Принадлежа, безусловно, к патриотам Отечества, Строгановы, прежде всего, промышленники и меценаты, неоднократно участвовали в сражениях на полях битв и даже совершали героические поступки. Однако, путь к этим подвигам в силу особого статуса представителей династии, сопровождался, как правило, не совсем обычными обстоятельствами. Юбилей ордена св. Георгия, а также выставка ему посвящённая, что завершилась совсем недавно в Государственном Эрмитаже, дают повод рассказать о двух эпизодах, связанных в истории Строгановых с этой чрезвычайно почётной воинской наградой.
«Наградные изображения» владельцев Строгановского дома
… После нескольких стычек, 27 января (8 февраля) 1807 г. русские войска потерпели поражение от французской армии при Прейсиш-Эйлау. Именно в этот драматический момент, а точнее 16 марта 1807 г., монарх, император Александр I, вновь отбыл в действующую армию. Его и на этот раз сопровождали П. А. Строганов, А. Чарторийский и Н. Н. Новосильцев. Вскоре граф вместе с некоторыми другими «придворными генералами», например, лейб-гусарского полка штабс-ротмистром кн. П.И. Багратионом, стал волонтёром. Тайному советнику был вверен Атаманский полк при том, правда, что полковой атаман майор С. Ф. Балабин не был куда-либо переведён. Столь необычно было положение дел. Несколько лет спустя поэт Василий Жуковский написал такие строки:
«Наш смелый Строгонов хвала!
Он жаждет чистой славы;
Она из мира извлекла
Его на путь кровавый!»[1]
Предшествовавшие события в полной мере подтвердили справедливость этих слов. 22 мая Строганову, по словам служившего по квартирмейстерской части в свите Его Императорского Величества Петра Чуйкевича, «объявившему желание присутствовать при корпусе во время действий неприятеля», М.И. Платовым (1753–1818) был вверен атаманский полк. Это событие вызвало восторг Чуйкевича, который писал: «Таковы были Россияне, и пребудут доколе любовь к Государю и отечеству будут их одушевлять. Они оставляют знатность, богатство, покой, вырываются из нежных объятий милых супруг и летят на поприще славы, к защищению отечества. Пример сей явил Граф Павел Александрович Строгонов. Занимая важные в Государстве должности, уважаем любимейшим из Государей и почитаем от сограждан, должно бы казалось ему быть чуждым грому оружия и опасностей воинских, к которым приучаются заблаговременно»[2]. Автор этих строк, вероятно, не знал, что граф ещё в детстве грезил битвами, стремясь сбежать от педагогического эксперимента Ж. Ромма. Теперь ему никто не препятствовал.
23 мая Платов получил от главнокомандующего армией генерала Л.Л. Бенигсена повеление на следующий день переправиться со своим корпусом через реку Алле (приток Прегели) между Гутштадтом и Алленшейном (примерно в ста верстах к югу от Кенигсберга), препятствуя соединению корпусов Нея и Даву и «частью действовать в тыл». Генерал решил сделать понтонный мост. Строганов, не дожидаясь его наведения, преодолел реку вплавь. Оказавшись, по словам Чуйкевича, в тылу корпуса Нея, он «увидел подымающуюся от Гутштадта великую пыль». Это под прикрытием тысячи человек конницы и пехоты следовал обоз маршала М. Нея[3]. Граф разделил свой отряд на несколько частей, скрыл их за возвышениями, и внезапно ударил со всех сторон. В донесении главнокомандующего от 25 мая говорилось:
«Граф Строганов оказал вчера отличный подвиг. <…> Перейдя вплавь реку Алле, он мгновенно атаковал неприятеля, разбил его, положил на месте, по крайней мере, 1000 человек и взял в плен 4 штаб офицеров, 21 офицера и 360 рядовых»[4].
По сведениям Чуйкевича
«Сам граф Строганов с командиром полка майором Балабиным 2, учинили главное нападение, где наиболее силы требовалось. <…> Багратион находясь в другой части, также опрокинул неприятеля. Французы не взирая на усилия свои и храброе сопротивление, были совершенно разбиты. Через час поле усеялось убитыми и бегущими искать своего спасения в ближние леса. Более 300 человек легло на месте, между которыми было много офицеров. В плен взяты: Гутштатский комендант Полковник Мурье, Подполковник – 1, Обер-Офицеров – 45, нижних чинов – 491.
