Ядром коллекции значков музея Москвы, где автор имеет честь работать, сегодня является крупное собрание коллекционера Бориса Иосифовича Юргеля, видного инженера-нефтяника, окончившего Московский нефтяной институт ещё в 1934 году.
В июле 1943 года его по решению ГКО отозвали с фронта (тяжёлая контузия потом стала основанием для получения инвалидности), и, будучи переведённым на службу в Наркомат нефтяной промышленности, он строил нефтеперерабатывающий завод № 431 в Орске, оборудование для которого было получено по ленд-лизу из США. В 1944 году стал главным инженером новосозданного треста № 7, который строил и восстанавливал промышленные объекты в том числе нефтедобывающей, нефтеперерабатывающей и газовой отраслей. Приложил руку к нефтехимическим заводам в Рязани, Ярославле, Москве, Уфе, Омске, Грозном, Баку, Саратове, Ухте, Новочеркасске и других городах.
Коллекционер Б.И. Юргель, не позднее 1994 г.
Где-то в те годы он начал собирать значки, и занимался этим всю оставшуюся жизнь.
На старости лет Борис Иосифович, видимо, задумался о будущем своего весьма богатого собрания. В 1994 году часть его коллекции была приобретена нашим музеем. Потом он умер, и уже вдова передала оставшуюся часть его собрания музею в дар.
В сопроводительной записке ещё в 1994 году Б.И. Юргель писал: «Особенно полной я считаю свою коллекцию о Москве — она насчитывает более 3000 знаков. Её я и хочу экспонировать через музей истории и реконструкции г. Москвы. (Так наш музей назывался в то время. — Прим. авт.) … Очень надеюсь, что такие экспозиции вызовут интерес у посетителей музея, и это будет мне наградой за многолетнюю работу в этой области».
И хотя в полном объёме пожелания Бориса Иосифовича выполнить пока не удалось, коллекция его попала в надёжные руки: то, что официально принято в музей, останется в музее навсегда. В том числе и в общей сложности 3245 значков из внушительной коллекции Бориса Иосифовича Юргеля.
Обрабатывая его коллекцию для введения в базу данных Государственного каталога, автор сделал одно небезынтересное наблюдение. Результатами которого и хотелось бы поделиться с уважаемыми читателями. Думается, сам Борис Иосифович и предположить не мог, что его увлечение даст и такой побочный эффект.
Вот значки, изготовленные, надо думать, с прицелом на интуристов. Учитывая одинаковое шрифтовое и колористическое решение, скорее всего они относятся к одной серии и времени выпуска. Рисовал их, надо полагать, один художник, а принимал один и тот же худсовет. На них стоит «шестигранное» клеймо завода «Победа» Мосгорисполкома, применявшееся с 1961 по 1984 год.
Но обратите внимание на слово в зелёном поле, верхнее на квадратном значке без рисунка и нижнее на значке с Триумфальной аркой (а значит, появилась эта серия не раньше 1968 года, когда эта арка была воссоздана на Кутузовском проспекте столицы). Вот, казалось бы, в советских школах почти все учили либо английский, либо немецкий языки. Другой вопрос, что из этого получалось, но основы-то закладывали во всех, хотя бы на уровне «май нэйм из Вася» или «их бин штангенциркель». Здесь же мы наблюдаем фантастического кадавра Moskaw, этакое чудовище Франкенштейна, сшитое из немецкого слова Moskau и английского Moscow.
Вот значок, изготовленный предположительно (клеймо нечёткое, но ближе всего к номеру 129 по каталогу Ю. Коржика) Учебно-производственным предприятием Всероссийского общества глухих. Поскольку только что учреждённым орденом Октябрьской революции Москва была награждена 4 ноября 1967 года, нижняя граница датировки у этого значка, очевидно, такая же, как и у предыдущих.
Здесь с английским вариантом всё в порядке, а вот немецкому, как ни странно, не повезло. Хотя с немецким языком, как минимум на уровне «хенде хох» и «нихт шиссен», по известным причинам был знаком едва ли не весь советский народ. Да и словари русско-немецкие были в наличии.
Вот значок, выпущенный Заводом художественной гравюры на металле (клеймо «лебедь в овале с ценой») к Чемпионату мира и Европы по тяжёлой атлетике, прошедшему в Москве в сентябре 1975 года. Здесь, хотя производитель и другой, мы видим точно такую же беду с «немецкой» Москвой.
А вот круглый значок производства того самого ЭТПК Художественного фонда РСФСР, о продукции которого великолепную статью не так давно опубликовал уважаемый Михаил Тренихин. Из неё становится ясно, сколько этапов согласования и утверждения проходили новые значки, готовящиеся к более или менее массовому тиражу.
И ни на одном из этапов (!) никто (!) не обратил внимания, что «Большого театра Союза СССР» в природе нет и быть не может. Потому что или СССР, или Союз ССР, это знали все советские граждане. Впрочем, как видим, не все. Хотя, по мнению автора, за подобную ошибку причастные раньше вполне могли бы и партбилет на стол положить, а уж как минимум заявление об увольнении в отделе кадров написать.
И вот ещё одно чудо производства всё того же ЭТПК. Почему «чудо»? Дело в том, что ГИМ — Государственный исторический музей — как стал таковым в 1921 году, так и никогда более не менял своего названия. Он никогда не был «центральным». В то время как другой знаменитый московский музей, Музей Революции СССР (ныне — ГЦМСИР, Государственный центральный музей современной истории России) 15 апреля 1968 года стал «Центральным», а на будущий год первым в СССР получил статус научно-исследовательского учреждения. Может быть, именно с пертурбациями в его названии связано странное изменение названия ГИМа?
Обратите внимание: все эти чудеса случились в спокойно-застойные брежневские времена, когда пресловутый ЕГЭ, по слухам, ставший катастрофой и уничтоживший/разрушивший/убивший в России систему образования на корню, не существовал ещё даже в проекте. А всем руководил нерушимый блок коммунистов и беспартийных, ведомый всесильным, потому что верным учением.
Видимо, всё-таки, не только лишь в ЕГЭ собака порылась, как говорил один из бывших советских руководителей?
Разумеется, спектр ошибок и неточностей этим не исчерпывается. Ряд проблем был затронут в том числе и в упомянутой статье Михаила Тренихина. В советское время были проблемы с воспроизведением, например, религиозных символов, прежде всего крестов на храмах. Упрощение и стилизация могли приводить к искажению пропорций и цветовой гаммы объектов. Но это — вопрос дальнейших исследований.
Владимир Самарин Научный сотрудник музейного объединения «Музей Москвы»
Редакция благодарит Музей Москвы за сотрудничество
и за предоставленные изображения музейных предметов
Минское зазеркалье (Владимир Самарин)
Ашхабад на спичечных этикетках (Владимир Самарин)
__________________
