Из архива и с разрешения журнала "Старый Цейхгауз" и фонда "Русские Витязи" Роберто Паласиос-Фернандес, "Старый Цейхгауз" № 5 (1996) с ДОПОЛНЕНИЕМ автора специально для SAMMLUNG/КОЛЛЕКЦИЯ (2021)
Дополнение 2021 года
Всем доброго дня (утра, вечера или ночи по выбору времени для прочтения). На самом деле здесь будет воспроизведена одна из довольно старинных моих статей, опубликованная в журнале «Цейхгауз» ещё в 1996 году. Обычно по прошествии лет и многих вышедших за аналогичный продолжительный период собственных работ и особенно публикаций других авторов, принято призывать читателей всё это иметь в виду, и особо не педалировать ни на мелкие ошибки, ни на не корректность многолетней давности выводов, в связи со вновь открывшимися документальными и иными свидетельствами. Тем более, что та статья была написана не на основании эксклюзивных данных, лично автором полученных в результате работы в архивах (по данной теме в основном в РГВИА), а лишь с использованием уже опубликованных за предыдущий период документов и их всестороннего анализа. Практически всем мои статьи того периода в журнале «Цейхгауз» по проблематике русского военного костюма XVII в. были созданы именно по опубликованным источникам. И я тогда воспринимал их в какой-то мере затравочными. Так был уверен, что сразу после них к работам по тематике присоединятся профессиональные историки с профильным образованием и с использованием многих новых данных, которые они несомненно обнаружат в государственных архивах. Однако, ничего это по сути так и не случилось… И даже не смотря на то, что изредка профессиональные историки (в основном это уважаемые А. Малов и О. Курбатов) что-то публикуют из найденного в архивах, никаких особенных корректив это в существо когда-то давно написанной мной статьи не вносит. И тут скорее к сожалению, так как я был бы рад и новым версиям, и новым трактовкам, и даже может и опровержениям постулатов, выводов и предположений, изложенных в той моей статье. Это же касается и выполненными мной к статье реконструкциям. Они до сих пор не потеряли своей актуальности.
Те номера журнала, в отличие от регулярно выходящего ныне «Старого Цейхгауза», готовились не месяцы, а зачастую более одного года. Количество страниц ограничивалось жёсткими требованиями издателя, и по этой причине для возможности вместить все поданные авторами материалы, приходилось использовать довольно мелкий кегль (размер печатного шрифта). Да и журналы тогда выпускались по совсем древним технологиям. Отдельно проводилось цвето-деление изо (картинок и фото), фотографировался на плёнки текст, а потом вручную всё это монтировалось на свето-столах специальными очень опытными сотрудницами. Исключительно на глаз! После чего, совмещённые и объединённые в печатные листы страницы журнала, переснимались ещё раз и только после этого отправлялись (по четыре плёнки в системе CMYK — голубой, малиновый, жёлтый и чёрный) для травления на барабан печатной машины (которых соответственно тоже было четыре, иногда в пяти-цветных машинах добавлялся лак или специально замешанный цвет). Все эти не секретные сведения я здесь напомнил исключительно для того, чтоб объяснить — по какой причине в том номере журнала во всех статьях плохо-читаемый текст. Как главный художник тех номеров, автор макетов и лично присутствовавший на монтаже в типографии, я сам в какой-то мере несу за то ответственность. И тем более мне приятно, что та статья выйдет теперь в достойном и удобном для прочтения формате. Ничего в том тексте я принципиально менять и исправлять не стал, по всем выше-изложенным причинам и обстоятельствам.
Итак, приятного и полезного прочтения.
Роберто Паласиос-Фернандес
Начнём с краткого обзора регулярных воинских формирований Московского государства последней четверти XVII века. Речь пойдет о пехоте, которая в тогдашних вооружённых силах Московии была весьма представительна, состояла в основном из стрельцов и солдат, подразделяясь на «городовые» и «выборные» (то есть отборные) полки. Московские стрелецкие (более 20-ти полков) и выборные солдатские (2 полка) постоянно находились в столице, имели в ней слободы (место жительства) и посылались на войну или в другие города на службу лишь на непродолжительное время. И хотя в России термин «гвардия» тогда не применялся, выборные по сути были тем же, что и западноевропейские гвардейские части. Кстати, в соседней Польше гвардейская пехота так и называлась — «wybraniecka».