Весь обоз, в числе которого много находилось Генеральских и офицерских екипажей; канцелярия Маршала Нея [выделено мной – С. К.] с Секретарями, собственный его екипаж с казною и гардеробом; фуры, наполненные съестными припасами, вином и провиантом, множество рогатого скота отбитого у неприятеля, достались при сем случае в добычу храбрых казаков. Сверх того в обозе находилось двадцать пять Штаб и Обер-Офицерских жен, которых страх во время нападения козаков сделал мёртвыми, но ласковый приём победителей и обнадеживания, разогнали ужас их, и успокоили в рассуждении будущей жизни»[5].
Итак, весь обоз, включая экипаж маршала и его канцелярию, оказались в руках графа. В память события была исполнена довольно большого размера акварель, которая с тех пор украшала строгановский дом[6]. В его библиотеке хранилась книга Чуйкевича.
За свой первый боевой подвиг Строганов получил орден Св. Георгия третьей степени (25 июня). Хотя подобная награда приличествовала скорее офицеру, чем генералу, она дала повод честолюбивому графу уязвить своего знаменитого отца Александра Сергеевича, известного коллекционера, покровителя искусств, а также кавалера всех российских и польских орденов (кроме Георгия!). Первым среди графов Строганов Павел получил настоящее боевое отличие. Ради него, нет сомнения, он заказал свой самый известный портрет, где главным, разумеется, является вожделенный белый крест, только ещё одним знаком ордена св. Иоанна Иерусалимского (мальтийским крестом).
Именно эта награда нашла свое место в Георгиевском зале Зимнего дворца на выставке «За службу и храбрость. 250 лет со дня учреждения ордена Святого Георгия», которая проходила в декабре 2019 – марте 2020 гг.
Для важной миссии фиксирования был избран француз Ж.-Л. Монье, который к тому времени уже превратился в домашнего живописца семьи, изображая одного её члена за другим. Именно этот портрет впоследствии был использован Дж. Доу для галереи 1812 года в Зимнем дворце. Разумеется, на изображении, созданном не позднее 1825 г., были добавлены новые награды Павла Александровича, получившего впоследствии орден св. Георгия II степени за участие в той самой битве при Краоне, на которой он потерял единственного сына и наследника Александра, а также ордена Александра Невского, св. Владимира II степени и серебряную медаль в «Память Отечественной войны».
- Галерея Отечественной войны 1812 г. Фрагмент с портретом П.А. Строганова. Фотография Аники Кузнецова
- Орден св. Георгия III cтепени, принадлежавший П.А. Строганову. Фрагмент выставки «За службу и храбрость. 250 лет со дня учреждения ордена Святого Георгия. Фотография Аники Кузнецова
Спустя шестьдесят лет после дела при Алле начался путь к славе его правнука – графа Сергея Александровича Строганова (1852-1923).
… С середины 1860-х, после внезапной смерти отца, юный граф Сергей Александрович оказался в полном распоряжении столь опытного воспитателя как дед – граф Сергей Григорьевич (1795-1882), основателя знаменитого Строгановского училища и прежнего куратора Московского учебного округа. Из своего юного тезки он, бесспорно, готовил государственного человека, а потому основательно позаботился об его образовании, направив внука в Морской корпус. С 1869 по 1873 г. граф продолжал обучение на юридическом факультете Петербургского университета. Защитив диссертацию по римскому праву и получив степень кандидата, Строганов стал членом Императорского яхт-клуба, который был основан 1 мая 1846 г. по указу императора Николая I в Петербурге. В 1874 г. граф впервые совершил плавание под его флагом на яхте «Чайка». Хотя П.А. Строганов обладал яхтой, подаренной ему императором Александром I, увлечение морем было новым и необычным делом для династии.
«Чайка» длиной 14 футов и водоизмещением в 210 тонн была построено в 1865 г. на верфи Никольсона в Госпоре (Англия). Российские монархи широко пользовались придворными яхтами, которые чаще всего строились в Англии. Потому не удивительно, что там же купил себе судно и Сергей Александрович. Капитаном был назначен 31-летний Максимилиан Петрович Крускопф. Это был опытный моряк. В 1859-1860-х гг. он кадетом ходил на фрегате «Илья Муромец и корвете «Воля» в Средиземном море. В 1860-1862 гг. служил гардемарином на фрегате «Олег» в Средиземном море и у Сирии. На корвете «Аскольд» совершил плавание лейтенантом, посетив Рио-де-Жанейро, мыс Доброй надежды, Китай, Японию и Владивосток. В 1865-1866 гг. Крускопф был командиром паровой шхуны «Фарватер», а в 1866-1867 гг. ходил на ней в Приамурское море. В 1867-1869 гг. под его командой находился пароход удельного ведомства «Находка», посетивший Китайское и Японское моря.[7] Помощником командира на строгоновской «Чайке» был прапорщик корпуса флагманских штурманов Василий Васильевич Копьёв.
