Этот текст нельзя назвать полноценной научной статьёй. Скорее, предлагаемая ниже заметка должна быть названа очерком, собранием материалов, которые, как хотелось бы надеяться автору, могут впоследствии пригодиться и академическим учёным, и коллекционерам, специализирующимся на нумизматике Константинопольской империи (Византии).
Проба византийских золотых монет XI—XIV веков
Материалы и наблюдения
Начнём с азов.
Общеизвестные, кочующие из одного издания в другое, с одного сетевого ресурса на другой, сведения о пробах золотой монеты, которую чеканила Константинопольская империя, примерно таковы: имперский солид со времен Константина I до первой трети XI века (до царствования императора Константина VIII, 1025—1028 гг.) имел стабильно высокую пробу, приблизительно между 950-й и 960-й. Иначе говоря, на протяжении многих столетий это было лучшее золото мира, безусловно непревзойденное в Европе, образец для многочисленных подражаний; затем, как повторяют друг друга разнообразные авторы, со времен Михаила IV Пафлагона (1034—1041 гг.), «началась почти не сдерживаемая порча золотых монет», что к 1070-м – 1080-м годам привело к катастрофическому результату: содержание золота упало примерно до 30 %; но император Алексей I Комнин на исходе столетия провёл реформу денежного обращения, стабилизировав пробу около 20,5-каратной или, иначе, 850-й (в литературе встречаются разноречивые данные от 20- до 21-каратной пробы); Комнины и Ангелы в целом придерживались её до начала XIII века; захват Константинополя западными варварами и переход имперской чеканки в Магнесию понизил пробу до 18 карат (около 750 пробы); по другим данным, император Иоанн III Дука Ватац чеканил золотую монету уже 667-й пробы; при Палеологах проба неуклонно снижалась: 625-я при Михаиле VIII, 583-я при Андронике II до 1295 года и 500-я – при нём же, но после 1295 года). Иперпиры Андроника III (1328—1341 гг., проба менее 500), не говоря о золотых монетах правивших позднее Иоанна V и Иоанна VI, по сути дела уже не золотые, а из электра (сплав золота с серебром при общем преобладании серебра).
В целом эта схема верна, но в частностях требует серьезной корректировки. Последние 5-7 лет автор этих строк старательно собирал данные по пробе имперских монет со времен начала большого политического кризиса середины XI века до гражданской войны 1340-х годов, фактически похоронившей золотую монету Империи ромеев. Исследования пробы солидов и иперпиров, прошедших за это время через его руки, дали сведения, позволяющие предложить несколько изменений к этой общепринятой схеме.
Во-первых, падение пробы началось не при Михаиле IV, а раньше: при императоре Романе III Аргире (1028—1034 гг.) уже чеканились солиды 920-й пробы. По сравнению с предыдущими царствованиями это уже некоторое отступление от стандарта, пусть и незначительное.
Во-вторых, в середине XI столетия порча пробы шла медленными темпами и ускорилась лишь в 1070-х годах. Никакого «безудержного падения» не происходило. Так, например, ещё иперпир Исаака I Комнина (1057—1059 гг.) даёт 780-ю (!) пробу, а для средневековой монеты это параметр, вызывающий почтение. Золото Константина X Дуки (1059—1067 гг.) «держит» 785-ю пробу.
В-третьих, 300-й пробы или 333-й ни у монет Михаила VII Дуки (1067—1078 гг.), ни у монет Никифора III Вотаниата (1078—1081 гг.) обнаружить не удалось. Хуже всего проба монет Никифора III, но экземпляров с пробой ниже 375-й автором этих строк не найдено.
