Георгиевский кавалер лётчик Шарапов

В публикации рассказ пойдёт об одном из неизвестных героев лётчиков, о боях и не полученных наградах, о смерти в воздухе. О том, как Александр Шарапов, старообрядец и студент стал лётчиком-истребителем и как была связана его судьба и гибель с известным авиатором Константином Арцеуловым, внуком художника Айвазовского.

Пал смертью храбрых. В бою, близко к солнцу.

Лётчик и георгиевский кавалер Великой войны

Александр Васильевич Шарапов

Сквозь огонь Великой войны (1914–1917 гг.) прошли порядка 2500 дипломированных в России авиаторов. Среди них – несколько сотен лётчиков из нижних чинов (от рядового до старшего унтер-офицера), на чьи плечи легла основная тяжесть опасной, изнурительной и каждодневной работы на фронте в период становления молодой российской авиации. За войну потери среди пилотов (гибель во время боевых вылетов, плен, катастрофы в школах и на фронте) составили примерно 200 офицеров и 100 нижних чинов. В отличие от офицеров нижние чины выпускались из авиационных школ со званием «лётчик». Они награждались званием «военный лётчик» только приказом начальника штаба Верховного Глав­но­коман­дующего «за боевые заслуги» после получения первого офицерского чина (прапорщик) и боевого налёта не менее 50 часов. За время войны такой чести удостоились 142 прапорщика, из них порядка 30 уже имели все четыре степени солдатского Георгия. Также среди данного количества новоиспечённых прапорщиков 30 человек за подвиги получили орден Св. Георгия 4-й степени.

Сегодня мы вспомним военного лётчика Александра Шарапова.

Александр Шарапов родился 11 октября 1894 года[1] в крестьянской семье старообрядцев в деревне Гавриловская Нечаевской волости Егорьевского уезда Рязанской губернии. Отец Василий Андреевич Шарапов и мать Татьяна Семенова имели на 1907 год шестерых детей: Евдокию (17 лет), Анну (16), Анисью (15), Николая (13), Александра (12) и Лидию (10). Торговец Василий Шарапов вскоре перебрался с семьёй в Харьков, получив место до­верен­ного Торгового дома товарищества Бутикова. Его сын Александр в июне 1912 года блестяще окончил 1-е реальное Харьковское училище, имея лишь три «4» из 14 предметов. Затем молодой человек поступил на электро­меха­ническое отделение в Санкт-Пе­тер­бург­ский поли­тех­ни­ческий институт.

• Александр Васильевич Шарапов, будущий студент Санкт-Петер­бург­ского Поли­техни­ческого института Императора Петра Великого. Фото сделано в Харькове, вероятно в 1912 г. перед поступлением. ЦГИА. Ф. 478. Оп. 3. Д. 7415
• Свидетельство на имя А.В. Шарапова об окончании дополнительного класса 1-го Харьковского реального училища. 1912. ЦГИА. Ф. 478. Оп. 3. Д. 7415

Первая мировая застала студента Шарапова на третьем курсе, откуда он поступил 29 сентября 1914 года на военную службу охотником на правах воль­но­опре­деляю­ще­гося в 1-ю авиационную роту[2]. В прошении на имя директора Шарапов написал: «Прошу распоряжения Вашего Превосходительства об отчислении меня из числа студентов и возвращении мне моих личных документов по случаю поступления охотником в роту лётчиков, организуемую Высочайше учреждённым Комитетом по усилению военного флота на добровольные пожертвования»[3]. Шарапова сразу направили на курсы авиации для охотников армии и флота, организованные в его родном Политехе.

Александр Шарапов обучался во втором потоке, среди молодых «охотников». 22 ноября 1914 г. он был приведён к присяге и переименован в рядовые. Многие его товарищи по учебе и выпуску вскоре погибнут в воздушных боях и катастрофах в Первую мировую и Гражданскую: Владимиров, Крисанов, Лагутенко, Тетер и Сапожников.

• Выпускники кратких теоретических авиационных курсов охотников. На снимке запечатлены 30 человек, включая пре­подавателя. Из них опознаны 18 человек. Слева направо, лежат: Г.С. Сапожников и М.А. Владимиров. Сидят: А.Г. Михайлов (2-й), А.М. Вишняков (5-й), штабс-капитан К.Е. Вейгелин (6-й), П.Т. Родионов (7-й), О.Я. Тетер (9-й), Н.Н. Евлампиев (10-й). Стоят: В.Н. Шайтанов, Н.А. Глебовский (3-й), Н.П. Зайцев (4-й), Ф.И. Власов (5-й), П.И. Крисанов (6-й), А.В. Шарапов (8-й, в фуражке), В.С. Веселовский (10-й), В.И. Стржижевский (13-й), Г.Л. Кузьмин (15-й, с повязкой на голове), Л.В. Лагутенко (16-й). Петроград. Декабрь 1914 г.

23 декабря 1914 года, по окончании кратких теоретических авиационных курсов охотников Отдела воздушного флота Шарапова направили в Офицерскую школу авиации на Каче осваивать профессию пилота. В марте 1915 года Александра определили учеником в партию к инструктору поручику Капустяну для обучения на моноплане «Ньюпор-IV». 5 и 7 августа 1915 года молодой авиатор успешно сдал полётные экзамены. Начальник школы полковник князь Мурузи составил на рядового из охотников 1-й авиационной роты Александра Шарапова следующую аттестацию: «Лётчик выдающийся, но требует наблюдения, так как увлекается фигурными полётами. Аппаратом владеет отлично. Поломок в школе не было. Посадки хороши. Налетал около 20 часов. Совершил два перелёта с пассажирами. Дисциплинирован­ный. Скромный; хороший работник. Мотор и аппарат знает»[4]. Вместе с Шараповым обучался полётам и прапорщик Арцеулов, сдавший 6 июля лётный экзамен на аппарате «Фарман-22» и убывший в 18-й корпусной авиаотряд. Через год судьба сведёт их вместе — они встретятся на луцком фронте в 8-м истребительном отряде.

