Монета может рассматриваться как платёжное средство и средство накопления, как продукт производства и памятник искусства, как эстетический комплекс, отражающий предпочтения эпохи в сфере прекрасного, и, в конце концов, как изделие из металла, химические свойства которого могут быть изучены, описаны и привести исследователей к выводам о подлинности / не подлинности предмета или, скажем, о предпочтении в монетном производстве тех или иных месторождений, тех или иных торговых связей, влияющих на обеспечение данного производства сырьём.
Прокламативная функция монеты на примерах монет Московской Руси
Курс «Русская нумизматика и бонистика» семестрового объёма читается на кафедре источниковедения исторического факультета МГУ для магистров с 2016 года. До этого по нумизматике был прочитан ряд спецкурсов в кафедральном и межфакультетском формате.
Главный вопрос курса – использование потенциала монеты как исторического источника по ее прокламативной функции.
Анализ нумизматического памятника как носителя прокламативной функции и наиболее продуктивен, и лучше всего приучает студента к самостоятельному анализу, умению чётко сформулировать логику исследования и обосновать выводы.
Итак, прокламативная функция нумизматического памятника состоит в осознанном, заранее запланированном использовании монеты обладателем монетной регалии как носителя символов и надписей, раскрывающих и пропагандирующих идеологические приоритеты названного обладателя монетной регалии. Иначе говоря, прокламативная функция заключается в использовании монеты в качестве маленького металлического «плаката», постоянно находящегося в обороте. Притом идеологические приоритеты могут лежать в самых разных сферах: религиозной и светской, политической, экономической, социальной, экологической. Но во всех случаях наличие на монете символов и надписей, через которые осуществляется публичная манифестация данных элементов идеологии, конституирует их высокую значимость в коллективном мировидении того социума, где они вводятся в обращение. В подавляющем большинстве случаев, а для высокоразвитых обществ – на сто процентов – следует исключить случайное, необдуманное, необоснованное использование символики на монетах (как, впрочем, и на банкнотах).
В курсе русской нумизматики и бонистики на историческом факультете МГУ вопросы, связанные с тем, как именно работает прокламативная функция монеты в обществе, занимают первенствующее положение.
Конечно, их нельзя изучать, не понимая культурно-исторического и социально-политического контекстов. И, разумеется, они не могут изучаться изолированно, вне инокультурных влияний. Следовательно, информация по истории денежного обращения, культуре, сырьевой базе монетного производства, по ведущим элементам идеологии общества, а также по вопросам взаимопроникновения традиций монетного дела соседствующих цивилизаций необходима в значительной степени как база для понимания тонкостей и нюансов, связанных с прокламативной функцией нумизматических памятников.
В качестве примера сложностей в изучении прокламативной функции следует назвать удельный период в истории Руси, а также допетровский период российской истории. Для первого из них (с конца XIV века, когда на Руси возобновилась собственная чеканка монеты, до рубежа XV—XVI веков, когда сформировалось единое Русское государство) нумизматика Руси – причудливый восточный ковер: огромное множество самостоятельных монетных типов при скудости информации, позволяющей расшифровывать символику монет того времени. Для второго периода (XVI—XVII века) наблюдается резкое сокращение количества монетных типов, но расшифровка тех из них, которые сохранились и приобрели массовый характер, уходит корнями в более раннюю эпоху (что порой усложняет дело).
Итак, символика монет, отчеканенных в русских княжествах и вечевых республиках XIV-XV столетий, чрезвычайно пестра и далеко не всегда поддается интерпретации. Порой историки сталкиваются с загадками и, по недостатку источников, могут строить гипотезы, но никогда, быть может, не разгадают всех тайн, присущих символическим изображениям того времени.
Кое-что понятно без особых комментариев. Так, например, «копейный ездец», появившийся на монетах Москвы с 30-х годов XV века, — святой Георгий Победоносец на коне, поражающий копьем «древнего змия»; в более позднее время он начинается ассоциироваться и с образом царя-победителя.
Всадник с мечом — скорее всего, изображение святого Димитрия Солунского, перекочевавшее с византийских монет эпохи Палеологов на московские — времен «Калитичей». Иконография византийских монет и русских в данном случае столь близка, что случайное совпадение вряд ли возможно.
