Валерий Дудаков

Коллекционер Валерий Дудаков. Интервью

in Интервью/Искусство/О коллекционировании 7892 views

Валерий Александрович Дудаков, ака­демик, ста­рей­ший кол­лек­цио­нер России, автор книг и статей, экс­перт аук­ционных домов Sothebiy`s, Christie`s, Phillips. И, Валерий Александрович, поэт. Человек открытый, обаятельный и, — он это пытается скрывать, — весёлый. Редакция нашего журнала была любезно приглашена в гости в июле. Вместе с нами Валерия Александровича посетила Ольга Журавлёва, директор музея «В.А. Тропинина и художников его времени» — была решена важная задача: несколько предметов из коллекции примут участие в выставке, открывающейся в конце августа. Но об этом позже.

Валерий Дудаков
Валерий Дудаков

Мы же с удовольствием пообщались, истратив массу времени Валерия Александровича, который устроил настоящую экскурсию по своей коллекции, наполненной именами таких замечательных художников и их работами, что они не могут оставить равнодушными. Интересным также является сам рассказ, максимально насыщенный не описанием работ, а объяснением. Кстати, интересно слышать некоторые жаргонизмы, принятые в среде коллекционеров живописи. Мы не станем их менять в тексте, ведь это часть общей истории, такой же инте­ресной, как и сам рассказчик, Валерий Дудаков (В.Д.).

Материал подготовил Алексей Сидельников (А.С.)
Валерий Дудаков
Валерий Дудаков

А.С.: С чего всё началось?

В.Д.: У меня началось «с кого». Владимир Немухин, Николай Вечтомов, Вячеслав Калинин, Владимир Вейсберг, Дмитрий Краснопевцев, Эдуард Шейнберг, Илья Кабаков, Оскар Рабин — знакомство с этими людьми определило мои коллекционные пристрастия. А Вейсберг — автор первой работы в моей коллекции, приобретённой в 1970 году. А потом было знакомство с московским коллекционером Яковом Евсеевичем Рубинштейном и другими коллекционерами. Выставка «Охотники за искусством» в Музее русского импрессионизма как раз была посвящена этим людям. Это другие поколения. Мы встречались за столом. Но у нас совершенно другие застолья были, хотя и выпивали: разговаривали, вспоминали, показывали друг другу новые публикации, обсуждали… Это как твор­ческие беседы и желание открыть друг другу то, что мы получили. Другая среда. Теперь собираются на фуршет по случаю открытия чего-нибудь или это просто поддача и больше ничего. Что неинтересно.

Сначала мои пристрастия не совсем чётко определились. Но заинтересовавшись работами обществ «Бубнового валета» и «Мира Искусства», я вскоре остановился и стал более увлечённо собрать «Голубую розу»… Представьте, тогда это было почти никому не нужно.

А дальше было много интересного.

Мартирос Сарьян. Красная лошадь
Мартирос Сарьян. Красная лошадь. 1919

А.С.: Как относились к коллекционированию? Вы же создавали Клуб коллекционеров. 

В.Д.: Да. Клуб коллекционеров Советского фонда культуры был создан в 1987 году на основе крупнейших коллекционеров СССР. Его первой задачей была реабилитация слова «коллекционер», чтобы не было ассоциаций с «жулик», «спекулянт» или «махинатор». Был период, когда возник ажиотаж собирательства, я организовывал встречи клуба коллекционеров, работал в Фонде Культуры с 1987 по 1993 годы. Западная публика в восторг приходила. На Старой Басманной был выставочный зал Фонда Культуры — очереди стояли по 300-400 человек.

А.С.: А почему же Фонд перестал этим заниматься?

В.Д.: А потому что сошёл на нет интерес к самому соби­ратель­ству. Это раз. А вто­рое, ажиотаж очень под­держи­вался и под­питы­вался Западом. У нас было 25 выставок только за рубежом. По двести-триста работ, толстенные ката­логи. Запад устал от Пере­стройки, не стал делать шикарные огромные выставки, и как-то постепенно охладел. Вообще, оставались выставки, но уже такого всплеска не было.

А.С.: Это повлияло на стоимость самих работ, коллекций?

В.Д.: Повлияло. Конечно, повлияло. Безусловно, большое внимание к авангарду возникло после выставки «Москва-Париж» 1981 года. С этого начался интерес к авангарду и поднялись в сто раз, а то и тысячекратно цены.