• Группа инструктора Капустяна. Стоят слева направо: охотники Ушаков, Янченко, Цвет, Чуприна, Реймерс и инструктор штабс-капитан Капустян. Сидят прапорщики, штабс-ротмистр Жовнер (третий) и Богдановский. Кача, лето 1915 г.

• Группа А.Е. Раевского (второй слева) у боевого «Фарман-16». Его ученики слева направо: Прапорщики К.В. Хлюпко, В.И. Журавлев и К.К. Арцеулов. На таком же аппарате военный лётчик 2-го Сибирского корпусного авиаотряда Хлюпко в декабре 1915 г. попадёт в плен. Фото сделано в Каче в начале июля 1915 г.

12-й корпусной авиационный отряд

Спустя несколько дней Шарапов убыл из школы в Москву на завод «Дукс» за получением аппаратов и назначения. Вскоре он направился на фронт, в 12-й корпусной авиационный отряд, куда прибыл 31 августа. Отряд воевал на Юго-Западном фронте, выполняя задания штаба 12-го армейского корпуса и стоял в городе Ровно, имея на вооружении 6 аэропланов системы «Ньюпор-IV», полученных от московского «Дукса». Вместе с Шараповым в 12-й авиаотряд назначение получили и его товарищи по курсам и школе: охотники Лагутенко, Соболев, Смирнов и Янченко. Последний станет известным асом-истребителем, имея на своём счету 9 сбитых вражеских самолётов. В Гражданскую Янченко воевал в авиации белых, в эмиграции проживал в США, где умер в 1958 г. Соболев и Смирнов попадут в плен, а Лагутенко погибнет, сбитый германским истребителем.

• Чины 12-го корпусного авиаотряда перед аэропланом «Ньюпор-IV». Слева направо: военный лётчик поручик М.М. Жовнер (2-й), наблюдатель подпоручик Н.Ф. Павловский (3-й), наблюдатель корнет С.П. Хмелевский (4-й), лётчик рядовой Л.В. Лагутенко (5-й), лётчик рядовой В.С. Веселовский (6-й). Над ними лётчик рядовой Г.С. Смирнов. Шарапова на этом снимке нет. Октябрь 1915 г. Аэродром у г. Ровно

7 и 8 сентября 1915 года Александр стал младшим, а затем cтаршим yнтер-oфицером. Свой первый вылет на фронте он совершил с вольноопределяющимся Михаилом Дзыком 10 сентября, но через 55 минут вернулся, не выполнив задания. На следующее утро Шарапов с корнетом Хмелевским провели в воздухе 2 часа 40 минут, сбросив 10 мелких бомб на обозы противника в районе Торчина. В тот же день его сослуживцы, лётчик Соболев и наблюдатель поручик Торичнев, пропали без вести. Великий князь Александр Михайлович отметил успехи авиаотряда Шарапова, сделав надпись на месячном отчёте: 2 Сердечно благодарю 12 корп.отряд за отличную работу, несмотря на то, что отряд снабжён аппаратами старой системы и все лётчики молодые и не обстрелянные»[5].

• Авиаторы 12-го корпусного авиаотряда наполняют водородом шар-пилот. Такой шар выпускался в свободный полёт для опре­деле­ния характеристик ветра, используемых для прогноза погоды. Слева направо: Дзык, Шарапов, Лагутенко и Смирнов. Сентябрь 1915 г. ЦГАКФФД

Потери 12-го корпусного авиаотряда за 1914—1917

За время войны 1914-1917 гг. 12-й корпусной авиаотряд потерял 17 авиаторов: один разбился насмерть, двое погибли в бою и семь экипажей попали в плен:

17/30 августа 1914 года. Военный лётчик подпоручик М.И. Янов и наблюдатель поручик К.А. Кушлянский на аппарате «Ньюпор-IV» попали в плен при вынужденной посадке у Галича.

10 марта 1915 года. Военный лётчик подпоручик М.С. Лаймунтович разбился насмерть на «Фармане» при возвращении с разведки (сильным ветром опрокинул аппарат при посадке).

15/28 апреля 1915 года. Военный лётчик штабс-капитан С.И. Горновский и наблюдатель подпоручик В.А. Жигаловский на аппарате «Ньюпор-IV» попали в плен при вынужденной посадке на вражеской территории.

11/24 сентября 1915 года. Лётчик охотник Е.Д. Соболев и наблюдатель поручик Н.Н. Торичнев попали в плен в районе г. Ровно.

17/30 октября 1915 года. Лётчик охотник Г.С. Смирнов и наблюдатель охотник М. Дзык вылетели по маршруту Ровно-Луцк на разведку и пропали без вести.

25 октября / 7 ноября 1916 года. Военный лётчик прапорщик Л.В. Лагутенко, механик старший унтер-офицер К.П. Вайцман на аппарате «Анаде» сбит немецким истребителем. Лагутенко вскоре скончался, положение Вайцмана безнадежное.

7/20 января 1917 года. Два экипажа: Лётчик рядовой Д.Ф. Бондаренко и поручик Крюков и лётчик Е.С. Кузько и старший унтер-офицер Герасимов не вернулись с разведки. Попали в плен из-за вынужденной посадки.

30 апреля / 13 мая 1917 года. Лётчик унтер-офицер И.Я. Федоров и наблюдатель поручик Русецкий залетели в расположение противника. Пропали без вести.

• Аэроплан «Ньюпор-IV» 12-го корпусного авиаотряда перед вылетом на разведку. В кабине: лётчик Смирнов и наблюдатель Дзык. Снимок сделан 17 октября 1915 года на аэродроме в Ровно. В тот день экипаж не вернулся с боевого полёта. ЦГАКФФД

Свою опасную боевую работу авиаторы 12-го корпусного совершали на технически и морально устаревших «Ньюпор-IV» образца 1912 года с 80-сильным ненадёжным и капризным мотором. Аэропланы данной марки выпускались русскими заводами по лицензии (РБВЗ, ПРТВ, Дукс) и поставлялись в армию до конца 1915-го. Качество сборки оставляло желать лучшего, детали других заводов не подходили друг к другу. Известный лётчик, георгиевский кавалер В.М. Ткачёв сравнивал «Ньюпор-IV» с «Мораном»: «В январе насту­пила, наконец, тёплая крымская погода, и я стал безжалостно гонять по качинскому полю учебный «Моран»… Помнится, мне довольно быстро удалось «сбить» свои руки и ноги на новые рули, после чего я получил 16-метровый «Моран» с 50-сильным «Гномом». Первый вылет на нём привёл меня в восторг: я точно пересел с воронежского битюга на чисто­кровного арабского скакуна. Разница в ощущении полёта на «Моране Ж» была поистине поразительной. Последний шёл кверху свечкой, отличался удиви­тельно тонкой послушностью рулям»[6].