Символ голубя уже намного сложнее расшифровать. Лишь редкие серебряные полушки (то есть монеты номиналов в ¼ копейки), выпущенные Псковским монетным двором, подсказывают: приглядитесь, у голубя-то веточка в клювике, а значит, это ветхозаветный голубь, принесший праотцу Ною «сучец масличен» как весть о том, что часть суши освободилась от воды и, стало быть, «великий потоп» пошел на убыль.
И это далеко не единственная ветхозаветная реминисценция в русской нумизматике. Например, некоторые монеты московской чеканки XV столетия носили изображение Самсона, разрывающего пасть льву.
А из древнегреческой мифологии, обретенной русским обществом через культурное посредничество Константинопольской империи, на средневековые русские монеты заходил кентавр, которого у нас именовали «китоврасом».
Итак, можно объяснить разные, порой довольно странные изображения на русских монетах и печатях «удельного времени».
Но как объяснить петуха? Между тем, именно эта птица оказалась самой популярной в нумизматике ранней Москвы.
«Петел, сладкоголосое чадо, громкогласный кур» — так с иронией называли петуха допетровские русские книжники. Что за символ? Петух — и Московское великое княжество, да какая тут, казалось бы, связь?
Средневековая Русь не знала собственных монет на протяжении нескольких веков. В XI веке их чеканили в столичном Киеве, возможно, в Новгороде Великом и совершенно точно — в Тмутаракани. Но впоследствии чеканка прервалась на очень долгий срок, до второй половины XIV столетия.
Трудно определить, кто из русских князей первым возобновил ее, на сей счет есть несколько претендентов. Скорее всего, роль «застрельщика» сыграла Москва. Тогда Московское княжество было на подъеме: русские полки под стягами великого князя Дмитрия Ивановича, позднее прозванного Донским, дважды разбивали ордынцев в больших сражениях: сначала на реке Воже (1378), а затем на поле Куликовом (1380).
На волне успеха Дмитрий Донской велел начать выпуск «воинственной деньги» (современный термин) — серебряной монеты примерно в один грамм весом, с изображением воина, держащего в одной руке секиру, а в другой — клинок. Однако в 1382 году ордынский хан Тохтамыш обманом взял Москву и предал ее огню. Настало время монет более скромных, менее тяжелых и менее воинственных. Именно тогда, между 1382 и 1389 годами (в 1389-м Дмитрий Донской скончался) петух и попал на московскую серебряную деньгу.
Именно петух — самое популярное изображение на монетах времен великого князя Дмитрия Ивановича. В кладах монеты с петухом встречаются гораздо чаще монет с воином и всеми прочими, весьма редкими, символами Московской державы того времени. Петух — и некая странная маленькая собачка над ним…
Более того, сын и наследник Дмитрия Донского, великий князь московский Василий I, вслед за родителем продолжает тиражировать петуха в звонком серебре. Эта птица оказалась дорога государям московским, востребована ими. И уж точно нельзя назвать ее появление случайностью, раз венценосный сын не побрезговал столь необычным наследием венценосного отца.
Ни с кем ее не перепутаешь, пусть и невелико изображение на серебряной деньге. Вот — роскошный гребень, а вот — богатый петушиный хвост, по ним сразу ясно: не райская птица, не голубь, не павлин, а именно «петел, сладкоголосое чадо» поет своё победное «курареку» над просторами великого княжения.
Московского «нумизматического петуха» неоднократно пытались расшифровать.
Выдвигались разные предположения.
Петух — может быть, изображение фольклорное, то же украшение, что и петухи пряничные, с наличников и, скажем, с вышивки? Было бы правдоподобно, если бы хоть одну еще монету Руси украшал бы какой-нибудь фольклорный элемент. Нет, ничего подобного.
А вот гораздо более серьезная гипотеза: «Поскольку Русский улус был частью Золотой Орды и князья признавали суверенитет ханов, то при возобновлении русской великокняжеской и удельной чеканки в конце XIV века помещение на монетах изображений “календарных” животных (к тому же не имеющих явного русского символического осмысления) может быть связано с золотоордынской традицией». Далее авторы гипотезы (С.В Зверев, А.М. Колызин) уверенно назвали петуха и собаку с монет Дмитрия Донского «календарными» животными.
