Среди коллекционеров мало тех, которые коллекционируя сами являются художественными натурами. В чём это выражается? Даже если не брать во внимание образование и знания – это в первую очередь вкус: вкус к выбранным темам, вкус к предметам коллекционирования, вкус в подаче материала и т.д. А во вторую очередь важным является готовность поделиться накопленными знаниями и рассказать о коллекции.
Татьяна и Сергей Подстаницкие любезно согласились встретиться и поговорить о коллекционировании и их семье. К сожалению времени на встречу было не много и мы надеемся на продолжение беседы.
С Татьяной и Сергеем Подстаницкими встретился Михаил Тренихин.
Главный редактор Алексей Сидельников
М.Т.: Татьяна, Сергей, добрый день! Начну, честно говоря, с личного, если вы не против! Знаете, хотел начать так: «Вы люди известные среди коллекционеров», но… Но подумал, что вернее начать так; «Вы семья известная среди коллекционеров». Как вы познакомились?
Т.П.: Познакомились во время сдачи кандидатского минимума в аспирантуре НИИ теории и истории и искусства.
С.П.: Собственно, этим мое пребывание в аспирантуре и закончилось.
М.Т.: Редкий момент – коллекционирование с супругой. Это просто практически уж среди наших коллег невероятно! Часто вспоминаю фразу из одного из любимейших фильмов «Доживём до понедельника»: «Счастье – это когда тебя понимают». Коллекционирование – это и есть секрет семейного счастья и уютного домашнего очага?
С.П.: По разному. Общие интересы, конечно, цементируют семейные отношения. С другой стороны могут стать предметом для профессиональных конфликтов: не всегда ведь специалисты сходятся во мнении. Плюс столкновение амбиций, особенно на начальных этапах отношений, выяснение отношений – чей вклад значимее и т.д. Хотя сейчас такие «разборки» носят скорее шутливый характер.
М.Т.: У вас коллекция общая или каждого свой сегмент куда другой не входит? Может быть у каждого свой конёк: кто-то в определённом материале сильнее?
Т.П.: Разумеется, общая. Хотя у каждого есть и свои предпочтения. У Сергея – портрет XVIII — начала XIX века, у меня – рубеж XIX – XX, Серебряный век.
С.П.: Периодически возникают новые темы. Сейчас увлекся собиранием старых фотографий и документов, связанных с историей московской улицы Покровка.
М.Т.: Почему вообще начали коллекционировать антиквариат и что вам понравилось раньше всего?
С.П.: С детства любил старые вещи. Помню, как лет в семь притащил с помойки старый баташёвский самовар. Потом – образование историка искусства. Уже тогда сложились примерные представления о том что и как мне надо собирать. Начинал с недорогих гравюр, походов в Измайлово.
М.Т.: Какие исторические периоды вам ближе, интереснее?
С.П.: Эпоха царствования Екатерины II, Павла I, Александра I и Николая I. С одной стороны – масса исторических событий, огромное количество интереснейших персон, с другой – время классицизма и ампира, расцвет искусств.
М.Т.: Основа коллекции – русское искусство. А что вы понимаете под термином «россика»? И используете вы его?
С.П.: Придерживаюсь классического понимания этого термина, как его трактовали барон Николай Врангель и Александр Бенуа – творчество иностранных мастеров в России. И образцов россики в нашем собрании довольно много: работы англичан Доу и Райта, французов Ризенера и Свебаха, итальянца Тончи, немца Крюгера. Сначала, как и все, искал работы этих мастеров, относящиеся именно к этому периоду. Потом пришло понимание, что не надо себя искусственно ограничивать – качество художественного произведения не связано с географической привязкой. Так в собрании появились вещи, относящиеся к россике косвенно, созданные мастерами до их приезда в Россию или напротив, после их отъезда. По некоторым мастерам сложились монографические подборки: например, Доу и Ладюрнер представлены всеми периодами своего творчества, можно не только любоваться, но и сравнивать и анализировать – как менялся мастер, пошло ли пребывание в России ему на пользу.
