Едва родившись, человек оказывается брошенным в океан бытия. Надо плыть. Существовать. Быть верным себе. Выдержать атмосферное давление окружающего, все столкновения, свои и чужие непредвиденные поступки, часто превышающие меру наших сил. А сверх того — выдержать и свои мысли обо всём этом. Короче — быть человеком!
Все истории с самых ранних времён — это, по сути, одна история о смысле человеческой жизни.
Что не болит — то не жизнь, что не проходит — то не счастье.
Иво Андрич
(писатель, дипломат, лауреат Нобелевской премии в области литературы)
Сегодняшняя встреча исключительно официальна и проводится по строгому протоколу, чтобы не затронуть престиж иностранного государства и не уронить престиж своего. Поэтому строгие костюмы, белоснежные сорочки, галстуки, рукопожатия, дополненные заученными улыбками, приветствиями и лёгкими поклонами. Первый вопрос также официален. Хотя… Может всё это отбросить?
Вы не против, господин Посол?
Коллеги! Сегодня с нами Чрезвычайный и Полномочный Посол Сербии в России, профессор Славенко Терзич (Славенко Терзић). Интервьюирует представитель журнала «SAMMLUNG/КОЛЛЕКЦИЯ» в России, кандидат искусствоведения Михаил Тренихин.
С уважением Главный редактор «SAMMLUNG/КОЛЛЕКЦИЯ» Алексей Сидельников
М.Т.: Господин Терзич, добрый день! Спасибо, что нашли время увидеться и пообщаться, тем более, в пору непрекращающихся встреч и переговоров!
С.Т.: Добрый день! Да, график плотный. Но я обещал. Начнём.
М.Т.: Отлично! Первый вопрос неожиданный. Можете дать прогноз того, как будет играть Црвена Звезда в 2017 году?
С.Т.: Я издавна болею за Црвену Звезду. Ситуация меняется, она играет то лучше, то хуже. Но всё-таки, на данный момент у них хорошая команда. Я считаю, что в 2017 она будет чемпионом Сербии. Црвена Звезда — самая известная команда не только Сербии, но и бывшей Югославии. Помните, она стала чемпионом Межконтинентального кубка 1991 года в Японии.
М.Т.: Црвену Звезду хорошо знали и в СССР, и в России знают.
С.Т.: И по всему миру!
М.Т.: Если можно, пару слов о родителях. О Вашей семье. Есть ли дети? Оправдали они Ваши надежды?
С.Т: Мой отец, его звали Глигорие, умер в 2003 году. Но мама Видосава жива, ей идёт 94-й год. Наверное, это хорошая генетика.
М.Т.: Желаем ей здоровья!
С.Т.: Родителя жили в деревне, которая называется Пандурица. Мама живёт там и сейчас. У нас там большое имение, земля правда, не особенно плодородна. Но всё-таки, природа уникальна. Высота над морем около 1300 метров. Горы, много сосен, берёз. Интересно, как моя деревня поменялась. Я помню, когда там было очень много народа. Люди занимались и земледелием, и скотоводством. Сейчас я туда тоже езжу, ради моей мамы. Но сейчас почти тишина, народу нет, старые дороги опустели. Мне это интересно, как историку. Как меняется природа, условия жизни народа. Там, где были оживлённые дороги, люди проходили, гуляли, проезжали на лошадях, торговали, сейчас на этом месте огромный лес.
У меня двое детей. Дочь Елена, оканчивает факультет политических наук — Международные отношения и дипломатия и сын Вук (Волк по-русски), тоже студент. Они живут в Белграде. Кстати, иногда приезжают в Москву. Что касается семьи, то очень люблю свою деревню, эту чистую природу, где родился, жил. И в этом разница отцов и детей. Мои дети родились в Белграде и у них нет такой связи, хотя они и любят нашу деревню, как и меня. Мне вообще кажется, что я имел уникальную возможность почувствовать, что такое природа. Потому что человек больших городов не привязан так к земле, как те, кто родился в деревне и знает обычаи народа, песни, традиции.
