Художница Ксения Балахонская

Сегодня вашему вниманию новый автор — художница Ксения Балахонская, создавшая ряд работ, обративших на себя наше внимание. Общее впечатление по манере и колориту — и настоящее, и 30-е годы прошлого века. Работы выглядят стильно и это заметили наши коллеги, также оценившие эскизы к ним.

О работах Ксении Балахонской реплика кандидата искусствоведения Михаила Тренихина (Музей-заповедник «Царицыно, Мужской клуб искусствоведов Андрея Райкина):

Работы художницы Ксения Балахонской заставляют вспомнить разные периоды отечественной живописи. Это, конечно, не прямые цитаты, но принадлежность к школе. Это, как в случае с играющими в шахматы и переклички с произведениями Таира Салахова и других шестидесятников (что важно, Ксения не «засушила» работу), но это и более ранние традиции. Например, сцены в интерьере навевают в памяти произведения Константина Истомина 1930-х годов и других художников «тихого жанра». А люди, поднимающиеся по металлической лестнице на Исаакиевский собор имеют параллели со знаменитой «Обороной Петрограда» Александра Дейнеки 1928 года. Но имея отсылки к школе русского реа&shyлистического искусства, Ксения чувствует современность, ритм города. И, что важно, у Москвы и Петербурга эти ритмы разные и художница чувствует и передаёт это.

Так что, надеемся, работы Ксении Балахонской, а также ответы на наши вопросы, вас заинтересуют.

Изображений представим много. Но мы не смогли выбрать наиболее нам понравившиеся.

Главный редактор
Алексей Сидельников

А.С.: Ксения, добрый день! Ваш стиль, нам показался схожим с чуть ли не столетним прошлым, но отлично чувствующим себя в сегодняшней жизни. Как Вам удалось выработать такую манеру выполнения работ?

К.Б.: Добрый день, Алексей! Думаю, самый простой и верный для меня ответ-это сопричастность. Хоть я и не из семьи художников, с самого детства меня тянуло к классической русской школе изобразительного искусства. Все выходные мы проводили на выставках и в музеях. По квартире висели репродукции старых мастеров. На полках было множество книг про художников и альбомов с картинами. С годами я ощутила, что для меня развитие традиции важнее каких-то радикально новых форм выражения. Именно это стало моим ответом на современные вопросы, которые поставлены так, что адекватнее всего на них отвечать языком целых поколений наших предшественников.

А.С.: Где Вы учились?

К.Б.: Я закончила Московский академический художественный лицей Российской академии художеств и МГАХИ им. Сурикова.

А.С.: Кто Ваши учителя?

К.Б.: В Суриковском институте я училась в мастерской А.Н. Суховецкого, В.Н. Русанова и Ю.А. Грищенко, а на младших курсах в мастерской под руководством А.В. Ремнёва. Также в лицее я закончила мастерскую графики под руководством А.Е. Смирнова.

Я с бесконечной благодарностью и трепетом отношусь лицею и своему институту, а главное к замечательным художникам и педагогам, у которых мне довелось учиться.

А.С : Обычное дело для выпускников Суриковки для себя выбрать определённый стиль? Или есть ещё варианты и поиск?

К.Б: Думаю, что ремесло художника — это всегда варианты и поиск вне зависимости от того, где этому ремеслу учиться. Всё-таки жить — значит меняться. А отказаться от поиска значит упереться в стену и остановиться на пути к развитию.

Лицей сам по себе даёт очень крепкую базу академического образования, на основе которого в дальнейшем ты чувствуешь себя более уверенным в освоении творческих профессий. Поскольку обучение там начинается с пятого класса, далеко не все после выпуска выбирают непосредственно профессию художника. Многие идут в более прикладные направления: дизайн, режиссура, анимация и мультимедиа и т.д.

Иными словами это то самое место, где голодному дают не рыбу, а удочку.

Так что и со стилем все глубоко индивидуально и зависит от каждого отдельно взятого человека. Ведь искусство это предельная форма индивидуальности.

А.С.: Какова общая концепция работ? Каков общий посыл?

К.Б.: Я люблю искать красоту в простых вещах, считаю что это очень по-русски честно. Так что и в творчестве я обращаюсь к простым мотивам окружающей нас действительности. Мои работы про взаимосвязь пластического образа привычного с его смыслом и экзистенцией. И каждая из них — часть мозаики моей коллекции архетипов, родных образов и мотивов.

Для меня это внутренний монолог с миром вокруг. Когда игра ритмов, образов, освещения превращаются в знакомые и понятные нашему менталитету отсылки и обращения.

А.С.: Какие любимые места (точки размещения и тп) для рисования?

К.Б.: Для каждого автора есть его место силы, где он соприкасается с потоком образов и идей. Поскольку в работах я чаще всего не дословно цитирую увиденное, а наблюдаю и осмысляю мир, мне интересно всё, что наполнено человеческим присутствием, осмысленно и одухотворено. И это не всегда какое-то конкретное место. Городской пейзаж для меня это не открытки туриста с достопримечательностями, а в первую очередь глубокое переживание архетипов и образов окружающей нас действительности.

А.С.: Москва и Питер являются для Вас не посторонними городами. Как Вы с ними связаны?

К.Б.: Москва и Петербург действительно являются для меня по-настоящему близкими и родными городами, которые я понимаю и люблю. Родилась и живу в Москве, часто гощу в Питере, даже как-то собиралась там учиться. Поэтому чаще всего в творчестве обращаюсь именно к ним. Однако темой могут стать и порой становятся и другие города, когда доводится их близко узнать.

А.С.: Благодарю, что нашли время встретиться!

К.Б.: 🙂