Согласно вахтенному журналу, 23 июня (5 июля нового стиля) 1874 г. экипаж прибыл в Госпор, где яхта вооружалась. Туда же прибыл владелец. 1 июля был отслужен молебен, а также освящены судно и флаг. 2 июля яхту вытянули из Портсмутской гавани и подняли флаг. В тот же день отправились в Шербур. 3 июля пришли туда. Весь переход занял 80 миль. До 10 июля стояли в Шербуре, где окончательно приводили яхту в порядок. 10 июля вернулись из Шербура в Портсмут. Затем стояли уже там на якоре и, наконец, 20 июля отправились в Лиссабон. К португальским берегам пришли 30 июля, проделав 1054 мили. Затем остановившись в испанском порту Кадис, миновали Гибралтарский пролив и Порт Млон отправились в Вилла Фарк. Весь переход составил 2500 миль.
С 12 сентября по 2 декабря стояли на рейде. 30 июля Крускопф привез своего нового помощника Николая Даниловича Юргенса. 2 декабря прибыл владелец со своим другом Георгием Дмитриевичем Нарышкиным. Другим пассажиром был художник Ю.Ю. Клевер (1850-1924). Будущий известный пейзажист с 1868 г. учился в Академии художеств и уже в 1870 г. был награждён малой и большой серебряными медалями. В 1876 г. он получил звание классного художника 1-й степени, а в 1878 – академика.
6 декабря отбыли в Тулон, где стояли до наступления нового 1875 г. года. В январе был списан на берег Клевер. 3 февраля отправились в Неаполь. По дороге шестого числа посетили Феррайо и остров Эльбу. Прибыв в Неаполь, начали, используя паровой катер, осматривать живописные окрестности, в частности семнадцатого видели Помпеи. Девятнадцатого были в Поццуола, а двадцатого решили побывать на Капри и осмотреть вулкан Везувий. В тот день с путешественниками случилось небольшое приключение.
В половине одиннадцатого отправились на паровом катере на Капри. В два часа были там. Затем свежий ветер развил порядочную зыбь. В половине четвертого отвалили. «За большую зыбью и ветром» отправились в Сорренто вместо Неаполя. В половине седьмого были там, «за темнотою долго искали пристань и нашли только деревянную, слишком мало выдавшуюся в море, так что у нас ходили буруны». Потому направились в Кастельмаре, но у деревни Пиано в Соррентском заливе пары стали падать и, наконец, упали совсем. В состоянии были только держаться только на веслах, да и то с трудом. Начало заливать катер. Хотя опасности не было, но слишком тяжело было бы держаться в таком положении всю ночь и потому, рассмотрев, наконец, на берегу песчаную полоску, свободную от каменьев выбросились на берег в исходе 11 часа. Затем при помощи рыбаков и пограничной стражи вытащили катер.[8] Вскоре Строганов со своей кампанией отправился далее на юг.
5 марта граф остановился в Мессине на острове Сицилия. Затем он побывал в Сиракузах и далее Ионическим морем отправился в архипелаг. 28 марта достигли Константинополя, пройдя Дарданеллы и Мраморное море. 4 апреля приветствовали султана, встретив его катер в Босфоре. 7 апреля командиру было предписано идти в Севастополь для приведения яхты в порядок и ждать возвращения владельца. Сам Строгонов решил ехать на пароходе «Церера» в Одессу, чтобы поспеть домой – в Петербург — к Пасхе, которая в тот год отмечалась 13 апреля. Девятого он был в Одессе, а двенадцатого, в Великую субботу, увидел столицу. 14 апреля граф получил телеграмму от Крускопфа о прибытии яхты в Севастополь. Так завершилось первое плавание 21-летнего Сергея Александровича, который год спустя, в 1876 г., подал прошение в Морское министерство о приёме в российский военный флот с соответствии с положением о всеобщей воинской повинности.