В-четвёртых, проба иперпиров Алексея I Комнина (1081—1118 гг.) «гуляет» в широких пределах от 800-й до 895-й. Таким образом, стабилизировалась она непросто и не сразу. Очевидно, процесс реформирования монетного производства шел путём проб и ошибок…
В-пятых, магнезийские иперпиры Иоанна III Дуки Ватаца (1222—1254 гг.) нередко попадаются и выше 750-й пробы: 780-й и даже 800-й. Думается, здесь надо сделать чисто техническую оговорку: автор этих строк не видит оснований выделять какую-то особую «Никейскую империю». Императоры из династии Ласкарей, а также названный выше Иоанн III Дука Ватац правили всё в той же Империи и чеканили монету всё того же государства, временно (до 1261 года) сменившего столицу а также места пребывания важных правительственных учреждений, включая монетный двор. Впоследствии, когда пройдет «Никейский период» имперской государственности, столица будет возвращена, но это не приведет к каким-либо радикальным переменам по части производства золотой монеты. Сами ромеи никакой «никейской империи» не знали, это поздний неологизм.
В-шестых, порча пробы при Палеологах происходила быстрее и болезненнее, чем принято думать. Михаил VIII (1259—1282 гг.), первый из Палеологов на троне, хотя бы в ранних своих иперпирах сохраняет довольно высокую пробу, на удивление около 700-й (правда, позднее она снижается); а вот долгое царствование Андроника II (1282—1328 гг.) стало истинной эпохой похорон имперского золота. Даже в ранних экземплярах андрониковского иперпира проба редко поднимается выше 585-й, а поздние падают ниже 500-й, где-то около 480-й (еще ниже встречать не приходилось, но это не исключено), т.е. это уже не золото, а электр. Палеологовский иперпир начала 1340-х годов (Анна Савойская и маленький Иоанн V, Sear’s 2466) вызывает жалость: золота там – кошкины слезки, проба — где-то между 200-й и 300-й. Кроме того, приходится констатировать падение ремесленных навыков у монетариев Палеологовской эпохи по сравнению с предыдущим периодом: технология изготовления золотой монеты стала заметно примитивнее, эстетическое качество иперпиров упало.
Резюмируя: в финансовом плане курс правительства Империи с 1030-х годов по 1060-е, насколько можно судить по нумизматическому материалу, характеризовался упорным, последовательным стремлением сохранить полновесную золотую монету, пусть и не с той пробой, какая была еще в первой трети XI столетия, в годы триумфального состояния константинопольской государственности, но всё же достаточно высокой. Срыв в финансовую бездну произошёл лишь в финальной части кризиса, да и то ненадолго (70-е – начало 80-х гг. XI в.), хотя Империя десятилетиями испытывала жестокий натиск со стороны норманнов, печенегов и турок, теряла важные территории, в том числе и золотоносные районы в Малой Азии.
Династия Комнинов привела Империю к блистательному успеху. Нумизматические источники в данном случае лишь дополняют то, что очевидно и без них: примерно век – с 1080-х по 1180-е годы – был эпохой могущества, стабильности, процветания, да и после того, как он завершился, «Империя ромеев» не столь уж скоро утратила завоеванные при Комнинах позиции.
«Никейский» период в судьбе Империи показывает, что опора на плодородные малоазийские области при бережливой политике государей позволяла в сфере денежного дела поддерживать уровень середины XI века, т.е. оставаться лишь немногим ниже уровня блистательного Комниновского периода. И это – несмотря на катастрофические обстоятельства, сложившиеся в результате захватнического Четвертого крестового похода.
А вот неразумная расточительность Палеологов, их сомнительная внешняя политика, уступки венецианцам и генуэзцам, фактически перехватившим торговые пути, а также утрата важнейших в экономическом плане регионов в Малой Азии низвели денежную систему Империи на уровень финансов в лучшем случае крепкой региональной державы, но не более того. Притом падение золотой монеты произошло очень быстро, в течение одного царствования – Андроника II.
Автору этих строк остаётся повторить, что он надеется принести своими материалами пользу учёным и коллекционерам, осознавая, конечно же, всю дискуссионность своих беглых наблюдений. Впоследствии они, разумеется, будут дополнены данными других исследователей.
Дмитрий Володихин Изображения предоставлены автором
Непопулярная тема. Монеты Крымского ханства
«С пыток винились…». Фальшивые древнерусские монеты
Боратинки и тымфы – опиум экономики
Нотдалеры Гёрца и… отрубленная голова
Золотые монеты в эпоху Романовых в денежном обращении. Пётр I
__________________