М.Т.: Вы рассказывали, что часто удаётся находить интересные вещи на рынках, фломарктах. Как понимаю, это уже не везение, а расчёт и знания. Всё же столько лет подряд ходить и находить! Ведь антиквариата больше не становится! Не везде есть такие барахолки. А вообще говоря, их не так уж много. В основном – это Франция, Германия?
С.П.: Думаю, что в случае с блошиными рынками везение тоже немаловажно, ведь интересующее тебя произведение должно попасться тебе на глаза раньше, чем другому специалисту! Что касается географии, то я поклонник французских рынков. Французский антикварный рынок по прежнему богат и разнообразен, шансов на находки и открытия там по прежнему много. Говорят, что лет 100 назад на блошиных рынках Парижа можно было покупать Брейгелей, 20 лет назад не редкостью были работы Бенуа и Коровина. Сейчас, конечно, этого становится все меньше. Но что касается русского XVIII – начала XIX века – тут простор для открытий колоссален. Особенно если вещь неподписная, или подпись не заметили, или не разобрали. Работы европейских неизвестных художников этого времени весьма не дороги, и есть возможность купить Тропинина или Боровиковского по цене «НХ».
М.Т.: Очень понравилась ваша коллекция миниатюрных портретов. Вспоминается «Моонзунд» Пикуля, где офицер купил себе книгу о миниатюрах. Что вас сподвигло на собирание миниатюр?
С.П.: В том числе и фильм «Моонзунд». А ещё любимый с раннего детства фильм «Государственая граница»: там пограничник, которого играл Старыгин, обнаруживал под двойным дном чемодана коллекцию миниатюр, среди которых была работа Изабэ. В детстве меня эта сцена просто завораживала. И с годами как-то всё совпало: красиво, исторически насыщенно, можно найти не очень дорого, мало специалистов, соответственно – меньше конкурентов.
М.Т.: Миниатюры часто не менее интересны, чем большие работы и требуют серьёзного изучения. Были неожиданные открытия после поступления миниатюр в коллекцию?
С.П.: Неоднократно. Ведь иногда, приобретая вещь, ты не имеешь возможности долго и тщательно её исследовать, или не понимаешь сразу «это Он!». Ты просто видишь что работа тебе нравится, она действительно старая, её состояние сохранности удовлетворяет тебя, цена доступна, и ты видишь перспективы для атрибуционной работы. С миниатюрами иногда бывает достаточно посмотреть на вещь при правильном освещении, под определённым углом падения лучей или вытащить из рамы, и всё встаёт на свои места. Однажды купил на венском аукционе миниатюрный портрет неизвестного австрийского генерала начала XIX века. Меня он привлёк хорошим качеством и тем, что на груди у генерала был русский орден Св. Георгия 4-й ст. Купил за чисто символическую сумму. Раскантовав его обнаружил авторскую подпись художника Даффингера – одного из ведущих австрийских миниатюристов бидермайера. Ну, а немного поизучав литературу понял, что изображён принц Саксен-Кобург-Готский, брат великой княгини Анны Федоровны, получивший Георгия за Лейпцигское сражение.
М.Т.: Миниатюры. А на какой основе? Фарфор или на холсте? Краски или эмаль? Расскажите подробнее про эту сторону вопроса.
С.П.: Классическая техника миниатюры на рубеже XVIII-XIX веков это акварель и гуашь на тончайших пластинках слоновой кости. Хотя бывали и исключения. В более ранний период вместо кости часто брали пергамент. Бывали индивидуальные предпочтения художников: Боровиковский часто писал миниатюры маслом на медных дощечках. Миниатюры на эмали – особая тема. В России она была не очень распространена в силу дороговизны, но именно это привело к тому, что большинство русских эмалей – настоящие шедевры, а работы Мусикийского и Жаркова – предмет вожделения не только русских коллекционеров.