“Государь император Высочайше разрешить соизволил … Графа Строгонова принять на службу во флот прямо гардемарином” при условии сдачи экзаменов и морского опыта. Сергей Александрович успешно выдержал все испытания, показав прекрасные знания по мореходной астрономии, морской артиллерии, теоретической механике, морской практике, морской эволюции и фортификации. Для исполнения второй задачи граф решил совершить переход в Северную Америку (почему мы скоро узнаем) с заходом на Мадейры и Бермудские острова. В апреле того же года он купил в Англии у господина Ashbury за £ 6750 яхту «Livonia» водоизмещением 280 английских тонн (построена в 1871 г. у Ratsey). В мае судно, переименованное к тому времени в “Зарю”, исправлялось и отделывалось в Госпорте, что стоило еще £ 1450 фунтов. Командиром нового судна был вновь лейтенант М.П. Крускопф, который к тому моменту уже стал домашним человеком семьи Строгановых.[9] Должность старшего помощника исправлял лейтенант Н.В. Макинин, второго — Корпуса флагманских штурманов подпоручик Н.Д. Юргенс.
7 июня подняли флаг и вымпел. Восьмого подошли к Гавру. Девятого прибыли граф П.И. Штакельберг и доктор Вагнер, а также владелец из Парижа. В тот же день яхта была освящена и отслужен напутственный молебен. Десятого прибыл П.Д. Нарышкин. 21 июня дошли до островов Мадейра, проделав 1460 миль.
«Город грязный, небольшой, смотреть нечего: местонахождение одно заслуживает внимания, фруктов и зелени порядочной в это время года нет» —
записал Сергей Александрович в дневнике, осмотрев Фуншал – главный населённый пункт.
24 июня взяли курс на Бермуды. По мнению Строгонова, переход до Филадельфии, ближайшего американского порта, должен был занять 26 дней. Крускопф считал, что можно уложиться в 22 дня.
5 июля Строгонов записал в вахтенном журнале:
«До Бермуд осталось 1465 миль, чтобы сократить переход хочу идти на о. св. Фомы, а оттуда на Гавану, оставить там яхту, которая пойдет в Филадельфию проходом между Багамскими островами и Флоридой, а самому ехать на пароходе в Новый Орлеан. Юргенс не советует: ураганное время и жёлтая лихорадка».
8 июля:
«Множество падающих звезд; один аэролит огромной величины осветил весь NO горизонт; должно быть, упал не далее как трёх или четырёх милях».
9 июля:
«Сегодня за завтраком съели последнею утку, остались ещё две куры и петух, которого я приказал оставить всё-таки разнообразнее и пение его напоминает деревню затем придётся есть одну солонину; впрочем, у нас консервы недурны».
В детстве и юности Сергей много времени проводил в имении Волышово Псковской губернии, куда впоследствии часто возвращался на охоту. Парадоксальным образом интерес к ней сочетался в душе графа с любовью к морю.
10 июля:
«Собака Боб сильно страдает от жары и недостатка движения. Очень сожалею, что не подумал взять с собою побольше книг по морской метереологии и описаний Америки; о последнем решительно все забыли; на яхте нет даже карты Соединенных Штатов, исключая, конечно, морских. От нечего делать вчера до 4 ч утра играли в карты».
11 июля:
«В четвёртом часу спускали гичку и ездили вокруг яхты Яхта чрезвычайно хороша по парусами … закат солнца был великолепен; жаль, что нет с собою художника».
12 июля:
«Штиль и маловетрие наводит страшную скуку, от нечего делать играем в карты. … После обеда выпускали ракету и сожгли фейерверк … бросили закупоренную бутылку с бумажкою (имя судна, широта и долгота полуденная)».
15 июля:
«St George, Бермуды. 2899 миль в двадцать дней и 22 часа. В среднем 138 миль в день, 5 ¾ [узла] средний ход.
Съезжали на берег, завтрак в St. George очень плох, порядочных фруктов нет … жарко, дороги 10 англ. миль, местность холмистая, прекр. бухточки и заливы, Metropolitan hotel, биллиард, жара, скука, отсутствие магазинов, француз — портной, сумасшедшая хозяйка, обед отвратит. Вечером театр, американ. актеры, губернат. и свита. Жара нестерпимая. В St George’s читали местные газеты. … Узнали, что Сербия и Черногория объявили войну Турции».
Тогда Строганов ещё не знал, что это событие станет больших событий на Балканах, в которых ему придется участвовать.