А потом пришло поколение миллиардеров, которые практически не давали работы на выставки. Не интересно им это было.

Марк Шагал. Аптека в Витебске. 1914
Марк Шагал. Аптека в Витебске. 1914

А.С.: А чем Вы занимаетесь сейчас?

В.Д.: Я постоянно сотрудничаю с Музеем русского импрессионизма. И за последние два года сделал восемь выставок в провинции, в основном «шестидесятников». К тому же у меня две собственные частные галереи.

В Саратове строится музей. Обещали закончить стройку в декабре прошлого года. Теперь в декабре этого. Посмотрим. Я передаю туда все работы объединения «Голубая роза» из нашего собрания.

А.С.: А занятие коллекцией?

В.Д.: Я коллекцией «антикварной» почти не занимаюсь. Занимаюсь шестидесятниками. И всё же сам стараюсь не только организовывать выставки, а даю работы на них. А в своей галерее — три недели выставка и неделя перерыв. Ребята помогают, художники, искусствоведы.

А.С.: Как выбираете с кем сотрудничать?

В.Д.: А никак особо не выбираю. Смотрю их работы. Они приходят, смотрю их работы: пойдёт или не пойдёт.

Я задумал выставку, называется «Второе поколение». Почему второе поколение? Послевоенное второе. Я из послевоенного первого. А второе это те, кому сейчас от пятидесяти до шестидесяти пяти. Я стараюсь посмотреть работы. Если видно, что человек профессионал и что он давно профессионально занимается искусством, и мне нравятся его работы — выставляю независимо от стиля. Это может быть и авангардная, и салонная живопись, и графика. Разные варианты возможны. Это чисто благотворительная помощь тем, кто хочет у меня выставиться и тем, кого надо немножко поднять, или надо вспомнить. Многие же художники «персоналок» не имели, а тут персональная выставка. Им приятно. Никаких дивидендов я с этого не имею. Но и расходов нет: доставки-развески, банкет — это всё на них. Но экспозицию делаю сам. Это Малая галерея. А Большая галерея — это шестидесятники, около ста работ. Обязательно зайдём в другой раз.

Паоло Трубецкой. Портрет Родена
Паоло Трубецкой. Портрет Родена

Важно чтобы человек коллекционированием «горел», знал свой материал и жил этим

А.С.: Существует разделение коллекционеров по крутизне увлечения?

В.Д.: Да нет! Это не имеет смысла — марки коллекционер собирает или раритетные машины. Важно чтобы это была коллекция, а не сборник нелепых раритетов. Важно чтобы человек коллекционированием «горел», знал свой материал и жил этим.

Важно чтобы это была коллекция, а не сборник нелепых раритетов

А.С.: А сейчас много «горящих» коллекционеров? 

В.Д.: Попадаются. Есть очень известные собиратели графики, собиратели живописи. Но есть коллекционеры, которые это обнаруживают, дают для выставок, для публикаций, чьи вещи участвуют в каком-то музейном обороте, которые досконально знают свой материал. А есть собирающие ради престижа или ради накопительства.

А.С.: Это вложение?

В.Д.: Не совсем. Дело в том, что постепенно втягиваешься в коллекционирование. Это как картёжники: сначала играет непрофессионально, а потом начал играть в сочинскую пулечку и стал профессионалом, так и здесь. Разные совершенно бывают мотивы.

Но таких матёрых коллекционеров, конечно, стало меньше. Исчезли выдающиеся коллекции. Вот в моей книге «Коллекционеры» написано о них. Это же монстры были! По пятнадцать кустодиевых, по двадцать пять коровиных и так далее. А сейчас таких уже, конечно, нет.

А.С.: Почему?

В.Д.: А собрать такое уже невозможно. Исчез материал. Разошёлся по миллиардерам, например. Либо это ушло за границу. Либо это продано кому-то в России, а потом ушло за границу. И концов не найдёшь.

Валерий Дудаков. Коллекционеры. 2018
Валерий Дудаков. Коллекционеры. 2018

А.С.: А какие могут быть планы коллекций миллиардеров?