Всего же за 1915 год лётчик Шарапов совершил 18 полётов общей продолжительностью 29 часов 24 минуты, из них: 17 боевых (в 11 задание выполнено) и 1 перелёт[7].

Вместе с ним на разведку в качестве наблюдателей отправлялись корнет Хмелевский, поручик Митаки и подпоручик Павловский. Шарапов летал над территорией врага в районе Луцка, Рожище, Торчина. Через год, в воз­душном бою в тех же местах, он встретит свою смерть… 

Первая Георгиевская награда Шарапова

Свою первую боевую награду старший унтер-офицер Шарапов, Георгиевский крест 4-й степени за №399266, получил в ноябре 1915 г. согласно приказу по 12-му армейскому корпусу за то, что «успешно выполнил на аппарате старой системы «Ньюпор» с не­надёжным двигателем под действительным ружейным и артиллерийским огнём про­тивника 11 воздушных разведок и доставил ценные сведения о противнике, каждый раз сбрасывая значительное количество бомб, причём 2 сентября 1915 г., по показаниям ксендза местечка Олыки, одна из сброшенных им бомб попала в артиллерийский парк про­тивника, убив до 11 человек нижних чинов и значительное количество ранив, а также 5 лошадей; вышеизложенным старший унтер-офицер Шарапов нанёс существенный вред противнику»[8].

Рассмотрим подробнее первое георгиевское награждение Шарапова. Получение солдатского креста, как и другой боевой награды происходило следующим образом. Командир части направлял начальству представление на героя, где описывал его подвиги, достойные награждения. При успешном рассмотрении представления публиковался приказ (в нашем случае — по корпусу) с кратким описанием подвига, наименованием и номером награды. Приведенное выше деяние подвига дословно совпадает с тремя источниками:

1. Приказ 12-му армейскому корпусу №477 от 16 ноября 1915 года.
2. Публикация в газете «Военная Летопись» №319 за 8 сентября 1916 года.
3. Патрикеев С.Б. Сводные списки кавалеров Георгиевского креста 1914–1922 гг. IV степень. №№ 300 001–400 000. М., «Духовная Нива», 2013. С. 991.

Четвертый источник — Рапорт командира 8-го армейского авиаотряда поручика В.Н. Торичнева от 19 июня 1916 года №1728, даёт другую трактовку награждения: «Старший унтер-офицер Шарапов награждён Георгиевским крестом 4-й степени №399266 приказом по 12-му армейскому корпусу от 19 декабря 1915 года за №357 «За воздушный налёт 1 сентября 1915 г. и бомбометание двух пудовых бомб, которыми взорвал артил­лерийский парк у м. Олыка». Торичнев перепутал номер и дату приказа и указывает дату налёта 1 сентября 1915 года[9].

Тем же приказом 12-му армейскому корпусу за №477 от 16 ноября 1915 года, что и Шарапов, Георгиевским крестом 3-й степени был награждён его боевой товарищ лётчик Василий Янченко[10].

• Публикация о награждении Шарапова Георгиевским крестом 4-й степени. Газета «Военная Летопись» №319 за 8 сентября 1916 года. Петроград. РГБ

Безусловно, Шарапов заслужил награду за свои первые полёты в осенние месяцы 1915-го, выполненные при крайне сложных условиях на устаревшей машине. Но сомнение вызвало лишь описание подвига, а именно уничтожение артил­лерий­ского парка в указанные две даты: 1 или 2 сентября 1915 года. Первоисточник — представление на награждение Шарапова крестом 4-й степени, пока не найден, но сохранились все отчеты и полётные листы 12-го корпусного авиаотряда, в которых можно найти подробности выполнения боевых заданий. Согласно найденным в РГВИА документам, Шарапов как пилот совершил свой первый боевой вылет 10 сентября и ни о каком уничтожении парка речи не шло. Предположим, что Шарапов мог летать 1 или 2 сентября в качестве наблюдателя. Но 1-го числа совершали полёты Веллинг, Лагутенко, Ляхов и Янченко со своими наблюдателями в кабинах «Ньюпоров». Второго сентября вылетали два экипажа: Ляхов с Пентаком и Янченко с Торичневым. Поэтому нельзя утверждать, что Шарапов мог лететь в качестве наблюдателя с одним из пилотов отряда. Отнести другие осенние полёты Шарапова к подвигу «2 сентября 1915 г.» также затруднительно, так как описания всех его полётов не похожи на бомбометание в районе местечка Олыки. Можно лишь предположить, что командир отряда ошибся в дате подвига, а уничтожение артиллерийского парка могло подтвердиться поступившими позднее разведанными.

Авиаотряды постепенно перевооружались, заменяя аэропланы старых систем («Ньюпор-IV», «Депердюссен», «Фарман» тип 16, 20, 22), а фронтовых лётчиков командировали в авиашколы для переучивания на самолётах новых типов. Ткачёв отмечал в своей книге: «Большая интен­сивность в работе авиации, выступившей на фронт с изношенной материальной частью, уже в первый месяц войны пере­половинила число аэропланов в отрядах, а некоторые из них, как он выразился по-кава­лер­гардски, уже осенью были «обезлошадены». Пополнение же убыли аэропланов было затруднено не только отсутствием запасов, но и тем, что большинство отрядов вступило в войну на «Ньюпорах», а на замену в конце года стали поступать «Вуазены» и «Мораны-Парасоли», т.е. аэропланы с совершенно другой системой управления. В трудных зимних условиях пришлось приступить к переучиванию, для чего в некоторых случаях целые отряды оттягивались в тыл»[11].