23 июля:
«в 5 ч. открылся берег на O, а в 5 ч. 10 м. открылся на носу м[аяк]. на мысе Henlopen. В 8 ½ ч., пройдя маяк, стали на якорь. … Около нас стоял множество судов, по большей части трёхмачтовые шхуны с косым вооружением. Шлюпка, посланная на берег, привезла лоцмана и газеты».
24 июля:
«под парусом по реке Delaware на пути в Филадельфию».
Именно в Филадельфии проходила Centennial Exhibition в честь 100-летия провозглашения независимости США, которая открылась 10 мая. Россия долго колебалась относительно участия и русский отдел открылся только в середине июля. На выставке были представлены произведения Строгановского училища и потому едва ли случайно Сергей Александрович отправился именно в этот американский город. Так или иначе, Америка была достигнута, причем Сергей Александрович оказался первым человеком из своего рода, кто посетил этот континент.
Поскольку плавание графа Строганова приравняли к морской кампании на военном корабле, 28 мая 1877 г. он был произведён по экзамену в гардемарины. Спустя две недели 15 июня Сергей Александрович был зачислен в 1-й Флотский Его Императорского высочества генерал-адмирала Константина Николаевича экипаж и командирован в распоряжение начальника приморской обороны Одессы контр-адмирала Н.М. Чихачева. Это было движение души, поскольку мизерное жалование (28 рублей) явно не могло привлечь представителя богатой династии. Ещё 12 апреля началась давно ожидавшаяся русско-турецкая война, с которой связан, пожалуй, самый яркий эпизод в первой части биографии графа (до его отъезда в эмиграцию в 1901 г.). Графу не было суждено стать любителем искусства, несмотря на то, что в 1878 г. он стал действительным членом ОПХ.
Известно, что Строганов предоставил в распоряжение Черноморского флота два собственных катера. Он сам командовал одним из них, под названием «Авось», во время ряда боевых операций у румынских берегов близ порта Сулина в устье Дуная (другим командовал Крускопф). 27 сентября 1877 г. графу удалось установить минные заграждения «под ружейным и картечным огнём» вблизи Сулина, проявив «храбрость и распорядительность». В результате была подорвана канонерская лодка «Суна», с которой на следующий день граф снял кормовой флаг.
После войны по повелению императора Александра II он был помещён в зале Морских юнкерских классов города Николаева, дабы «вид сего флага возбуждал бы в сердцах воспитанников … желание подражать отважным деяниям отцов и старших братьев». [10]
За свой подвиг Сергей Александрович был произведен в мичманы, получил первый офицерский чин, и удостоен «Знака отличия военного ордена» — этот солдатский Георгий, как и орден П.А. Строганова, казалось, также не приличествовал великой династии, но он явно высоко ценился его обладателем.
Согласно капитульному списку гардемарин минного катера «Авось» Граф Строганов Сергей За постановку минных заграждений у Сулина 27 сентября 1877 г. представлен к Знаку отличия военного ордена 4 ст. №45854.
Именно с ним он изображён на самой известной своей фотографии мастерской С.Л. Левицкого, которая, судя по всему, послужила основой для живописного портрета графа работы художника Н.Н. Беккера (Пермский краеведческий музей), хотя на холсте модель и смотрит в другую сторону. Этот портрет, исполненный в 1911 г., корреспондирует с описанным выше изображением прадеда работы Монье, замыкая одну из исторических перспектив. Речь идёт о последнем факте участия последнего графа Строганова в боевых действиях, хотя и можно найти продолжение морской карьеры графа в судьбах его племянника князя А.А. Щербатова (1881-1915) и внучатого племянника князя Г.А. Щербатова (1897-1976).
Н.Н. Беккер, малоизвестный в настоящее время автор единственного живописного портрета Сергея Александровича, в свое время был своим в аристократических кругах, работая над изображениями знати до и после революции (он эмигрировал в Париж). Как писал журнал «Театр и жизнь», «ещё до войны, ещё воспитанником Императорской Академии Художеств обратил Беккер внимание своими великосветскими портретами. Особенный успех имели семейные портреты Юсуповых и Строгановых. В них было что-то новое. Но не под знаком модернизма – упаси Бог! – а в смысле изящества и вкуса».[11] Где теперь эти картины? Мы знаем пока только одну, про которую и продолжим рассказ.
И на фотографии, которую можно датировать 1878-1882 гг., и на живописном изображении Сергей Александрович представлен в мундире с погонами мичмана Императорского Российского флота (одна звезда).