В.Д.: Вот Пётр Авен хочет сделать музей. Выпустил несколько томов коллекции своего фарфора, том абрамцевской керамики. Он очень увлечённый. У него разные прекрасные коллекции. У Вячеслава Кантора тоже серьёзная коллекция. Но эти коллекционеры «закрытые». Они стараются в Россию не давать свои вещи. Если и делают выставки, то очень редко и за границей. Но это уже другое поколение.

Казимир Малевич. Три фигуры
Казимир Малевич. Три фигуры в поле. 1913-1928

А.С.: Как Вы пришли к коллекционированию авангарда?

В.Д.: Я с семидесятого года собираю. И неизбежно был втянут в тот коллекционный круг, который может быть назван «страшно далеки они были от народа». Люди были штучные. Но, когда я попал в эту компанию, а компания была 1890-1910 годов рождения, они меня приняли самым младшим. Меня старше на одиннадцать лет был только Соломон Шустер. Тогда был огромнейший выбор материала. И не забывайте сколько это стоило. Самая лучшая работа Коровина стоила 2000 рублей. А сейчас сколько она стоит? Два с половиной — три миллиона. И не рублей.

А.С.: Почему Вас приняли?

В.Д.: Меня приняли по разным причинам. Во-первых я всё же художник и искусствовед. А во-вторых — финансовая независимость.

А.С.: Что это давало?

В.Д.: Был интерес обнаружить частное коллекционирование как феномен существования произведений искусства. А это открывало перспективы для коллекционера. Он как бы выходил из под подполья. Это давало ему возможность выставиться на Западе, что тогда было неимоверно сложно, феноменально.

А.С.: А в-третьих?

В.Д.: А в-третьих «ребята» понимали, что чем больше они выставляются, — а «ребята» — по семьдесят-восемьдесят пять лет, — на каждой крупной выставке, особенно на Западе, их коллекции прибавляют значительную материальную ценность.

Вот эти три фактора, пожалуй, тогда были основополагающими.

Николай Сапунов. На тему оперы Чайковского «Евгения Онегина»
Николай Сапунов. На тему оперы Чайковского «Евгения Онегина»

А.С.: Прежде, чем подойти к картинам, у Вас было какое-то другое увлечение? Может быть с детства.

В.Д.: Ну в детстве может и собирал я марки, потом собирал монеты. Но это было не коллекционирование. Это такое детское хобби. Но живопись я стал собирать по двум причинам. Я очень хорошо знал поколение шестидесятников-нонконформистов, дружил почти с семьюдесятью пятью процентами. Так вот с этого я и начал. А потом только перешёл на авангард. Вот это был важный толчок, но вовсе не собирательство марок или монет. Двадцать пять лет я работал художником. Семь из них главным художником Студии грамзаписи Всесоюзной фирмы «Мелодия». Я был в этой среде. У меня участие в 16-ти выставках как автора. И здесь марки не причём. Это не то, что начинаешь поэтапно: фантики, потом марки, потом монеты. Всё это не имело отношения к серьёзному коллекционированию. Так что то, что я искусствовед и друг очень многих шестидесятников — основной фактор. А второй — были деньги и увлечение. И что всё тот же приобретаемый материал, во многом заставлял меня и статьи писать, и входить в тему разных художественных процессов разных периодов. Это искусствоведческая работа, но она совпала с самим процессом коллекционирования. Вот это и главное. А поэтапного развития коллекционера нет. Да и время было другое.

Василий Кандинский. Офицеры
Василий Кандинский. Офицеры

А.С.: Суть собирательства?

В.Д.: Всякое собирательство основано на каких-то экономических моментах. Я не знал на сколько всё это возрастёт в цене, когда я начал заниматься, понятия не имел. Но когда я видел ажиотаж, то понимал, что чем больше я приобрету работ как раритеты, для статей, для изучения, и для всего прочего, то всё равно это будут деньги, затраты, часто немыслимые с точки зрения обыкновенного советского человека, но это деньги редкие и для западного собирательства. Но мне же нужно было тоже понимать, что придёт время и мне нужно будет что-то оставить своим детям. Теперь трое детей, четверо внуков. Так что, конечно, не без материальной заинтересованности, безусловно. Я знал, что это большие деньги, а большие деньги — это большая независимость.