У нас были всегда многолюдные праздники: и Рождество, и Пасха, и Слава Сербская. Прямо перед моим домом десятилетиями был народный собор на Видов день 28 июня (в память Косовской битвы 1389 года). Собирался народ всей области. У меня до сих пор перед глазами картина, как со всех сторон приезжают люди на лошадях, повозках. Живой ритм жизни, которой сейчас уже нет. Сейчас только огромный лес, медведи, волки, лисы. Так меняется природа. Это последствия урбанизации, которая одинаково проходила и в Советском Союзе, и в бывшей Югославии. Очень много народа ушло из деревень в города, стали рабочими на заводах. Сейчас, когда многие заводы закрылись, некоторые возвращаются назад. Но в мой край почти никто не возвращается. Ну, а если о семье, нас у родителей трое детей. У меня есть сестра Славица, живёт в Сербии, в городе Пожега и мой брат Миодраг, который живёт в городе Плевля, главном городе нашего края, областном центре. Это старый, средневековый городок. Во время османского владения он более 250 лет был центром старой Герцеговины. Этот мой край сейчас принадлежит Черногории. Но первый раз был включён в территорию Черногории после Первой Балканской войны в 1912-13 годах. Затем после Первой Мировой был в составе Югославии и потом, после воссоздания после Второй Мировой войны, был в составе Черногории с 1945 года. Народ, живущий в крае — сербы. Исторически всегда считалось, что черногорцы — понятие географическое, и что они — часть сербского народа. Как это и было всегда до конца Второй Мировой войны.
М.Т.: Но со своей королевской династией.
С.Т.: Верно, у них была династия Пéтровичей. Но у сербов вообще было три династии. Карагеоргиевичи, Петровичи и Обреновичи. Посмотрите в Германии, там были десятки независимых государств — Пруссия, Бавария, Гессен и многие другие. Но сейчас все они — часть Германии.
М.Т.: Вот как раз к истории. Вы окончили философский факультет Белградского университета и являетесь Член-корреспондентом САНУ. Какая Ваша специализация?
С.Т.: Я окончил гимназию в городе Плевля. Старая гимназия, основанная в 1901 году. А во время Османской империи это была одна из четырёх сербских гимназий (в Константинополе, Салоне (Салоники), Скопье и Плевле). Потом я стал студентом Философского факультета Белградского университета, отделение истории. После окончания университета два года работал на севере Сербии, в Воеводине, или лучше сказать в Банате. Там был профессором истории и социологии в экономической школе и гимназии. А потом, с 1 июня 1974 года я работал в Институте истории Сербской Академии наук. Моя основная специальность, прежде всего — история Балкан, история Сербии и сербского народа в XIX и начале XX столетия. Хотя я занимался и чуть более ранним и поздним периодами. Магистерскую и докторскую диссертации я писал по Греции: «Сербия и Греция во второй половине XIX века (1856-1903)». Я считаю себя историком-балканологом и специалистом по истории Сербии и политике Великих держав по отношению к Сербии (прежде всего — Австро-Венгрии и России).
М.Т.: А как получилось, что Вы занялись представлением Вашей страны зарубежом и в частности в России? Больше ведь идут карьерные дипломаты становятся послами. Это явилось результатом серьёзного изучения Вами Сербско-Российский отношений?
С.Т.: Это было предложения бывшего министра иностранных дел Ивана Мркича, которое я принял. У сербской дипломатии есть такая традиция, чтобы послами достаточно часто становились люди из сфер образования, науки, культуры. Я могу привести пример XIX века — Стоян Новакович. Наш известный филолог, историк, писатель, председатель Сербской академии наук и искусств. В качестве дипломата семь лет дважды возглавлял миссию в Константинополе (1886—1891, 1898—1900), затем в Париже и до 1905 года в Санкт-Петербурге. Новакович был скорее учёным. И не только он, Милан Куюнджич, сербский поэт и политический деятель, который был профессором в Великой школе в Белграде (современный Университет Белграда), а затем стал чрезвычайным посланником в Риме. И другие, конечно, наши поэты Милан Ракич, Йован Дучич, лауреат Нобелевской премии по литературе 1961 года Иво Андрич. Поэты и писатели были дипломатами. Это было и после Второй Мировой войны, но особенно распространено в Королевстве Сербия и Королевстве Югославия.