Так в начале ноября Шарапова направили в Московскую школу авиации, где он 8 января 1916 года закончил переучивание на «Моран-Парасоле», а 23 февраля — на «Ньюпор-Х». Весной 1916-го назрела острая необходимость в создании истре­бительных авиаотрядов. Александр Шарапов, получивший подготовку для полётов на «быстроходных аппаратах»[12], вскоре станет лётчиком-истребителем, о чём речь пойдет ниже.

Вернувшись в 12-й авиаотряд, Шарапов в качестве наблюдателя совершает с прапорщиком Веллингом на «Моране» налёт на станцию Маневичи, сбросив бомбы большого веса, причём «замечены попадания в западную часть местечка при станции, были обстреляны артиллерией, крылья аппарата получили пробоины»[13].

8-й армейский авиационный отряд

В марте 1916 года Шарапова перевели в 8-й армейский авиаотряд, где он пересел на биплан «Ньюпор-Х». Командир летал на трофейном «Шнейдере» (LVG B.II), остальные пилоты — на «Вуазенах». За Шараповым был закреплён ещё моноплан «Моран-Парасоль». Он был единственным пилотом в отряде, кто умел летать на «быстроходных аппаратах».

• Командующий 8-й армией генерал-лейтенант А.М. Каледин (в центре) при посещении 8-го армейского авиаотряда. Справа от него командир отряда поручик М.Е. Гартман. У самолёта «Моран-Парасоль» (в правой части снимка) стоит унтер-офицер Шарапов. Из собрания Дома русского зарубежья

На новом месте службы Александр вновь проявил себя смелым и хладнокровным бойцом. Командир отряда военный лётчик поручик М.Е. Гартман отметил его в своём донесении: «28 апреля вылетели на разведку три аппарата отряда для выполнения задания командира 39-го армейского корпуса и на боевой высоте два аппарата вынуждены были опуститься, не произведя необходимой разведки, вследствие сильного ветра и низкой температуры, и третий аппарат биплан «Шнейдер» [Гартмана], у которого замёрзла вода. Лётчик вольноопределяющийся Шарапов, едва оправившийся после падения с аэропланом 20 апреля вследствие лопнувшего бака в воздухе, вызвался охотником на полезную и опасную разведку. Несмотря на сильный артиллерийский и пулемётный огонь противника, выполнил её с явною личною опасностью один без наблюдателя на аппарате Истребитель и тем доставил необходимые сведения о передвижении накапливании противника в районе кол. Теремно-Киверцы-Пальча. Тогда же сбросил бомбы тяжёлого веса из специальных бомбомётов в массы обозов у с. Пальча»[14].

• Лётчик 8-го армейского авиаотряда старший унтер-офицер А.В. Шарапов с Георгиевским крестом 4-й степени у своего «Ньюпор-Х». На заднем фоне два отрядных «Вуазена». Весна 1916 г. Из собрания Геннадия Петрова

В своём рапорте в штаб 8-й армии от 1 мая 1916 года Гартман ходатайствовал о производстве молодого пилота в чин прапорщика за боевые отличия, отмечая, что Шарапов «выполнил целый ряд боевых полётов, разведок, бомбометаний и воздушных боёв, … как выдающийся и отличный боевой лётчик с высоконравственными чувствами долга и совести, а также с пониманием дисциплины, вполне достоин означенного производства«[15].

За полёт 4 мая 1916 года Шарапов заслужил вторую награду — Георгиевский крест 3-й степени №109762 за то, что «при обстановке исключительной трудности и опасности под артиллерийским и пулемётным огнём противника, без наблюдателя, управляя аппаратом, произвёл очень ценную съёмку неприятельских укреплений и устроенных перед ними препятствий и проходов среди них в районе Жорнище—Уездцы и позиций на массивах к востоку Заболотце и к югу с.Педжа, где обнаружена вторая укреплённая линия по фронту Бакорин—Кнерут—кол.Малин»[16].

Приказ по 39-му армейскому корпусу за №221 вышел 10 августа 1916 года, за две недели до гибели Шарапова. В полётном донесении от 4 мая (в день подвига) ещё было указано, что он «заметил неприятельский аппарат, корректировавший стрельбу на нашей тяжёлой батарее, направился на него и своим мужеством и храбростью заставил его прекратить корректирование и удрать»[17].

Восьмой армейский авиаотряд успешно выполнял боевые задачи штаба 8-й армии, принимая деятельное участие в брусиловском прорыве, базируясь в районе Луцка. Например, своей разведкой от 17 мая Александр Шарапов доставил ценные сведения для штаба 39-го армейского корпуса: благодаря его наблюдениям были опровергнуты показания пленных австрийцев о накапливании больших сил противника в районе Котов-Пальча-Теремно. Попутно лётчик сбросил в селение Пальча две 25-фунтовые бомбы[18].

Очередная встреча с противником произошла 25 мая 1916 г., когда старший унтер-офицер Шарапов на своём «Ньюпоре» производил воздушную разведку в районе Луцк, Киверцы: «Над Луцком аппарат вступил в воздушный бой с двумя немецкими аэропланами, отстреливаясь из Маузера. Довёл разведку до конца и бросил две 25-фунтовые бомбы. Над окопами, идущими между станцией Киверцы и Луцком, аппарат был обстрелян артиллерией противника. Общее впечатление — противник на всём фронте продолжает отступать»[19].

Как правило, все «десятки», поступавшие в авиационные отряды, вооружались пулемётами. Первым свой «Ньюпор» переоборудовал военный лётчик Александр Козаков, установив германский пулемёт под верхним крылом. Пулемёты также ставили на верхнее крыло для стрельбы поверх винта или сзади на шкворне у наблюдателя. Шарапов же на двухместной машине воевал один (!), предпочитая брать с собой в полёт фотографический аппарат и пару 25-фунтовых бомб. И судя по сохранившимся фотографиям, в апреле—мае он летал без пулемёта, лишь с пистолетом «Маузер». 