Действительно, многие монеты Золотой Орды отмечены изображениями животных-символов из восточного лунного календарного цикла. И, действительно, Великое княжество Московское после поражения 1382 года от Тохтамыша пребывает в статусе Русского улуса Золотой Орды. С этим не поспоришь.
Но, во-первых, одна из важнейших функций монеты – прокламативная. Монета представляет собой «ходячий» плакат из металла, постоянно находящийся в обращении. Этот «металлический плакат» пропагандирует определенные нравственные ценности, идеологические тезисы, предметы веры, правителей или, например, государственный строй – в словесной или символической форме. Но всегда и неизменно ценности, идеи, личности, попавшие в фокус этой пропаганды, должны быть ясны населению, иначе прокламативная функция не работает в целом. Арабская вязь на русских монетах, содержащая имя или титул золотоордынского правителя, пусть и не читаются большинством населения Руси, но по сути своей ясны как знак вассалитета в отношении ханов. Какую же суть открывает «календарный петух» или же «календарный пес»? А никакую. Они будут просто совершенно непонятны. Следовательно, вряд ли у великого князя московского появляется резон помещать их на монетах, как важную для его власти символику.
И, во-вторых, «явное русское символическое осмысление» у монет с изображением большого красивого петуха и маленькой странной собаки все-таки имеется. Притом столь явное, что весь образованный класс Руси, всё духовенство и значительная часть подданных Дмитрия Ивановича, слушающих иерейские проповеди в храмах, моментально его поймут безо всякого дополнительного разъяснения.
Петух, как можно полагать с высокой долей достоверности, евангельский символ, известный на Руси по текстам Священного Писания на протяжении многих веков. Он фигурирует в эпизоде троекратного предательства апостола Петра.
Вот так входит этот символ в Евангелие от Иоанна по тексту XI столетия: «И абие еще глаголющу ему, возгласи кур. И обращеся Господь, возьре на Петра. И помяну Петр слово Господне, яко же рече ему, яко прежде даже не возгласит кур, трикраты отвержешися Мене, и [Петр] исшед вон, плакася горько» (Процитировано по тексту Остромирова евангелия 1057 года). Тот самый «кур», который «возгласил» утреннюю свою песнь в Иерусалиме, — символ пробуждения совести истинно верующего человека.
Думается искать какой-то иной расшифровки петуха с монет Дмитрия Донского нет необходимости. Это не загадочный для подавляющего большинства подданных великого князя московского «календарный» петух, это «прозрачный» по смыслу для того же большинства евангельский петух из притчи об апостоле Петре.
Тогда маленькая «собачка», совершенно «выдавленная» гораздо большим по размеру петухом на периферию монеты, побежденная им, прижатая к краю, также вполне понятный для средневекового русского человека символ. А именно – «мысленный волк», всегда рыщущий поблизости в стремлении «исхитить» овцу из Господнего «словесного стада», то есть соблазнить верующего и ввести его во грех. «Мысленный волк» из церковных проповедей и душеполезной литературы – сам дьявол, враг рода человеческого. Но христианская совесть, которую символизирует петух, не дает ему победить, стесняет его во вредоносных действиях.
Итак, ранние монеты Дмитрия Донского, эмиссия которых, очевидно, была вдохновлена Куликовской победой, сменились после 1382 года монетами, ведущая символика которых напоминает о христианском покаянии и раскаянии, иначе говоря, несет в себе вероисповедные мотивы. Ничего случайного. Ничего непонятного для широких масс населения. Ничего, предназначенного для чистого украшательства. Всё это, разумеется, также гипотеза. Но, думается, она имеет прочные корни в евангельских традициях Средневековой Руси.
Ибо именно в связи с мировидением и вероисповедными традициями и должна работать прокламативная функция денежного знака.
Дмитрий Володихин доктор исторических наук, проректор по науке МГУТУ им. К.Г. Разумовского, профессор исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова [email protected]
_________________