Мне кажется, что для дипломата, кроме всех типично дипломатических работ, важно понимание глубины истории. Каждый актуальный сегодняшний политический вопрос имеет менее, или более глубокие корни. Если ты понимаешь корни, причины — лучше понимаешь современное состояние проблемы. Поэтому, мне кажется, историческое знание очень важно для дипломата. Часто встречаюсь с коллегами-дипломатами, которые считают, что прошлое не важно и надо всё это забыть. Я считаю, что это абсурд. Ведь и наш сегодняшний разговор завтра уже будет прошлым и отделить настоящее от прошлого не возможно и абсурдно.
М.Т.: Значит часть Ваших коллег к истории и историческому знанию относится с иронией…
С.Т.: Сейчас это модно.
М.Т.: А Вы как-то сказали, что сможете нам для проекта порекомендовать кого-нибудь из Ваших коллег, кто согласится с нами пообщаться и заинтересован в истории, вспомогательных исторических дисциплинах, коллекционировании. Кто-то из Послов? Конечно же, кроме Посла Болгарии, господина Бойко Коцева, который нас с Вами познакомил и с которым мы уже подготовили интервью.
С.Т.: У меня широкий круг знакомств и общения. Прежде всего, это Послы бывших югославских государств, европейские. Дипломаты — люди в жизни разные. Это зависит от образования, жизненного и дипломатического опыта. Кроме работы у каждого есть дополнительные любопытные ему интересы. Русская музыка, литература, искусство. Некоторые считают, что достаточно заниматься дипломатией в узком смысле слова, другие — что надо иметь широкое образование, включая знания по истории, образованию, науке, природе, экологии и т.д. У меня хорошие отношения с Послами Центральной Азии. Сербия курирует отсюда Туркменистан, Таджикистан, Узбекистан и Киргизию. Со всеми Послами этих стран у меня дружеские и содержательные отношения. И с Послами, Венгрии, Румынии, Словакии, Чехии, Посол Германии (наш сосед). У меня были очень хорошие отношения с бывшим Послом Испании, который был человеком очень серьёзного возраста, очень образованный человек, с глубиной знаний и пониманием многих процессов, как, кстати, и сегодняшний Посол. Встречаемся и с Послами Латинской Америки, Африки, Ближнего Востока (Сирии, Ирана, Турции). Круг знакомств достаточно широк. И опыт общения с Послами разный.
М.Т.: Сербия известна историческими памятниками. Какие музеи Сербии могут помочь в ознакомлении с историей, предметами фалеристики и униформы?
С.Т.: Вы знаете, что Сербия имеет интересную и древнюю историю. Прежде всего одного славянского православного народа. У нас проводились и проводятся хорошие археологические раскопки. Что касается музеев, я бы хотел на первом месте рекомендовать Национальный музей Сербии (Народни музеј) в Белграде, который имеет очень много коллекций разного рода. Сейчас музей на реконструкции, но в следующем 2018 году планируется торжественное открытие. Военный музей (Војни музеј) в Белградской крепости. Кроме этого интересен Исторический музей Сербии (Историјски музеј Србије). Там есть и народный костюм, и униформа, и артефакты, иллюстрирующие жизнь нашей королевской династии. Очень хорош и имеет богатое собрание Этнографический музей в самом центре Белграда. Есть и музеи поменьше, но тоже интересные: Современного искусства, Театрального искусства, Декоративно-прикладного искусства. Много и персональных музеев различных персон. Музей Николы Теслы, например…
М.Т.: Особая гордость сербов!
С.Т.: Абсолютно! Настоящий гений. Много и музеев художников, музыкантов, писателей, политических деятелей. Почти в каждом городе. И они хорошо иллюстрируют развитие Сербии и сербского народа.
М.Т.: А в Белграде сколько музеев?
С.Т.: Около сорока, но надо проверить.
М.Т.: Простите, а Вы сами не коллекционер? Ну, может быть не наград, а других интересных Вам предметов? Или на подобные увлечения нельзя найти время?
С.Т.: У меня хорошая библиотека. Я всегда собираю книги. Ещё когда был студентом, собирал книги. Но всё больше и больше входил в свою профессию и обращал внимание на историю, но в широком смысле: историю философии, литературы, музыки, политики. То есть широкого понятия исторической науки. Я собираю книги с огромным удовольствием и любовью. Слава Богу, русские не забыли ещё и дарят книги! Это очень хороший обычай. Ну и собираю и покупаю старые антикварные книги, которые меня интересуют. Другого коллекционерства у меня нет.