• Самолёт «Ньюпор-Х» с номером N348 французского производства. У самолёта отсутствует вооружение. Именно на этой машине с апреля по июнь 1916 г. летал Шарапов в 8-м армейском авиационном отряде

За май 1916 года Шарапов совершил 9 полётов общей продолжительностью 14 часов 45 минут[20].

В июне он продолжал воевать на своём «Ньюпоре», совершив 7 полётов общей продолжительностью 9 часов 24 минуты[21]. В этом месяце на долю 8-го армейского отряда выпала разведка в районе Ковеля, куда германцы подтягивали силы для контрудара по остановившейся 8-й армии.

Шарапов отмечал в июньских донесениях:

«1 июня. Обнаружен подвоз подкрепления по ж.д. дороге Ковель–Брест-Литовск. В районе Ковеля большое скопление обозов. Указана группировка обозов в районе Ковельского ж.д. узла. Был обстрелян артиллерией противника»[22].

«12 июня. Произвёл разведку глубокого тыла противника Освещён ж.д. узел и движение по дороге Ковель–Брест-Литовск, Ковель–Холм, Ковель–Владимир-Волынск, указаны группировки войск и обозы в районе Любитов–Голобы–Мельница. В районе Грозден произошёл воздушный бой с неприятельским аэропланом, который после непродолжительной перестрелки скрылся. На всём пути следования аэроплан подвергался артиллерийскому обстрелу»[23].

За свои боевые подвиги наш герой был представлен к очередной награде и офицерскому званию: 17 июля 1916 года старший унтер-офицер Александр Шарапов приказом армиям Юго-Западного фронта за №1178 был произведён в прапорщики[24].

• Самолёт «Ньюпор-Х» с номером N348 на аэродроме 8-го армейского авиаотряда. Весна 1916 г. Из собрания Дома русского зарубежья

8-й авиационный отряд истребителей

В июле 1916 г. Шарапова перевели в 8-й авиаотряд истребителей. Истребительный отряд начал формироваться в мае 1916 года при 3-м авиапарке в Киеве, 7 июля вошёл в состав 8-го авиационного дивизиона Юго-Западного фронта. На место прибыли обер-офицер, чиновник и 105 нижних чинов. Через пять дней в Луцк прибыли военные лётчики поручик Иванов (командир отряда) и прапорщик Арцеулов. Оба с 25 мая 1916 года переучивались в Московской школе авиации на быстроходных аппаратах. Константин Константинович Арцеулов, внук Айвазовского, кавалерист, лётчик 18-го корпусного авиаотряда, фактически оказался единственным пилотом в отряде. Вскоре (14 июля) прибыло три новеньких истребителя «Ньюпор-XI» («Бебе») французской постройки, вооружённые надкрыльевыми пулемётами «Льюис». Всего в Россию доставили порядка трёх десятков аппаратов этого типа — они были распределены по авиадивизионам, и значительная их часть попала в истребительные отряды.

• Истребитель «Ньюпор-ХI» французского производства (N1230). На верхнем крыле стоял пулемёт «Льюис». Командир 8-го авиаотряда истребителей военный лётчик подпоручик Кисилевич. На машине с номером N1154 воевал Шарапов, а на N1231 — Арцеулов. Осень 1916 г. Из собрания А. И. Пересадько

• Стандартная установка пулемёта «Льюис» на французском «Ньюпоре-XI». Потянув за тросик, пилот во время полёта освобождал замок фиксатора ствола и мог потянуть на себя пулемёт, чтобы поменять диск

Отряд не был в полной мере укомплектован пилотами. Иванов по известным причинам не летал в отряде (убыл в Москву на завод «Дукс»). Двух лётчиков 8-го армейского авиаотряда 8-го авиадивизиона старших унтер-офицеров Шарапова и Медведева перевели в 8-й истребительный: первый прибыл 2 августа, а другой (после переучивания в Московской школе авиации) только 17 августа. Ещё один пилот — подпоручик Кононенков, назначенный в отряд ещё в июле, так и не прибыл, находясь также на заводе «Дукс» для приёмки аппаратов.

В конце мая 1916 года начался знаменитый «Брусиловский прорыв». Часть операции носила название «Луцкий прорыв». Наибольших успехов достигла 8-й армия генерала от кавалерии А.М. Каледина, которая, прорвав фронт, заняла 7 июня Луцк, а через неделю наголову разгромила 4-ю австро-венгерскую армию эрцгерцога Иосифа Фердинанда, захватив огромное количество трофеев. Из-за отсутствия резервов генерал Брусилов не смог развить наступление, и 8-я армия остановилась под Ковелем, что позволило противнику сосредоточить свои силы для контрудара. Война на несколько месяцев стала позиционной, а несчастный Луцк подвергался многочисленным атакам с воздуха со стороны неприятеля. Германское командование перебросило в район Ковеля из под Вердена крупные авиационные силы, в том числе и истребительные. Благодаря численному и техническому превосходству немцам удалось очень быстро захватить полное господство в воздухе. Они практически пресекли деятельность нашей авиации (разведка, корректировка и бомбометание). Отряды 8-го авиадивизиона (8-й армейский, 5, 12 и 35-й корпусные) были вооружены в основном бипланами «Вуазен» и «Анатра Д», которые по своим тактико-техническим данным сильно уступали австрийским и германским аэропланам.

Главной задачей 8-го истроотряда стала воздушная охрана города Луцка. В распоряжение командира 8-го авиадивизиона прибыл лейтенант французской службы Эдуард Пульпе и был прикомандирован к только что прибывшему 8-му авиаотряду истребителей. Он первым начал боевую работу отряда. Пульпе успел повоевать совсем немного и вскоре погиб в воздушном бою против пяти немецких самолётов. Таким образом, прапорщик Арцеулов сразу оказался в исключительно сложных условиях: до 11 августа из всего отряда он летал один. В день гибели Пульпе, 20 июля, Арцеулов совершил на «Ньюпоре-XI» свой первый полёт для преследования, но «аэроплан противника ушёл». В августе выполнил десять боевых вылетов с целью охраны Луцка, преследования противника и «конвоирования разведочных аппаратов», трижды сталкиваясь с неприятелем в воздухе. Всего с 20 июля по 27 августа Арцеулов совершил 17 боевых вылетов общей продолжительностью 12 часов 30 минут, приняв участие в 4 воздушных боях[25].