М.В. Якунчикова "Недостижимое" Автолитография (ограниченный тираж – цветная печать " экз.) Первая половина 1890-х гг. Коллекция В. Дудакова
М.В. Якунчикова «Недостижимое»
Автолитография (ограниченный тираж – цветная печать » экз.),  Первая половина 1890-х гг. Коллекция В. Дудакова

Коллекционеры и собиратели — это категории близкие, но разные

А.С.: Мы пытаемся разделить понятия коллекционера и собирателя…

В.Д.: Ну, конечно. Коллекционеры и собиратели — это категории близкие, но разные. И тем паче галерейщики — отдельная категория. Важно видеть различие.

А.С.: Часто сталкиваемся, что коллекционер не может рассказать о своей коллекции.

В.Д.: Старики всё знали досконально.

А.С.: А что сегодня?

В.Д.: Тамаз Манашеров прекрасно знает свой материал. Он не искусствовед, но у него жена Ивета, очаро­вательная женщина, искус­ствовед. Они — профес­сиональ­ные кол­лекцио­неры, знают, что у них находится, знают историю каждого предмета, знают биографии художников, авторов произведений. Это — профес­сионалы. Вполне. Очень серьёз­ная коллекция, Вашего любимого авангарда немного совсем, больше, конечно, шести­десятников, но они знают, что они делают. И я Вам реко­мендую обратиться к Тамазу. Он человек совершенно открытый, светский. Получится интересный материал.

Сергей Подстаницкий прекрасно ориен­тируется в своём материале, деятельный, настоящий профессионал.

Таких несколько человек, каждый в своей области, но, в основе, из старшего поколения, кто родился между 1945-1955 годами.

Роман Данилович Бабичев — интереснейший коллекционер. Огромная коллекция скульптуры, немалая коллекция советской живописи. Большая интереснейшая коллекция.

Юрий Михайлович Носов, который регулярно участвует в выставках в Царицыно. Тоже серьёзный профессионал. Коллекция у него очень интересная.

Михаил Израилевич Зеликман собирает изысканнейшую графику мирискусников: Сомов, Кустодиев… Нет смысла перечислять. К нему все относятся с огромным уважением.

Игнатьев Юрий Алексеевич. Он старше меня. Это Союз русских художников: «куинжисты» и т.д. Очень крупный коллекционер и знающий человек.

Юрий Анненков. Автопортрет
Юрий Анненков. Автопортрет

Я не искусствовед. Хотя по образованию я искусствовед, но по специализации я художественный критик. Я чувствую живопись от Египта до современности как феномены. Но это и желание войти в художественную структуру произведения, желание понять своеобразие этого художника, понять откуда корни его и что он передал другому поколению. Меня совершенно не интересуют какие-то исто­рические сравнения и сопоставления в написании каких-то монографических трудов. Всё же историк искусств — это одно. А художествен­ный критик — это другое. Экспо­зиторы-искус­ствоведы — это также отдельное занятие. Много ответвлений и основных направлений в искус­ствоведении — столько сколько есть художников: живописцы, графики, прикладники, декораторы и т.д. В искусство­знании тоже самое. У каждого своя специализация.

Люди перестали чувствовать вещи

А.С.: Что сегодня с критикой?

В.Д.: К сожалению, художественная критика сейчас на довольно низком уровне. Люди перестали чувствовать вещи. Они перестали ощущать аромат своеобразия каждого художника и направление каждого художественного движения. Создают какие-то слоноподобные монументальные монографии… А чутьё пропало. Раньше это называли знаточеством.

А.С.: А Ваш интерес к коллекционированию сегодня?

В.Д.: К коллекционированию мой интерес сохранился. Я к собственному коллекционированию достаточно охладел.

А.С.: Последнее интересное приобретение?

В.Д.: Недавно приобрёл Сомова. Сорок пять лет я его ждал. Он у меня всего три месяца.

Константин Сомов. Дама с собачкой. 1903
Константин Сомов. Дама с собачкой. 1903

А.С.: У Вас есть любимый художник и особенно любимая работа в коллекции?

В.Д.: Конечно есть! У меня есть даже любимый художник. Это Рогир ван дер Вейден. У него есть в Прадо поразительная работа «Снятие с креста».  Я часто бывал в Испании. И вот чтобы посмотреть эту работу я в шесть тридцать утра садился за руль и в одиннадцать тридцать вечера возвращался. 550 километров в каждую сторону. Только чтобы посмотреть, хотя я не отрицаю ни Леонардо, ни Рафаэля, что было бы глупо. Очень люблю Веласкеса, Эль Греко. Меньше Гойю.