При этом, если выборных (гвардейских) полков было в Москве более чем достаточно, то функции и положения лейб-гвардии не имело ни одно из регулярных воинских подразделений. И даже Первый Стремянной стрелецкий полк, сопровождавший государя при всех выездах из Кремля, исполнял функции эскорта, но не лейб-гвардии, так как не имел права нести караульную службу во внутренних покоях царя (выборные московские стрелецкие и солдатские полки выставляли караулы в Кремле и других частях Москвы).
Функции же лейб-гвардии выполняли чины Государева полка — иррегулярного воинского подразделения, в состав которого входили придворные чины: московские и служащие на Москву посменно городовые дворяне. Все эти стольники, стряпчие, спальники, карлы, певчие, сокольники, конюшенные чины и другие, всех долго перечислять, не только посменно сопровождали царя на выездах и в военных походах, но и несли охранную службу во внутренних покоях царской семьи. Видимо, до 1682 года чины Государева полка вполне сносно справлялись с возложенными на них обязанностями по охране правящего дома.
Почему же вслед за Лжедмитрием* царевич Пётр перестаёт доверять привычным охранным институтам государства? Всё дело в стрелецком восстании 1682 году в ходе которого против юного царя и его родственников выступили оба выборных солдатских и все Московские стрелецкие полки, включая привилегированные Первый и Стремянной. А чины Государева полка показали свою полную несостоятельность перед бунтовщиками, даже не попытавшись не только подавить бунт, но и защитить царскую семью.
Результатом учинённой стрельцами бойни было не только унижение и расстройство психики будущего императора, но и осознание им необходимости иметь при себе надёжное военное формирование, способное в любых обстоятельствах подтвердить свой статус личной охраны государя. Тот же факт, что предпочтение было отдано регулярному устройству будущей лейб-гвардии, объясняется скорее не сильным влиянием иностранцев, которых рядом с маленьким Петром в 1680-е годы просто не было, а объективными причинами. Лучше обученные, не замешанные в дворцовых интригах, лично преданные и всем обязанные Петру лейб-гвардейцы умышленно отрывались от привычной им среды, будь то придворная, стрелецкая или солдатская служба в прошлом. В своё время подобную задачу решал и Иван IV Грозный, что на тот момент выразилось в создании Опричнины.
Не станем подвергать сомнению тот факт, что началом Преображенцев и Самёновцев были потешные молодого Петра. Однако само понятие «потешные» вовсе не означало чего-то военного и тем более регулярного. Весь период жизни маленького царевича, а до него – других будущих царей, его сопровождали вещи и люди под названием потешных, то есть служащих для потехи — развлечения и игры. То, что характер детских потех Петра I был в основном военным, означало лишь предрасположенность его к данному виду деятельности с самого раннего возраста. Так брата Петра — царевича Ивана — абсолютно не трогала военная забава, а прельщало богомолье. Братья сходились лишь в нелюбви ко всем видам охоты, в результате чего к 1688 году упразднили сокольников, ставших Семёновскими потешными.
Попробуем проследить первые шаги потешных – будущих лейб-гвардейцев. В 1674 году Царица Наталья Кирилловна отсылает к сыну Петру часть своих спальников и царицыных стольников. Несмотря на свой возраст (15 – 17 лет), они выполняют при царевиче ФУНКЦИИ телохранителей, о чём даёт представление характеристика современника:
«Детей боярских посылают боярыни в великие посылки и ездят с царицею в поход, и спят у царицы вверху для строжи и oберегания в низких местах посуточно и попеременно».
Именно с раздачей Петром Алексеевичем 20 и 21 ноября 1683 г. более 70 аршин «сукна кармазину светло-зелёного… своим комнатным и стольникам и карлам на кафтаны и котомы» (сумки? — П. Р.) обычно связывают возникновение какого-то совершенно нового по покрою и расцветке кафтана под названием «потешного». Однако цвет кафтанов спальников и царицыных стольников, которыми командовал будущий командир Преображенцев Автомон Головин, был тёмно-зелёным и в 1680 – 1681 годах.
Ещё 28 мая 1679 года им давалось «из Казённого приказа 10 аршин тёмно-зелёного сукна и робяткам на кафтаны». По-видимому, зелёный цвет был закреплён за этой категорией дворцовых служащих уже достаточно продолжительное время. А наименование «потешных» кафтаны 1683 года получили лишь 13 февраля 1684 года. Что же с ними произошло? Никакого изменения в покрое они не претерпели, оставшись в традиционном для тогдашнего Двора польском стиле** Их зелёный цвет, видимо, так же устраивал молодого государя, начавшего «игру» в солдатский полк.