Бой «Ньюпора» с неприятельским самолётом у Луцка. Рисунок Арцеулова. Из частного собрания

• Бравый пилот и сёстры милосердия. Фронтовой рисунок Вечфинского, наблюдателя 8-го армейского авиаотряда. Автор изобразил Арцеулова у своего «Ньюпора». Лето 1916 г. Из семейного архива Арцеуловых

Молодой лётчик-истребитель прапорщик Шарапов в 8-м истребительном успел выполнить только четыре боевых вылета: 11, 13, 14 и 24 августа. 13 августа «неприятельский аппарат замечен поздно и настигнуть его удалось лишь у самых позиций. Вследствии сравнительно большого расстояния, отделявшего аппараты, пулемётный обстрел оказался безрезультатным«[26].

• Истребитель «Ньюпор-ХI» лётчика 8-го авиаотряда истребителей прапорщика А.В. Шарапова. Август 1916 г. Рисунок А. Казакова

24 августа 1916 года. Гибель Шарапова

24-го августа Александр Шарапов поднялся на своём «Ньюпор-XI» с номером N1154 с луцкого аэродрома и настиг противника на высоте 3500 метров: «Противник дважды атакован. Наш аппарат сбит пулемётным огнём. Лётчик прапорщик Шарапов убит. Убит во время воздушного боя. Аппарат упал и приведён в совершенную негодность»[27].

• Обломки сбитого в воздушном бою «Ньюпора-XI» (N1154) прапорщика Шарапова. Пилот был убит в воздухе, а неуправляемый самолёт с работающим мотором ударился носовой частью о землю. Бипланная коробка была полностью разрушена, а хвостовая часть фюзеляжа легла на спину, подмяв руль направления. Обезображенное тело Александра лежит перед разрушенными крыльями, рядом его шлем… Колония Мариановка у местечка Рожище. 24 августа 1916 г. РГАКФД

Погибшего пилота ошибочно приняли за прапорщика Арцеулова и в газетах появились заметки о гибели последнего. На фронт посыпались телеграммы от друга семьи начальника штаба Одесского военного округа генерал-майора Н.А. Маркса. Источником трагической путаницы послужил спешно отправленный рапорт начальника гарнизона, наблюдающего за воздушной обороной станции Рожище генерал-квартирмейстеру штаба Особой армии: «Доношу, что в воздушном бою сего числа в 7ч40м-7ч45м погиб 8-го авиационного отряда прапорщик Арцеулов на самолёте истребительного типа «Бебе-Ньюпор» после сражения с немецким аппаратом типа, по-видимому, «Альбатрос». Наш аппарат, разбитый вдребезги, упал возле колонии Мариановка у полотна железной дороги. Бесформенное тело прапорщика Арцеулова доставлено на автомобиле в госпиталь Рожище. Комендантом этапа колонии Мариановка у места падения разбитого аппарата выставлен караул»[28].

Из Гвардейского авиадивизиона в штаб войск Гвардии была подана телеграмма: «24 августа 1916 года, к 12 часам, м. Рожище. Полётов не было. 8 истребительного авиаотряда прапорщик Арцеулов погиб в неравном воздушном бою над м. Рожище. Аппарат Бебе-Ньюпор упал возле железной дороги у колонии Марьяновки и разбился вдребезги«[29].

• Смерть лётчика. Сообщение «о гибели» Арцеулова. Газета «Утро России» №239 за 27 августа 1916 г. Москва. РГБ

• Смерть художника-лётчика. Газета «Одесский листок» №233 за 27 августа 1916 г. На неё ссылается Марк Галлай в своей книге. РГБ

• Опровержение о смерти Константина Арцеулова. В подписи к его портрету он назван племенником Айвазовского с инициалами Н.К. Газета «Одесский листок» №236 за 30 августа 1916 г. РГБ

По преданиям, в семье Арцеуловых хранится дощечка с трудноразличимой надписью «24/VIII.1916. Прапорщик Арцеулов» — об этом ещё в 1992 году писал в своей книге «Лётчики России» авиационный историк Лавренец, который беседовал с дочерью Арцеулова Ольгой Константиновной. Она привела рассказ своего отца: «Был у меня подшефный лётчик. В тот самый день я решил ему впервые доверить дежурство — мы охраняли штаб в Луцке. Он прямо-таки умчался на радостях, а я, воспользовавшись тем, что объявилась замена, лёг спать. Просыпаюсь будто от землетрясения. Немцы бомбят аэродром. А мой подшефный (прапорщик Шарапов) в воздухе — и все убеждены, что это я. До этого дня летал только я один… Он был сбит на высоте. От самолёта почти ничего не осталось. Когда, наконец, добрался до места гибели, там уже стояла эта самая дощечка…».

Лётчик-испытатель Марк Галлай, знавший Арцеулова и имевший с ним частые беседы, так представил его мнимую гибель в своей книге «Жизнь Арцеулова»: «Как раз в это время происходит случай, получивший широкую известность и заставивший родных и друзей Константина Константиновича изрядно поволноваться. В конце августа 1916 года в газетах нескольких городов — Москвы, Петрограда и даже Парижа — появились заметки о гибели Арцеулова. Сообщение было подхвачено авиационной и не только авиационной прессой. Французский журнал «Аэрофиль» («Любитель авиации») сообщал: «Нам телеграфируют из Петрограда, что известный русский лётчик, внук знаменитого художника Айвазовского, нашёл доблестную смерть в воздушном бою…»

Один из старейших наших планеристов — лётчик-испытатель И.И. Шелест рассказывает в книге «С крыла на крыло», что Константин Константинович показывал ему старую вырезку из одесской газеты от 26 августа 1916 года, в которой говорилось: «В бою с неприятельским аэропланом на фронте генерала Брусилова смертью храбрых погиб К. К. Арцеулов, известный художник, внук Айвазовского, 26 лет. Лётчик Арцеулов известен как иллюстратор книги «Легенды Крыма», написанной генералом Марксом. Покойный прекрасно знал Крым, написал много картин, посвящённых Тавриде».