М.Т.: То есть изучение истории — одно, но самому собирать памятники материальной культуры и какие-то артефакты не хотелось?
С.Т.: Точно!
М.Т.: Спасибо! А как Вы думаете, культурные связи с Россией, могут включать и общение между специалистами наградных систем? Например, наши коллеги сталкиваясь с наградами Сербии (и других государств, составлявших СФРЮ), не всегда могут их верно атрибутировать. Более известны награды Социалистической Югославии, но королевский период и современные ордена и медали малоизвестны.
С.Т.: Я считаю, что культурные отношения не менее важны, чем политические. Потому что культурные отношения более долгосрочные. Сотрудничество на уровне науки, образования, совместных фильмов, музыки важно. Сербия каждый год выступает на Московской Международной книжной ярмарке, выставке «Отдых и туризм». Русские мало знают Сербию. В Москве выступает Белградская филармония, что вызывало восторг публики. Посольство должно помогать и способствовать расширению культурных связей между нашими народами. Тем более, что сотрудничество дипломатических отношений России и Сербии имеют более чем столетнюю историю. И эти хорошие отношения мы должны развивать и укреплять. В том числе и в такой узкоспециализированной сфере, как изучение наград и наградных систем. Думаю, что можно устраивать и совместные выставки. Я знаю, что у Вас хорошая коллекция сербских и югославских наград и для сербской публики это интересно. И я Вам лично хочу выразить благодарность за то, как бережно Вы относитесь к этой традиции и артефактам, их изучению, сохранению и популяризации.
М.Т.: Благодарю Вас, Ваше Превосходительство! Для меня большое удовольствие со времён учёбы в Государственной академии славянской культуры (сегодня — Институт славянской культуры в состав РГУ им. А. Н. Косыгина). С тех пор моя профессура во мне эту любовь зародила. С момента работы в учебном Музее славянских культур. Учебном, но отношение к работе там привили как вполне серьёзном музее. И опыт хороший.
С.Т.: Я очень уважаю Государственную академию славянских культур и помню, сколь серьёзное образовательное учреждение это было. Хотел бы, чтобы Академия продолжила существовать. Я много лет был председателем Международного славянского форума при ГАСК. И считаю, что идея славянской взаимности, особенно в культурном плане, очень важна и не потеряла свою актуальность. Особенно, на сегодняшний день.
М.Т.: Спасибо, я обязательно передам моим учителям, Алле Кирилловне Конёнковой, которая меня вела со школы. Как Вы знаете, после Изольды Константиновны Кучмаевой, она девять лет была ректором ГАСК, а сейчас заведует кафедрой общего и славянского искусствознания. Надеюсь, по случаю 25-летия Академии славянских культур в этом году будут мероприятия, конференции. Там, кстати, будет выставка моей графики и художественного фарфора «Credo: творчество и созидание». Приходите! И как только будет точная программа, Алла Кирилловна обещала сразу же уведомить.
С.Т.: Спасибо!
М.Т.: А вот скажите, у Вас, как у Посла, есть какие-то специальные регалии или элементы отличия от других сотрудников посольства? Может быть должностные знаки?
С.Т.: Нет. Мне жалко… У Ваших Послов ещё есть своя форма. Но в большинстве стран Европы, да и не только – это простая гражданская одежда. Мне очень жалко, что этого не стало. Когда смотрю на картины королевского периода Сербии и Югославии, там ведь были очень красивые мундиры, своя протокольная форма. И она, не знаю, когда и как, потерялась. После Второй Мировой войны эта традиция ещё продолжалась некоторое время. Не только у нас, у многих народов. На данный момент у Послов Сербии нет никакой формы. Мне жалко… Но у вас эта форма ещё сохранилась.
М.Т.: У меня есть добрый друг в МИДе, Пётр Григорьевич Барулин, старейший сотрудник дипкурьерской службы. Вот он водил по музею МИДа в высотке на Смоленской площади. И я был очень удивлён, что к форме советского Посла полагался кортик.