Итак, у нашивочника Данилы Алексеева были «взяты, по приказу боярина Родиона Матвеевича Стрешнева, на кафтаны суконные потешные, что розданы спальникам… нашивки маленькие золотные и серебрянные». 13 февраля уплачено «за купленные в рядах 15 нашивок охабневых, 230 аршин галуну плетеного гладкого, а те нашивки и галуны розданы и нашиты на спальничьи кафтаны суконные, да ещё 2 нашивки золотных таких же и 20 аршин галуну гладкого, а половина нашивок нашита на государев потешный кафтан».
Закройщику Гришке Григорьеву 1 марта платят «за дело 21 кафтана суконных, что они нашивали на них нашивки и галуны». 3 марта «куплено 8 портищ нашивок золочёных охабневых, а те нашивки на кафтаны суконные светлозёленые, которые выданы из хором Великого государя». Итак, единственное, чего не хватало для превращения обычных зеленых кафтанов спальников в потешные (то есть псевдосолдатские) — это богатой обшивки галуном в швах и нашивок на полы кафтана около пуговиц. Как видим, первые потешные организуются на основе комнатных спальников, постепенно вбирая в себя весь 5-й дворцовый разряд, в который входили спальники, карлы, постельные истопники, постельные сторожа, комнатные сторожа и мастеровые люди Оружейной палаты. Все они находятся в Преображенском, по названию которого их впоследствии и будут именовать.
Вторая часть прибранных и потешные изначально находилась в другом царском селе — Введенском-Семёновском. Здесь начали переводить в разряд потешных упразднённых сокольников, а за ними – и остальных чинов конюшенного двора: бывших в одной сотне с сокольниками стремянных, за ними — задворных и стряпчих конюхов. Семёновские потешные вместе с организовавшимися ранее Преображенцами составили некое образование под названием «потешного строя всяких чинов люди».
При этом в Преображенское, наряду с жёлтыми сукнами для певчих, посылаются 29 сентября 1688 года «2 половинки сукон английских тёмнозелёных мерою по 28 аршин половинка». В Семёновское же того же числа — «6 половинок сукон картовых голубых… А те сукна голубые (168 аршин) на дачу Семёновского потешного двора сокольникам».
Кроме того, еще 10 сентября было выдано «3 половинки сукон английских голубых, мерою в них по 281/2 аршин в половинке (851/2 аршин). А те сукна на немецкое платье потешным фиольщикам и барабанщикам». Здесь речь уже идёт не о сокольниках, а о музыкантах. Но голубое сукно на новую одежду они получали не как потешные музыканты, а как конюшенные чины, в которые из полка Патрика Гордона (Второго Московского выборного) и переводились малолетние флейтщики и барабанщики с 7 сентября по 13 ноября 1688 года всего 40 человек. До переодевания они были в «голландском платье», так как западно-европейский стиль в одежде музыкантов московских солдатских полков был принят всю 2-ю половину XVII века.
Итак, к концу 1680-х годов молодой Пётр уже имеет в составе «потешного строя всяких чинов» Преображенцев и Семёновцев (жёлтые певчие не в счёт). И если с происхождением зелёных кафтанов первых всё более-менее понятно, то почему Семёновцы голубые? Может это изначально положенный сокольникам, да и всем конюшенным чинам цвет кафтана? Однако, в указе царя Алексея Михайловича сокольникам полагался «суконный цветной кафтан с нашивкою золотою или серебряною, к какому цвету какая пристанет: сапоги жёлтые сафьяновые». Как видим, цвет кафтана особо не оговаривался. Таннер, описывая церемонию встречи польских послов в 1678 году, упоминает отряд сокольников на белых лошадях, с крыльями за спиной и «в длинном красном одеянии».
Ещё раньше, в 1664 году, английское посольство встречали сокольники, «одетые все в красное платье». И государевы возницы, также принадлежавшие к конюшенным чинам, почти всегда носили одежду красного цвета. В 1651 году, при въезде Алексея Михайловича в село Покровское, «возницы, управлявшие лошадьми, были в червчатых бархатных кафтанах»; в 1654 году им давалось «сукна багрянцу… на кафтаны», а в конце века — червчатый либо алый бархат или сукно.