М.Т.: Никогда не смотрели обороты? Бывают интересные подложки с занятными вкладышами.
С.П.: Обороты миниатюр – отдельная тема. Кроме информативных надписей (однажды удалось точно определить имя изображённого генерала по выгравированной на обороте медальона дате его гибели), оборот может быть настоящим произведением искусства! Особенно это характерно для английской миниатюры: локоны волос, засушенные цветы, жемчужные монограммы, архитектурные композиции из кости или фольги складываются в настоящие шедевры!
М.Т.: В начале разговора я упомянул о музейных выставках. А сколько их уже было с вашим участием за последние годы? Третьяковка, Царское Село, Русский музей. Ничего не упустил? Одни обложки каталогов уже внушают подлинное уважение (а у кого-то, наверняка, и зависть!).
С.П.: Горжусь персональной выставкой нашего собрания в Государственном историческом музее. А вспомнить все музеи с которыми сотрудничали – непросто. Но есть музеи просто любимые, дружественные, работать с которыми одно удовольствие! Например, Государственный музей А.С. Пушкина, Музей-панорама «Бородинская битва» и Дом-музей Муравьева-Апостола.
М.Т.: Помнится, вы подарили картину, кажется в Царское Село. Вообще факт дарения для коллекционера сложен? Как вы нашли эту картину, как атрибутировали?
С.П.: Для меня – не сложен. Просто приходит понимание, что так будет лучше, правильнее. А в Царское Село мы подарили три картины. Работы немецких баталистов Мейерхейма, Шульца и Эльсхольца. У всех них общая судьба: они были приобретены императором Николаем I, хранились в царскосельском дворце, в 1941 году не были эвакуированы и стали трофеями немецких офицеров, спустя 60 лет их наследники выставили картины на немецких аукционах, где я и приобрёл их. После этого картины вернулись на своё историческое место.
М.Т.: У каждого коллекционера есть особенно дорогой экспонат. Не в плане цены, а в моральном. Может быть мелочь, но сопровождённая воспоминаниями. Что для вас самое-самое, если не секрет?
С.П.: Наверное, каждую вещь я люблю по своему, с каждой связано какое-то воспоминание. Особенно ярко, наверное, помнишь первые приобретения. Очень люблю акварельный портрет офицера Корпуса инженеров путей сообщения работы Теребенёва, который продавался как работа неизвестного художника на одном из первых антикварных Салонов в ЦДХ. До сих пор отчётливо помню радость узнавания, адреналин при покупке, счастье обладания…
М.Т.: Не попадаются ли вам предметы фалеристики? И не интересуетесь ли орденами и медалями?
С.П.: Конечно интересуюсь, но только изображенными на портретах. Живописных, акварельных, фотографических. Прекрасное подспорье в атрибуции! Есть небольшая подборка автографов на наградных листах, но это полноценной коллекцией, разумеется, назвать нельзя.
М.Т.: У меня на моей искусствоведческой службе (а я воспринимаю работу в музее именно так, как службу, служение) возникла идея в Царицыно сделать выставку, посвящённую орденам эпохи Екатерины II. Сможете поддержать проект экспонатами?
С.П.: Разумеется! Есть ряд интересных прижизненных портретов императрицы, некоторые из которых не пошли в широкий тираж. Портреты офицеров и вельмож екатерининской эпохи. Живописные, графические, миниатюрные, гравированные. Причём как широко известных персон (Потёмкина, например), так и безвестных деятелей екатерининской эпохи с георгиевскими и владимирскими крестами на лацканах. Вообще мы открыты к сотрудничеству с музеями. И в царицынских выставках участвовали неоднократно.
М.Т.: Татьяна, есть прекрасный Ваш портрет в длинном платье. Он сейчас находится у Вас, у автора, или это уже музейный экспонат? Мне он очень нравится!..
Т.П.: Это работа выпускника Российской академии живописи, ваяния и зодчества, Евгения Демакова, моего сокурсника. Портрет висит в детской, для назидания.)
