Рудольф Нуреев — всемирно известный танцор, человек с фантастической судьбой и противоречивым характером. Для всего мира он был проводником классического русского балета, самым популярным, востребованным и высокооплачиваемым артистом. Его ждали во всем мире и давали лучшие сцены мира, а популярность сравнивали с популярностью группы Битлз. Но при этом на Родину его не пускали, а если бы и пустили, его ждала бы тюрьма.
Неслыханной смелостью был его побег из Советского союза в 1961 году, когда Нуреев — молодой и амбициозный танцор Кировского балета (ныне это Мариинский театр) попросил на гастролях во Франции политического убежища. Первый советский «невозвращенец» был назван изменником Родины и приговорён заочно к 7 годам колонии. Память о нём вымарывали, а имя всячески дискредитировали. Лишь под конец жизни ему разрешили въезд в СССР, и то на 3 дня. Билеты по маршруту Париж-Ленинград-Москва-Уфа-Москва-Париж года он сохранил до конца дней.
Практически единственный владелец и распорядитель личных вещей Рудольфа Нуреева – международный фонд его имени – в 2008 году передал родине танцовщика 156 предметов из своего собрания. Теперь эту небольшую, но невероятно значимую коллекцию хранит Башкирский театр оперы и балета, в котором открылся музей Нуреева.
В ноябре 2019 года в Москву, где проходили торжественные мероприятия, посвященные 100-летию Республики Башкортостан, привезли 21 предмет из уфимской коллекции. Мы рассказываем о выставке, которая состоялась в Москве и готовиться к показу в российских регионах в новом формате.
В конце прошлого года в небольшом парадном зале усадьбы князей Шаховских (здание театра «Геликон-опера») по инициативе представительства Республики Башкортостан была организована выставка особого формата — «гримёрка». В тёмном парадном зале ярко горели раскалённые софиты и звучал специально созданный для выставки музыкальный трек. Его многослойная структура включала три музыкальных произведения, шумы, фрагменты репетиций и голос самого Нуреева, который рассуждал о счастье и об отношении к самому себе: «Вот я – такой урод – и это прекрасно!» – говорил мэтр.
Экспозицию составили мемориальные предметы: афиши из Лондона, Парижа и последняя советская афиша 1992 года; авиабилеты, по которым Нуреев дважды прилетал в Советский Союз, получая от правительства визу на 72 часа, сценические костюмы, личные вещи, грим, фотографии.
Все предметы на выставке объединены в экспозиционные комплексы, где сочетание мемориальных предметов и зрелищного Театрального реквизита дополнительно раскрывает тематику выставки.
Так, грим артиста представлен на импровизированном гримировальном столике, рядом с портретом в образе Синей птицы из балета «Спящая красавица». Пионы на столе — символизируют благополучие, а стул у гримировального стола вырос до размеров трона. Познав в детстве крайнюю нищету, разбогатев, он с жадностью окружал себя предметами роскоши. На знаменитом портрете Нуреева – директора Гранд-опера, – мэтр восседает на аналогичном «троне» в своей парижской резиденции. Уголок комнаты закрывает ширма, которая служит для экспонирования трико и репетиционного комбинезона.
Каждый символ может быть расшифрован по-разному, давая пространство для фантазии
Таким образом, полутёмный парадный зал уподоблен артистической комнате, но не ограничивается этой ассоциацией. В центре зала подиум, покрытый тяжёлым восточным ковром. Это своеобразный алтарь и одновременно отсылка к великолепному мозаичному надгробию на кладбище Сен-Женевьев де Буа под Парижем. На нём представлена композиция из мемориальных и символических предметов, театрального реквизита – большой философский «натюрморт», который можно просто созерцать, а можно «считывать». У каждого предмета здесь — своё символическое значение, а сочетание предметов раскрывает черты характера, биографию Нуреева, рассказывают о его творчестве. При этом каждый символ может быть расшифрован по-разному, давая пространство для фантазии.