Об одежде конюхов, бывших с сокольниками в одном приказе, пишет Михаил Обухович: 25 мая 1661 года послов императора Леопольда встречали «2 хоругви царских конюхов, из коих одни назывались степенные (стремянные? — П. Р.). а другие же стадные (задворные и стряпчие — П. Р.). Степенные ухаживают собственно за царскими лошадьми. Статные же заведуют простыми… Стадные были в одежде трех разных цветов: в голубом, белом и красном: степенные же имели наряд ещё великолепнее: лазуровую одежду и богатые шубы».
В дворцовых записях 1687 году упоминаются: 13 марта — «5 сафьянов жёлтых на дачу конюхам, которые у потешных лошадей», 9 апреля — «полтора аршина сукна кармазину малинового в дачу конюхам потешным на шапочные вершки» и 27 апреля — «2 половины сукна шиптуху лазоревых, половинье сукна амбургского (гамбургского — П.Р.) червчатого, а те товары в дачу конюхам потешныя конюшни».
Таким образом, значительная часть конюшенных чинов во 2-ю половину XVII века носила отороченные мехом малиновые шапки, жёлтые сапоги и голубые кафтаны. Хотя встречались кафтаны и разных оттенков красного цвета. И опять, как и в случае с кафтанами спальников в Преображенском, Петра вполне устраивают цвета одежды цветов Конюшенного Двора, когда он делает их второй частью своих потешных. Правда, в Семёновском из имевшихся красных и голубых кафтанов в потешные сгодились лишь голубые, хотя красный цвет на Москве считался более нарядным и почетным. И жёлтый цвет сапог пришлось поменять на красный — в дворцовых записях можно встретить упоминания об изготовлении «сапогов и чеботов» разных цветов, но если обувь шла потешным, то она была непременно красной. И это не с проста — в Московском государстве красные сапоги были обязательны для солдат, а именно по их подобию одевают потешных, оставляя из старого гардероба дворцовых служащих то, что соответствует и солдатам; что-то доделывают, что-то меняют.
Первое упоминание о двух отдельных потешных полках солдатского строя относится к 1691 году, до этого, видимо, они составляли две части одного целого — некоего «потешного полка», объединявшею Преображенцев и Семеновцев. Тогда же исчезает цветовое единообразие — потешные кафтаны шьются из сукон и камок зелёных, жёлтых, синих, голубых, красных, малиновых цветов, но преобладающими были различные оттенки «диких», то есть серых цветов, лишь обувь продолжала оставаться красной.
За период с 1693 по 1695 год, то есть к началу Первого Азовского похода, два потешных полка были слиты и один — Третий московский выборный солдатский. Правда внутри его бывшие потешные продолжали именоваться отдельными полками. К этому времени относятся и первые поименные списки начальных людей (офицеров), а также — первое чёткое упоминание о полковых цветах. В 1694 г. П. Гордону, из числа 15 000 аршин сукна, заказанных Филиппу Вудьфу и Архангельске: «согласно приказанию государя, нужно купить: одну треть лазоревого (azur) или тёмно голубого; другую — сине зелёного (meergrun) и третью — малинового».
Мы имеем указание на приобретение сукон для тысячных Преображенцев, Семёновцев и Бутырцев. По 5 аршин солдатам и урядникам Бутырского полка было роздано в сентябре 1696 года «сукна малинового 5039 аршин 2 четверти и 2 вершка (на 1000 человек), из коих 1784 3/4 тёмного и 3254 1/4 светлого». Видимо Преображенцы и Семёновцы также смогли пошить себе одежду к началу следующего года.
Так, в марте 1697 года в Кенигсберге сопровождавший царя и заграничном путешествии отряд преображенцев под командованием майора Шмита был одет «в строевом платье, суконные кафтаны тёмнозелёного цвету». На Крещенском параде 1699 года по описанию П. Г. Корба «в голове шёл полк генерала Гордона в красных новых мундирах. За полком Гордона следовал Преображенский, хорошо одетый в новые зелёные мундиры. Затем следовал третий полк Семеновский (цвет воинских кафтанов голубой)». С этого времени и до введения регламента униформы 1720 года цветами царской лейб-гвардии становятся зелёный и голубой.