М.Т.: Ваша семья – семья художественная. Дети интересуются искусством?
Т.П.: Они сами творцы, к старому искусству относятся как к чему-то само собой разумеющемуся. Как к обоям, например.
М.Т.: Отлично! Чувствую, что по каждому периоду, если вы не против, можно сделать материалы! Стоит только начать. Вообще, это могут быть настоящие мастер-классы.
С.П.: Почему бы нет.
М.Т.: Чтобы нас не обвинили в «мемориальности» интервью, давайте о чём-нибудь «свежем»! Недавно увидел в Фейсбуке новость о находке во Франции интересного комплекта фотографий и открыток. Это альбом? Что именно в нём привлекло? Можете рассказать подробнее?
Т.П.: Знакомый французский дилер недавно предложил большой альбом, который собирался кем-то из представителей русской эмиграции: немного фото Первой Мировой, чуть больше – Лемноса и Галлиполи, генерала Кутепова, и огромное количество открыток с Императорской Фамилией, издававшихся разными эмигрантскими организациями от Болгарии до США. На обороте некоторых открыток были письма или поздравительные надписи, адресованные супругам Пенбекам. Стало ясно, что это архив военного врача Самуила (Симы) Яковлевича Пенбека, участника Первой Мировой и белого движения, умершего в эмиграции в Югославии. Кстати, на некоторых фото «лемносского сидения» изображены сами супруги, окружённые своими подопечными больными и выздоравливающими солдатами и офицерами. Нам показалось, что это интересный артефакт русской истории ХХ века, к тому же очень приятный для долгого и внимательного рассматривания и изучения.
М.Т.: Огромное спасибо за уделённое время! Надеюсь на новые встречи!
С.П.: Спасибо. Мы тоже надеемся.
Приятно было встретиться с Татьяной и Сергеем Подстаницкими. Мы познакомились с Татьяной Подстаницкой, когда я только полгода как окончил Государственную академию славянской культуры. Это был 2012 год. То есть 200-летие войны 1812 года. Я тогда работал у Валерия Павловича Новикова в Галерее на Чистых прудах. И для меня, тогда совсем «зелёного» искусствоведа, было интересно всё. В череде наших выставочных проектов была ретроспективная выставка живописи Никиты Шаркова-Соллертинского и трогательных кукольных домиков, созданных супругой Никиты — художником Еленой Пинталь. Выставка имела знаковое название — «Продолжение разговора». Как раз в связи с этим проектом Валерий Павлович и познакомил меня с Татьяной, тихо шепнув на ухо: «Это же Татьяна Подстаницкая, у них с мужем великолепная коллекция и сейчас идут три музейные выставки с их экспонатами». С тех пор прошло шесть лет. Я защитился, поменял несколько мест работы. Мне удалось пообщаться с нашими общими знакомыми — интереснейшими персонами из мира реконструкции и взять интервью (пожалуй, среди первых назову Илью Эрнстовича Ульянова). Ещё по долгу службы и благодаря интересам общаюсь с нашим общим знакомым Александром Николаевичем Вихровым. Но вот с вами всё хотел пообщаться, но никак до того не решался!
На выставках нередко встречал и встречаю картины XIX—начала XX веков с подписью на этикетке «Коллекция Сергея и Татьяны Подстаницких». Почему такое длинное заключение? Честно говоря, от того, что ужасно стесняюсь!..
Заместитель главного редактора Sammlung/КОЛЛЕКЦИЯ, научный сотрудник ГМЗ «Царицыно», кандидат искусствоведения Михаил Тренихин
Портрет XVIII века из собрания Сергея и Татьяны Подстаницких
Выставка Храбрейшим из храбрых
Двойная коллекция Дмитрия Бертмана
Коллекционер Татьяна Удрас. Интервью
Мужские разговоры об искусстве
Коллекционер Валерий Дудаков. Интервью
__________________