Но что уж требовать от газет — хотя бы по одному тому, что их редакции находились на расстоянии сотен и тысяч километров от места действия, когда непосредственно в части обломок сбитого тогда самолёта собирались прикрепить… к кресту на могиле Арцеулова! В семье Константина Константиновича по сей день хранится эта дощечка с надписью «Прапорщик К.К. Арцеулов. 24 августа 1916 года».

Что же случилось в действительности?

При бомбёжке противником Луцкого аэродрома самолёт Арцеулова был повреждён. Поэтому в бой вылетел молодой, недавно пришедший в часть лётчик Шарапов. Вылетел — и погиб, был сбит… А до этого на самолёте того же типа — «Ньюпор» — летал только Арцеулов. Погибшего лётчика, к тому же похожего по комплекции на Арцеулова, носившего такую же форму, приняли за Константина Константиновича… Ну а то, что печальные вести распространяются гораздо быстрее радостных, общеизвестно».

В день гибели Шарапова, 24 августа 1916 г., состоялся очередной массированный налёт германских самолётов. На защиту Рожище и Луцка поднимались аппараты 19-го корпусного авиаотряда.

Полёты 19-го корпусного авиаотряда за 24 августа 1916 г.

Военный лётчик штабс-ротмистр Козаков. Аппарат «Ньюпор». Задание: бой с немецкими самолётами. Змеинец–Рожище–Сокуль–Кухары–Рожище–Змеинец. 130 вёрст. 1ч10мин. 3000 м. Поднявшись для воздушного боя, атаковал немецкий «Альбатрос». Бой происходил восточнее Рожище, затем севернее. «Альбатрос» преследовался за линию позиций. Выпущено более 600 пуль из пулемёта. Аппарат получил несколько пробоин; причём разрывной пулей разрушена стойка самолёта, осколками которой разбито стекло очков[30].

Военный лётчик штабс-ротмистр Козаков. Аппарат «Ньюпор». Задание: отражение неприятельских самолётов. Маршрут: Змеинец–Рожище–Б.Березолупы–Змеинец. 120 вёрст. 1ч05мин. 3000 м. Вступил в бой с неприятельским самолётом, который был сбит почти вплотную подошедшим к нему военным лётчиком подпоручиком Башинским и наблюдателем подпоручиком Губер[31].

Военный лётчик подпоручик Башинский, наблюдатель подпоручик Губер. Аппарат «Депердюссен». Задание: отражение нападения неприятельской эскадрильи на г.Луцк. Маршрут: Змеинец–Калачевка–Березолупы–Змеинец. 110 вёрст. 55 минут. 2100 м. Атаковали шедший от Луцка немецкий аппарат, юго-западнее местечка Рожище, сблизившись вплотную, сбили его в районе Кроватки–Б.Березолупы. Немецкий аппарат сгорел, лётчик и наблюдатель взяты в плен. Аппарат получил пробоины из пулемёта в правое крыло[32].

Командир 8-го авиаотряда истребителей поручик Иванов отправил 24 августа 1916 года печальную телеграмму отцу погибшего лётчика: «Харьков, Чеботарская ул. д.41-43. Василию Андреевичу Шарапову. Сегодня в неравном бою пал смертью героя Ваш сын прапорщик Шарапов. Срочно телеграфируйте, где желаете хоронить». По просьбе родных тело было отправлено в Харьков. Последнюю награду, Георгиевский крест 3-й степени, вручить не успели и она была отправлена с телом покойного[33].

Но была ещё одна награда — солдатский Георгий 2-й степени. Приказ 5-му Сибирскому армейскому корпусу №280 вышел 25 августа, на следующий день после гибели Шарапова. В приказе отмечалось, что лётчик 8-го армейского авиаотряда старший унтер-офицер из вольноопределяющихся 1-го разряда Александр Шарапов награждён за боевые отличия Георгиевским крестом 2-й степени за №38271[34].

Некрологи в газетах

Памяти А.В. Шарапова

24-го августа в Харькове семьёй Шарапова получена краткая телеграмма с юго-западного фронта, от командира авиационного отряда истребителей, что военный лётчик прапорщик А.В. Шарапов пал смертью героя.

А.В. Шарапов, — сын доверенного Торгового Дома Т-ва Бутикова, В.А. Шарапова, окончив местное реальное училище, поступил в политехнический петроградский институт, где находился на третьем курсе.

С открытием военных действий, увлечённый авиацией, он начал настойчиво домогаться у родителей разрешения на поступление добровольцем в севастопольскую авиационную школу.

После колебаний родители дали своё согласие, А.В. вскоре, счастливый и довольный стал военным лётчиком.

Без страха и боязни он смотрел на сложные и ответственные задачи военной авиации и всегда с сияющей улыбкой делился впечатлениями о своеобразной красоте пространства.

Но трудная борьба в воздухе сразила его, и он пал смертью героя.

Покойному недавно минул 21 год. Последние два месяца, после подготовки в московской авиационной школе, он состоял в отряде истребителей и был награждён Георгиевским крестом[35].

Некрологи и статья, посвящённые Шарапову

Пал смертью храбрых 24 августа прапорщик Александр Васильевич Шарапов, о чём с глубокой скорбью извещаю отец, мать, брат и сестры. О дне прибытия в Харьков будет объявлено особо. Газета «Южный Край» №13559 за 27 августа 1916 г. Харьков. РГБ.

Семья извещает о прибытии тела, павшего в воздушном бою лётчика прапорщика Александра Васильевича Шарапова. Погребение после заупокойной литургии в Старообрядческой церкви (Ярославская ул., 28) сегодня, 29-го с.г., в 9 1/2 ч. утра. По окончании – вынос на городское кладбище. Газета «Южный Край» №13562 за 29 августа 1916 г. Харьков. РГБ.