Остается вопрос — являлось ли возвращение к этим цветам «ностальгией» по самым первым потешным кафтанам, или же это было связано с переводом из потешных и выборные солдаты и объединением Преображенцев и Семёновцев в составе одного полка? Вроде бы, первая версия выглядит предпочтительней. Правда, не до конца понятен изначальный выбор Петра, да и почему цвета «дворцовой пехоты» — так называл их П. Гордон — в начале 1690-х годов, когда они были отдельными потешными полками, не отличались единообразием?
Стремянные стрельцы практически всю историю своего существования носили кафтаны красного цвета. В других, более чем в двадцати Московских стрелецких полках во второй половины XVII века встречались кафтаны, пожалуй, всех цветом, кроме черного. Первый и Второй выборные солдатские полки стали также одеваться к 1690-м годам в красные мундирные кафтаны.
Так, в 1697 году солдаты Лефортова полка, стоявшие в Кремле на Красном крыльце, приняли за царевну Софью её постелничью боярыню Коптеву и решили ей пожаловаться на тяжёлую жизнь. Та им посочувствовала: «Только де на вас, что красные кафтаны». Тот же цвет был и у кафтанов Второго выборного полка, а на Крещенском параде 1699 года они были в новых кафтанах, о которых Корб в своих записках писал, что «яркий красный (малиновый? — П. Р.) цвет новых мундиров давал этому полку нарядный вид»***.
Однако в 1660 – 1670-х годах Первый и Второй выборные солдатские на Москве в постоянном составе насчитывали по 2 тысячи, а не по тысяче (10 рот), как в 1690-е года. В 1662 году, после подавления «Медного бунта» мы находим упоминание о цветных кафтанах, отнятых у взятых под следствие:
«А у солдат, Государь, Агеева полку Шепелева (Первого Московского выборного — П.Р.) взял я, холоп твой, зипунов зелёных первой тысячи 77 зипунов, да второй тысячи голубых 67 зипунов».
Подробнее эти «зипуны» — вернее, кафтаны, упомянуты в отписке от 11 августа того же года:
«Московского выборного Агеева полку Шепелева маер Дмитрий Дуров принял у сотника московских стрельцов у Микифора Ремизова солдацких зеленых 65 кафтанов с нашивками, да 12 кафтанов зелёных же без нашивок; голубых 63 кафтана с нашивками, да без нашивок голубых же… кафтана» (видимо, в документе утрачена цифра «4» — П. Р.).
Есть сведения и о Втором Московском выборном полке: 24 октября 1668 г. «в Кремле же около колокола стояли Матвеева полку Кровкова солдаты в лазоревых кафтанах с списами» (списы — голландские копья — П. Р.), а 28 октября того же года «Великий Государь указал для Польских послов стоять… от Успенского собору Матвееву полку Кровкову солдатам в зелёных кафтанах, а в лазоревых стоять от Спасских ворот и до Большой площади по обе стороны».
Как видим, Первый и Второй выборные московские солдатские полки до получения красного цвета одежды носили кафтаны зелёного и голубого цветов. Это позволяет нам утверждать, что Пётр создавал своих потешных солдат изначально как один полк, состоявший из двух условных тысяч (Преображенцы — первая и Семёновцы — вторая), дав им положенные для привилегированных Московских солдатских полков цвета мундиров — зелёные (крапивный) для первой и голубой (лазоревый) для второй. Все вполне логично — потешные во всем копировали именно солдатские полки.
В 1699 году в преддверии войны со Швецией происходит реорганизация армии, в ходе которой исчезает само понятие «выборный полк». Третий выборный становится Преображенским и Семёновским лейб-гвардейским. Уже 11 июня 1700 года несмотря на то, что в официальных бумагах продолжают до осени 1700 года, называть Преображенским «солдатским» полком, в письме к курфюрсту Бранденбургскому упоминается «гвардии капитан Юрий Трубецкой».
И нет необходимости искать указ Петра I об именовании Преображенцев и Семёновцев лейб-гвардией. Ведущие своё начало от дворцовых чинов Государева полка, прошедшие солдатскую школу потешными и Азовские походы выборными солдатами. Преображенцы и Семёновцы вступили в Северную войну той же «дворцовой пехотой» или «полками сберегателей царских», только с западно-европейским названием — лейб-гвардия.