Нам удалось обнаружить в РГАДА более позднюю фотографию графа с погонами лейтенанта (три звезды). Изображение можно датировать 1882 г. и считать свадебным, ибо именно тогда граф женился на княжне Е.А. Васильчиковой. На мундире вновь видим «солдатский Георгий».
В 1885 г. Строганов вышел отставку «по семейным обстоятельствам», вскоре после трагической смерти годом ранее супруги. В полученной по этому поводу Справке говорится о праве графа на награждение чином капитана 2-го ранга и отсутствии права на ношение мундира.[12] Остается загадкой повод для написания портрета – в 1911 г. граф уже десять лет как жил в эмиграции во Франции. Причина, по которой Беккер изобразил графа с погонами мичмана, вероятно, заключена в том, что художник воспользовался первым фотоизображением, сделанным до 1882 г. Его интересовал, прежде всего «Георгий», который, как и на портрете Монье, эффектно смотрится на чёрном мундире. Чёрно-оранжевая лента находит отклик в золоте погон и красноватом фоне, который явно был избран ради акцента на почётной награде.
Два движения души, два подвига, пусть небольших, украшают историю династии рода XIX века. Граф П.А. Строганов и граф С.А. Строганов, удостоенные георгиевских наград за участие в боевых действиях, опровергают представление о том, что в этой семье любили исключительно искусство.
[1] Фрагмент из сочинения В.А. Жуковского «Певец во стане русских воинов» (1812–1814).
[2] [Чуйкевич Петр]. Подвиги козаков в Пруссии. СПб., 1810. С. 75.
[3] В Марьино, имении Строгановых, хранился футляр жезла маршала Даву, при том, что сам жезл находился в Казанском соборе, который в силу расположения вблизи Строгановского дома, а также построения силами А.С. Строганова и А.Н. Воронихина, рассматривался представителями династии едва ли не как семейный. В результате возникла легенда о захвате Павлом Александровичем обоза маршала Даву, которую, по справедливому замечанию А.И. Сапожникова, не решился опровергнуть А.И. Михайловский-Данилевский в книге «Император Александр I и его сподвижники в 1812, 1813, 1814, 1815 годах. СПб., 1845. Т. 1. С.3). Жезл Даву был найден Н.П. Карновичем и он находится в музее Отечественной войны, его копия хранится в Эрмитаже и с ней связывали подвиг Строганова – Сапожников А.И. Загадка маршала Л. Даву // Военно-исторический журнал. 2007. № 12. С.28-30; Сапожников А. И. Войско донское в наполеоновских войнах. Кампании 1805-1807 гг. М.,- СПб., 2008. С.157-165.
[4] РА. 1880. Книга третья. С. 367. Бумаги Н.П. Бекетова с пред. А.Н. Корсакова.
[5] Чуйкевич П. Ук. соч. С. 81–82.
[6] ГРМ. Инв. № р-5879. Размер 48х75 см. Надписи: «24 го Маїя 1807 го года» и «Переправа через реку Алле двух казацких полков; Атаманского и Иловайского 5 го подъ командою Его Сиятельства графа Павла Александровича Строганова».
[7] Есть статья с её описанием — Мудрова Н.А. Граф Павел Александрович Строганов и его библиотека // Вестник Уральского отделения РАН. 2010. № 2 (32). С. 137-140.
[9] Об этом свидетельствует следующий факт: по описи Картинной галерее 1884 года у него числилось девять живописных картин, принадлежащих Строгоновым: «Поясной портрет», «Четыре старухи, вяжущие черта», «Вид морского залива», «Итальянский вид», «Вид рыбной ловли», Корреджо «Св. фамилия, «Мужчина в кресле», «Скрипач», Калипса в гроте» – Архив Государственного Эрмитажа. Ф.1. Оп. X. Д. 55. Л.14.
[10] Кедров Н. Дядя Серёжа, или моряк в седле // Щербатово (Марьино). Православный историко-краеведческий альманах. Выпуск 1 (6). Москва, 2001. С. 115
[11] Художник Н.Н. Беккер // Театр и жизнь. № 10. Июнь 1929 г. С. 19
[12] Кедров Н. Ук. соч. С. 136
Сергей Кузнецов, заведующий сектором изучения Строгановского дворца, кандидат искусствоведения, доктор исторических наук Изображения предоставлены автором
Портрет XVIII века из собрания Сергея и Татьяны Подстаницких
Орденские сервизы завода Гарднера. Из собрания Государственного Эрмитажа
Георгиевские кресты
__________________