Перед нами бюст Аполлона, одетый в палантин Нуреева. Аполлон – покровитель искусств. Палантин, наброшенный на его плечи – знак дружбы. А может быть это сам Нуреев, которого поклонники неоднократно называли богом танца.
Но рядом с гипсовым бюстом мы видим вазу с гиацинтами. Зрителю предлагается вспомнить легенду «Аполлон и гиацинт» о том, как Аполлон влюбился в прекрасного юношу-атлета по имени Гиацинт. Вспоминая биографию Нуреева, мы понимаем, о чём идет речь.
В букете гиацинтов мы видим пламенеющий мак – в классическом искусстве символ сна или вечного сна, то есть смерти. Вспоминая о причине раннего ухода артиста, мы понимаем, почему эти три символа – Аполлон, гиацинт и мак – представлены вместе.
Натюрморт венчает пустая птичья клетка – символ побега за железный занавес. Особый постамент превращает клетку в купол храма. Кто-то увидит в нём очертание мечети, кто-то Исаакиевский собор – символ Ленинграда, где произошло профессиональное становление.
На столе разложены ноты, также не случайные. Перед нами клавир первого в жизни Нуреева балета, который он увидел после войны на сцене Башкирского театра оперы и балета. Интересно, что это была не общеизвестная классика, а первый в истории музыкального театра башкирский балет «Журавлиная песнь», посвящённый народным легендам. После похода в театр Нуреев понял, что хочет танцевать. Рядом раскрыт клавир «Лебединого озера» – не только символ русского искусства, русского балета. В «Лебедином» Нуреев в паре с Марго Фонтейн вошли в Книгу рекордов Гиннеса «за самые продолжительные аплодисменты».
Следующий символ – переполненная чаша с песком, морскими раковинами, галькой и лепестками роз. Эта морская тематика отсылает в место уединения – на личный остров в Средиземном море. В то же время переполненная чаша – символ взрывного характера, избыточной эмоциональности самого Нуреева, за которым постоянно тянулся «скандальный» шлейф.
Но не эта черта важна для нас. Не случайно центральное положение на столе занимает самый драгоценный экспонат – стоптанные до дыр балетные туфли (с его именем и автографом) – символ невероятного трудолюбия. Трудолюбие и сила духа сделали Рудольфа Нуреева легендой. Известно, что в 60-х и 70-х годах он выходил на сцену до 200 раз в год, не говоря об изнурительных репетициях и многочисленных съёмках.
Ещё одна отсылка к искусству голландского натюрморта vanitas: потухшие (но не догоревшие свечи) свечи – символ прерванной жизни.
Смысловой ряд завершает книга, подаренная Нурееву Спиваковым. Поэма Байрона «Корсар» символизировала выдающуюся партию из балета «Корсар», визитную карточку танцора. В качестве закладки в книге выступает фотография ступни танцора, поднятая на пуанты. Положение закладки в конце книги говорит нам о некой завершённости. Символ можно трактовать как прощание с ролью, как то, что эта партия была прочувствованная им до конца; что книга жизни подошла к концу. Само французское слово «пуант» переводится как «точка». И эта символическая «точка» завершает смысловой ряд представленного натюрморта.
Взаимодействие со зрителем на выставке, его самостоятельные рассуждения и фантазия является важнейшим составным элементом выставочного проекта и представляется значимым фактором того, что эмоциональное восприятие экспозиции станет более глубоким, что выставка «достучится» до каждого зрителя.
Выставка запланирована к показу в регионах в качестве совместного проекта с Бахрушинским музеем, с привлечением его собрания.
Автор выражает глубокую признательность за помощь в организации московской выставки помощнику полномочного представителя Республики Башкортостан при Президенте РФ Гузель Ибрагимовой; за плодотворные переговоры и содействие в организации будущего общероссийского выставочного проекта директору Башкирского государственного театра оперы и балета Ильмару Альмухаметову и начальнику отдела региональных проектов ГЦТМ им. А.А. Бахрушина Александру Рубцову.
Андрей Райкин, автор выставочных проектов, кандидат искусствоведения
__________________