Примечания:
* В 1606 году Московский царь Дмитрий I (Лжедмитрий) учредил три роты «лейб-гвардии» из иностранцев, не доверяя охрану себя и своих внутренних покоев непостоянным дворянам Государева полка.
** Одежда польско-литовского стиля стала преобладать при Дворе со времени женитьбы царя Фёдора Алексеевича на польке по происхождению Агафье Грушецкой.
*** В годы Северной войны Бутырский и Лефортовский, ставшие обыкновенными пехотными полками, всё равно по традиции сохраняли свой некогда почётный красный цвет кафтанов, тогда как обмундирование подавляющего большинства армейских полков постоянной расцветки не имело и шилось из того сукна, которое в данный момент было в наличии.
Литература:
- Белокуров С. А. Дневальныя записки приказа тайных дел. М., 1908.
- Бобровский И. О. История 13-го Лейб-Гренадерского Эриванского Его Величества полка за 250 лет. 1642 – 1892. Ч. 1. Прил. 2. СПб., 1892
- Бобровский И. О. История Л.-гв. Преображенского полка. Т. 1. СПб., 1900.
- Буганов В. И. Восстание 1662 года в Москве. М., 1967.
- Буганов В. И. Московские восстания конца XVII века. М., 1969.
- Летин С. А. Гвардия Петра Великого 1702-1725 годов. Орел., 1992. №1.
- Летин С. А. Русская армия в начале Северной войны. 1699 – 1702 гг. [Рукопись].
- Никитин А. Л. К вопросу о первоначальной одежде русской гвардии (Библиотека ВИК. № 28). М., 1988.
- Паласиас-Фернандос Р. Московские стрельцы. Цейхгауз. 1991. № 1.
Послесловие:
В связи с отсутствием отрицательных или критических откликов на предложенные в статье авторские выводы, создалось впечатление, что в целом и научное и дилетантское сообщество, интересующееся данными вопросами, в целом мои выводы восприняло, и на данный момент считает само-собой разумеющимся. Однако тот факт, у автора на тот момент (да и на этот) не было ни исторического, ни искусствоведческого образования (только высшее художественное), позволяет некоторому количеству публикаторов (а тем более в сети интернет) делать вид, что единственными материалами по теме могут быть лишь официальный исторический официоз имперского (дореволюционного) периода. И продолжают «старую песню о главном» про 1683 г., как год основания двух Лейб-гвардейских полков и т. д. Тем более забавным представляется, когда из чисто личностных причин (постоянное публичное указание мной на многочисленные ошибки и несуразности в изданиях на тему русского военного костюма XVIII в.), один много-книжный автор в очередном своём фото-альбоме списывает все доводы из данной статьи и по началу формирования гвардейских полков, и причины возникновения у них зелёного (у ЛГПП) и синего (у ЛГСП) мундирных цветов.* Но при этом выдаёт их за собственные и ссылается при этом на статьи моего хорошего знакомого А. Абрамова написанные в 2017 г. То есть сильно позже, представленной здесь статьи, да и сами те статьи хоть и касались не менее важных аспектов костюма, но совершенно иных. Тем более, что в процессе их написания Алексей Абрамов постоянно со мной советовался и предварительно обсуждал при личном общении собственные материалы и наработки. Оказывается, если «такую личную неприязнь я испытываю к потерпевшему, что кушать не могу» (к/ф «Мимино»), то можно и так… Смех, аплодисменты, занавес.
* Олег Леонов. Гвардейская пехота XVIII века. Русский военный костюм. М. 2019. С. 10.
До настоящего времени историки, изучавшие военные реформы Петра Великого, не дали хотя бы приблизительною ответа на вопрос — с чем связано появление и самом конце XVII века мундиров зелёного цвета у Преображенского и голубого у Семёновского лейб-гвардейских полков. Наиболее распространённым (хотя и безосновательным) является утверждение о том, что Пётр просто придумал эти цвета для своих «потешных» и в 1683 году одел в зелёное Преображенцев, а в 1688 году — в голубое Семёновцев. Однако решение дать своей лейб-гвардии цвета, стоявшие и русской цветовой иерархии ниже почётного красного, для конца XVII столетия не совсем понятно. Чтобы выяснить — был ли выбор этих цветов произвольным, либо следовал каким-то традициям, необходимо отследить весь процесс становления петровской лейб-гвардии.
Роберто Паласиос-Фернандес
_________________