С.Т.: Это было. Жалко, что сейчас почти нет. Это придаёт торжественный и более замечательный взгляд на человека, носящего такую форму.
М.Т.: Как-то года два назад был на большом посольском приёме, когда турки пригласили. И поймал себя на мысли, что среди толпы гражданских костюмов глаз выхватывает мундиры военных атташе – они яркие.
С.Т.: Да, у них своя военная форма. Морская, или сухопутная, зависит от рода войск. Но они бросаются в глаза.
М.Т.: Как Вы знаете, моя любимая тема награды Сербии и Югославии до 1945 года. Как Вы считаете, эта символика несёт в себе исконно сербские традиции, или в большей степени византийские?
С.Т.: Что касается сербов, я думаю тут и русские традиции. Но, безусловно, двуглавый орёл и некоторые другие элементы – византийские. Но со временем развивалась и своя символика. Хотя корни из Византии и это характерно для южнославянских народов, особенно православных. Но в Новейшее время было и влияние Австро-Венгрии, Франции, Германии, Англии. Но старая наша геральдика – влияние Византии и немного Венеции.
М.Т.: Я всё голову ломаю, почему треугольной формы колодки. Так носили в Австро-Венгрии. Чем было обусловлено – так и не узнал. Просто мода? Но после Австрии стали носить и в Сербии, Черногории, и в Болгарии. Не могу проследить, почему именно на лентах, сложенных в треугольник. Может быть Вы поможете?
С.Т.: У нас много специалистов есть по геральдике. И есть хорошие книги, которые я Вам порекомендую.
М.Т.: Спасибо! Меня ещё один момент удивляет. У русских наградная система начала формироваться при Петре I и имела долгую историю. Но у нас награды, особенно это касается медалей, значительно более строгие, академичные, суховатые даже. А Сербия? Освобождение Балкан, восстановление государственности и своей символики. И награды – уже более свободные по художественной трактовке, во многом это уже модерн. Всплеск национальной самоидентификации? При том, что делали их часто в мастерских Вены, или Парижа.
С.Т.: Выражение духа народного.
М.Т.: Кстати, как искусствовед, не могу не спросить, есть у Вас любимые художники?
С.Т.: Русские?
М.Т.: И сербские, и русские.
С.Т.: В XIX веке – сербский реализм. Национальные мотивы, портреты известных людей. Например, это художник Стева Тодорович. Или ещё один художник — Пая Йованович, учившийся в Вене. Очень известна его картины «Переселение сербов», «Косовский бой». В конце века сильно было влияние Венского академизма. А в XX столетии, уже в Югославии заметны влияния западных художественных течений. Я не имею особой склонности к абстрактному искусству. Поэтому для меня классики – Петар Любарда, Бранко Станкович, Стоян Аралица, Педжа Милосавлевич, Милич Станкович, уже более модерновый художник у которого есть абстрактные мотивы. Есть определённое число наших художников, которые десятилетиями жили в Париже. Владимир Величкович, например, или Любо Попович. У нас, как Вы хорошо знаете, работали и некоторые русские, которые внесли вклад в сербскую культуру. Относительно недавно, в 2009 году, умерла Ольга Иваницкая. Или у нас работал придворный архитектор Николая II, автор проекта Ливадийского дворца Николай Краснов. Он в Белграде построил очень много красивых зданий: МИДа, правительства, старого генштаба. Я работал в Сербской академии наук и искусств. Там было очень много хороших академиков. А у русских люблю пейзажную живопись. И очень – Верещагина.
М.Т.: Я у него больше всего Туркестанскую серию люблю.
С.Т.: Да! Очень хороша. Но если говорить об искусстве, я всё-таки не являюсь специалистом, но люблю хорошую живопись.
М.Т.: Нескромный вопрос. А Вы себя считаете сербом, или югославом?
С.Т.: Сербом, несомненно сербом. И всегда считал. Но считаю, что Югославия была большим и хорошим проектом. Огромное число сербов считало её своим государством. И, мне кажется, могли мы жить мирно и с хорватами, и со словенцами… Кровавая война, очень жалко… Влияние внешних факторов: германского, ватиканского. Но я всегда считал себя сербом.