А что касается моего личного собрания, то у меня есть любимый художник — это Михаил Фёдорович Ларионов. У меня много его работ. Но, отвечу криминальным примером: вдруг загорится жилище, что буду спасать? Вот его и буду спасать в первую очередь. Хотя есть вещи гораздо дороже. И Малевич дороже, и Шагал дороже, и Богомазов дороже, и Сарьян дороже. А вот спасать буду Ларионова — это мой самый любимый художник.

Вот это Ларионов. Это шедевр. Правую часть я купил в 1976 году за 2000 рублей, левую – через тридцать лет за 50000 долларов. И соединил. Кто разрезал неизвестно.

Валерий Дудаков
Валерий Дудаков на фоне картины Михаила Ларионова «Прогулка»

А.С.: Спасибо за потраченное время!

В.Д.: Не за что. Но я Вас жду, и пойдём смотреть шестидесятников. И, как понимаю, увидимся в Тропининском.



Несколько цитат из Валерия Дудакова

  • Я серьёзный человек, когда не смеюсь. 🙂
  • И вот Раиса Максимовна ходит, смотрит, подходит к Вишнякову, заду­мывается и медленно произносит: «Как замечательно, руки как у Шилова». 🙂 Но в мои проекты она никогда не вмешивалась.
  • Участвуя в выставках я не сторонник большое количество вещей да­вать, но всегда можно что-нибудь придумать. А вот «врубелей» больше на выставки не дам. 🙂
  • У меня своя линия поведения. Я ужасно вздорный человек. 🙂 Но лояльный. И кроме того у меня 45 поэтических книг.
  • Я уже собираю более 52-х лет. Меня даже назвали «патриархом». Надеюсь кто-нибудь не обидится. 🙂
  • У меня тоже музей. Знаете, сколько экспонатов? Экспонатов больше, чем у Морозова. Сколько у него было? Триста с чем-то, а у меня пятьсот с лишним. 🙂 И у него не было ни «шагалов», ни «малевичей». 🙂
  • Самый лучший Сарьян. А это действительно самый лучший. «Красная лошадь». Никогда не даю на выставки. 🙂
Александр Бенуа. Петрушка
Александр Бенуа. Петрушка


31 августа 2022 г. — 27 ноября 2022 г.

«НЕ СРАВНИВАЙ: ЖИВУЩИЙ НЕСРАВНИМ…»

«Наша новая выставка открывает осенне-зимний сезон, и весьма символично, что в пространстве экспо­зиции мы впервые представляем опыт сотруд­ни­чества музея В.А. Тропинина с кол­лекционером и художником Валерием Дудаковым. Из частного собрания самого знаменитого «охотника за искус­ством» представлены вещи, выполненные Михаилом Лариновым, Константином Сомовым, Натальей Гончаровой, Марией Якунчиковой. Также мы благодарим за профессиональную поддержку и партнерство музей-запо­ведник Абрамцево: Светлана Волкова – ведущий научный сотрудник Абрамцева, прекрасный специалист по изобра­зительному искусству ХХ века – стала куратором выставки и предложила нам поразмышлять о культуре века».

Ольга Журавлева, директор музея В.А. Тропинина
Н.С. Гончарова Эскиз рекламной афиши для русского издательства Ж. Поволоцкого в Париже. 1921
Наталья Гончарова. Эскиз рекламной афиши для русского издательства Ж. Поволоцкого в Париже. 1921

От Манежа до Бульдозера: вехи становления неофициального искусства в СССР

Визуализация невидимого. Елена Болотских

Охотники за искусством

Ольга Журавлёва. Интервью

Коллекционирование – дело семейное. Татьяна и Сергей Подстаницкие

Мобили. Последний нонконформист (Юрий Носов)

Девичий стан, шелками схваченный

Не сравнивай: живущий несравним

У Леонида Володарского. Как становятся коллекционерами

Михаил Шемякин в Москве

__________________

Обсудить материал >>>

Рекомендуем

Алексей Степанов. Интервью

Алексей Степанов. Интервью

Сегодняшнюю встречу харак­тери­зуют три предмета, изобра­жённые на заглавной картинке: нарукавная нашивка, книга
Перейти К началу страницы