Газета «Русские Ведомости»: Харьков. Состоялись торжественные похороны героя, военного лётчика прапорщика А.В. Шарапова, о геройских подвигах которого сообщалось штабом Верховного Главнокомандующего. Грандиозная процессия открывалась остатками разбившегося аэроплана, прикреплёнными к громадному щиту, украшенному вензелями. Шарапов получил ряд боевых наград, в том числе 2 Георгиевских креста 4-й и 3-й степени.

За неполный год своей лётной карьеры погибший пилот провёл в воздухе более 50 часов в боевых условиях и получил чин прапорщика, что давало ему полное право быть награждённым званием военного лётчика. К сожалению, Шарапов не был удостоен этим званием. Вероятно, это объясняется тем, что он служил в трёх авиаотрядах и командир последнего не собрал полные сведения о всех полётах и не подал ходатайство на получение звания военлёта. Известно лишь об одном случае посмертного удостоения: пилот 24-го корпусного авиаотряда Иван Игнатьев, умерший 27 июня 1916 г. от брюшного тифа, посмертно был произведён в прапорщики и 14 марта 1917 г. удостоен звания «военного лётчика». За время войны наш герой совершил 35 полётов общей продолжительностью более 59 часов, стал прапорщиком и награждён тремя Георгиями. Этот материал открыл новую страницу в истории нашей авиации. Вечная память героям-авиаторам!

Благодарности

Автор сердечно благодарит за помощь в работе над материалом:

• Михаила Нешкина, Российский государственный военно-исторический архив
• Бориса Степанова, Государственный Эрмитаж
• Марину Чертилину, Российский государственный архив кино-фотодокументов
• Александра Божко, Объединенный музей гражданской авиации в Санкт-Петербурге
• Илью Петрова, историк, генеалог, Москва
• Николая Малышева, историк, Москва
• Елену Чибисову, Российская Государственная Библиотека

Ссылки, примечания

[1] Все даты приведены по старому стилю.

[2] На основании Высочайше утвержденным 23 июля 1914 года правилам о приёме в военное время охотников на службу в сухопутные войска.

[3] ЦГИА. Ф. 478. Оп. 3. Д. 7415. Л. 40.

[4] РГВИА. Ф. 2067. Оп.2. Д.981ч.3. Л. 71.

[5] РГВИА. Ф.6080. Оп.1. Д.2. Л.134.

[6] Ткачёв В.М. Крылья России. Воспоминания о прошлом русской военной авиации 1910–1917 гг. СПб.: Новое культурное пространство, 2007. С. 357.

[7] РГВИА. Ф. 6080. Оп.1. Д.2. Л.375об. –376; Ф. 2067. Оп.2. Д.981ч.3. Л.82 с об.–83.

[8] РГВИА. Ф. 2008. Оп. 1. Д. 652 «Именные списки солдат авиаотрядов, награжденных георгиевскими крестами с описанием их подвигов, 14.07.1916-27.12.1917». Л. 73.

[9] РГВИА. Ф. 2067. Оп.2. Д.981ч.3. Л. 87.

[10] РГВИА Ф. 2008. Оп. 1. Д. 2315. Л. 2.

[11] Ткачёв В.М. Крылья России. Воспоминания о прошлом русской военной авиации 1910–1917 гг. СПб.: Новое культурное пространство, 2007. С 327.

[12] «Быстроходными аппаратами» в России именовали аэропланы «Моран Ж», «Ньюпор-Х» (и другие модификации), имевшие бóльшую скорость, чем бипланы «Фарман» и «Вуазен».

[13] РГВИА. Ф. 6080. Оп.1. Д.2. Л.582.

[14] РГВИА. Ф. 2067. Оп.2. Д.981ч.3. Л.82 с об.

[15] Там же. Л.69 с об.

[16] РГВИА. Ф. 6063. Оп.1. Д.1. Л.1 с об.

[17] РГВИА. Ф. 2067. Оп.2. Д.981ч.3. Л.82 с об.

[18] Там же. Л. 79.

[19] РГВИА. Ф. 2256. Оп. 1. Д. 167. Л. 115.

[20] РГВА. Ф.41105. Оп.1. Д.91. Л. 154.

[21] РГВИА. Ф. 13889. Оп. 1. Д. 2. Л. 118 с об.; РГВИА. Ф.6044. Оп.1. Д.11. Л. 159 с об.

[22] РГВИА. Ф. 13889. Оп.1. Д.2. Л.119об.–120.

[23] РГВИА. Ф. 2256. Оп. 1. Д. 167. Л. 132–134 с об.

[24] РГВИА. Ф.13889. Оп.1. Д.2. Л.159об.

[25] В. Куликов, М. Хайрулин. Российские лётчики-истребители Первой мировой войны. Серия: Великая война. М., Фонд «Русские Витязи», 2014.

[26] РГВИА. Ф.13889. Оп.1. Д.2. Л.31об.–32.

[27] Там же. л.37а об.–37б.

[28] РГВИА. Ф.2158. Оп.1. Д.263. Л. 53.

[29] РГВИА. Ф.2158. Оп.1. Д.262. Л. 69.

[30] РГВИА. Ф. 2008. Оп. 1. Д. 852. Л. 60; Ф.13889. Оп.1. Д.2. Л.42об.–43.

[31] Там же

[32] Там же

[33] РГВИА. Ф. 2067. Оп.2. Д.981ч.3. Л.73 с об.–74.

[34] Патрикеев С.Б. Сводные списки кавалеров Георгиевского креста 1914–1922 гг. I степень №№ 1–42 480. II степень №№ 1–85 030. М., «Духовная Нива», 2015. С. 723.

[35] Газета «Южный Край» №13559 за 27 августа 1916 г. Харьков. РГБ.

Марат Абдулхадирович Хайрулин,
заместитель директора по научно-исследовательской работе
Музея техники Вадима Задорожного
Фотоизображения предоставлены автором

Хроники воздушных кораблей

Хроники воздушных кораблей. Авиация Первой мировой

Один кубок — одиннадцать судеб

Сгорел в корзине аэростата…

Музей частного коллекционера

Награды императорской России

Георгиевские награды

__________________

Обсудить материал >>>