М.Т.: Ещё вопрос про уровень культуры и образования. Есть ощущение, что он за последние десятилетия заметно снизился. Раньше люди были более эрудированными, а сейчас многие не знают элементарных вещей, ничем не интересуются. Вам так не кажется? Какова ситуация в Сербии?
С.Т.: Я приезжаю сюда больше 35 лет. Тогда ещё в СССР. И помню, как в метро люди книги читали, какие хорошие книжные магазины у вас были. В Белграде, кстати, был хороший русский книжный магазин, в котором было полно народа. Хотя и сегодня у вас издаётся множество хороших книг. Что касается уровня культуры, мне кажется, что и во время СССР, и бывшей Югославии, общий уровень культуры и образования был высок. Сейчас – потребительское общество и дикий капитализм. Образовываться может тот, кто имеет деньги. Но этот процесс, который идёт во всех бывших социалистических странах. Общий уровень культуры был важен для того общества. Но он и сейчас важен! А я вижу, что многие дома культуры и культурные центры стоят в запустении, некоторые прекратили своё существование. Не может быть развития общества без культуры и образования. Человек должен быть думающим, самостоятельно мыслящим. В этом польза и для общества, и для государства. Образованным человеком трудно манипулировать, он имеет своё мнение, свою позицию. Поэтому считаю, что культура, наука, образование, здравоохранение – основа здорового развития любого общества. Надо осознавать культурные привычки, социальные предпосылки, чтобы люди могли сходить в театр, на концерт, жить всё-таки нормальной человеческой жизнью. Если человек живёт для выживания, понятно, что тут не до театров. Надо создавать социальные предпосылки, чтобы человек мог развивать свои культурные привычки, образовываться. Государство должно обеспечивать такие условия. Понимаю, что люди не смогут быть одинаковыми. Но уровень надо поддерживать. В Сербии сейчас популярна фолк-культура, музыка, словами и ритмом, похожая на старую народную традицию. Тоже важный вопрос. Потребительское общество ищет только деньги и популярность. А качество уходит на второй план. Но я считаю, что качество должно быть на первом месте.
М.Т.: Вы уже говорили о том, что много было русских эмигрантов в Сербии, в Югославии в то время. И это показатель качества русско-сербских отношений, несмотря на различные политические акценты. А сегодня с точки зрения культурного обмена, достаточно ли у нас сербистов, а в Сербии русистов?
С.Т.: Сразу скажу, у нас очень хорошие политические отношения. Отличные! Но такие отношения не поддержаны экономическим уровнем, а особенно – культурным уровнем. Главная причина, как всегда – нехватка денег. Но раньше это было. Мы заинтересованы в том, чтобы было больше людей, изучающий сербский язык в Санкт-Петербургском, Московском, Нижегородской и других университетах. Как было бы очень хорошо, чтобы среди сербов было больше людей, знающих русский. Совсем другой опыт, если читаешь Лермонтова, Есенина, Пушкина, Толстого на русском, а не в адаптированном переводе. Поэтому же считаю, что отсутствие в Москве нашего Культурного центра – очень серьёзный вопрос. И считаю, что он должен быть обязательно. В Белграде есть Русский дом, являющийся серьёзным центром. Культурная жизнь должна быть более живой и содержательной. В Сербию больше приезжают ваши коллективы и ансамбли, но мало наших приезжает в Россию. Говорят – из-за отсутствия денег. Но при чёткой культурной политике можно и средства найти.
М.Т.: Было бы хорошо, чтобы у сербов в Москве была возможность собираться в своём культурном центре. Да и русским было бы нелишним знакомиться с сербской музыкой, живописью. А есть подвижки в отношении открытия Сербского культурного центра?
С.Т.: Да. Есть инициатива наших Министерств Культуры и Иностранных дел. И мы начали об этом разговор здесь в Москве, чтобы подготовить открытие. Точные данные пока не могу сказать. Но наше Министерство Иностранных дел начало активную работу по подготовке открытия сербских культурных центров в Москве, Пекине, Берлине.
М.Т.: А с российской стороны вопрос курируют МИД и Минкульт?
С.Т.: Да, смежный вопрос, на стыке ведомств.
М.Т.: Один из вопросов, который очень хотелось задать — как Вы, историк, относитесь к переименованию в России улиц, возврату населённым пунктам исторических названий? Сложный вопрос. Вы наверняка знаете про «баталии», связанные с этой проблематикой.
С.Т.: Это непростой вопрос. Но всё-таки я считаю, что надо возвращать исторические имена улицам. Потому что исторические имена улиц прошли проверку временем. Давать улицам имена случайных людей — большое влияние идеологии на эту часть культурной политики. Это и у нас было. Как Вы знаете, в бывшей Югославии в каждом крупном городе была улица Иосифа Броз Тито. Сейчас это изменилось. Я не занимаю радикальную позицию. Но всё-таки, раз Вы конкретно спрашиваете, мне очень нравятся названия старых улиц. Нужна определенная оценка временем. Если это человек, личность — какие заслуги он внёс для государства и народа. Надо заслужить, чтобы улицу назвать именем человека. Определённая историческая дистанция должна быть. Например, в Москве есть площадь Иосифа Броз Тито. Но нет ни одной улицы знаменитых сербов. В Белграде есть 39 улиц, носящих имена известных русских. Пушкин, Толстой и т.д. Есть и улица Николая II. Было бы хорошо, если бы московские улицы носили имена великих сербов, особенно тех, кто имеет большие заслуги в развитии сербско-русских отношений. Григорий Пéтрович, или митрополит Михаил в XIX веке. Или Никола Пашич, долгое время бывший премьер-министром. Или король Александр Карагеоргиевич, который принял в Югославии множество русских беженцев, — больше ста тысяч человек, — после революции и Гражданской войны. Или, например, патриарх Варнава, который учился в Санкт-Петербургской Духовной академии и помогал русским эмигрантам. Иво Андрич, лауреат Нобелевской премии. И другие наши люди, чья память достойна увековечивания. Считаю, что люди, способствующие развитию русско-сербских отношений должны иметь свои улицы в Москве.
М.Т.: А может быть Вы порекомендуете маршрут по Сербии?
С.Т.: Для русских всегда интересен Белград. Зеркало разных культурных влияний. И западных, и восточных. Это заметно и в архитектуре, и в музыке. Но и вся Сербия очень красива. Паломнические туры по старым сербским монастырям с юга до севера, включая Косово и Метохию. И горнолыжные курорты. Мне кажется, каждый район Сербии имеет свои отличия. Западная Сербия, Восточная Сербия… Но начать с Белграда. Там очень много русских следов. Я сказал об архитекторе Краснове, который много построил у нас. Но у нас есть памятник императору Николаю II. В крепости есть памятник сербским и русским героям Первой Мировой войны. Много следов русского присутствия в Белграде.
М.Т.: Кладбища? Врангель.
С.Т.: Врангель похоронен в русской церкви в Белграде, верно. Очень ухоженное кладбище. Там много известных личностей. В городе Сремские Карловицы 1920-е годы располагалась штаб-квартира русского белого движения под командованием генерала Врангеля и Архиерейский Синод Русской православной церкви заграницей во главе с митрополитом Антонием (Храповицким). Это была первая столица РПЦЗ. Стоит поехать в Бела-Црква, Белую Церковь, там был Крымский кадетский корпус, с октября 1929 года — Первый Русский кадетский корпус. Словом, я думаю, Ваше пребывание в Сербии Вы запомните навсегда.
М.Т.: Благодарю за ценные советы, Ваше Превосходительство! И спасибо большое за уделённое время! Очень содержательно побеседовали!
С.Т.: Спасибо Вам!
Сердечно благодарим за помощь в координации проекта Кристину Бунчич,
без внимательного отношения которой было бы сложно подготовить данное интервью!
Посол Болгарии Бойко Коцев для журнала «Sammlung/Коллекция»
180 лет дипломатических отношений Сербии и России
Югославские звёзды. История звёзд для головных уборов Вооружённых сил Югославии (1946—1991)
Светлое искусство Владимира Лабата
Двуглавые орлы против НАТО. Символика Войска Югославии
Орден Саввы, Гиппиус и Мережковский
Пропавшие ордена. Косовская битва. 630 лет
Бомбардировка Югославии. 20 лет
Марш-бросок Босния-Косово. 20 лет
Русское чудовище в небе над Балканами
__________________
