Из архива и с разрешения журнала "Старый Цейхгауз" и фонда "Русские витязи" Алексей Абрамов, № 61 (5/2014)
Ратные люди Московского государства
Пятидесятник стрелецкого полка 1672 г. Реконструкция по рисункам из «Книги избрания на царство Великого Государя, царя и великого князя Михаила Федоровича». 1672–1673. Художник Н. Зубков.
Шапка — Гос. Эрмитаж, ЭРТ № 8505. Кафтан — реконструкция на основе кафтана из коллекции Оружейной палаты, ТК № 2244. Зипун — музей Топкапы, № 13/269. Рубаха — по Т.Н. Кошляковой (см. ссылку 13). Ожерелье — по букварю Кариона Истомина. Штаны — Оружейная палата, ТК № 5234. Сапоги — из раскопок в Московском Кремле по Д.О. Осипову. Алебарда — Германия, 1680 г., Оружейная палата, ОР № 1838
За последнее время появилось несколько публикаций, посвящённых различным вопросам развития русских войск, в которых рассматривались в основном статистические вопросы вещевого и денежного довольствия в середине XVII в. [1], а внешний вид «ратных людей» затрагивался лишь частично. Проблема генезиса военного платья служилых сословий освящался, на взгляд автора, недостаточно подробно [2]. В результате на настоящий момент мы имеем довольно полное представление о количестве, качестве, цвете материала из которого изготавливали военную одежду во второй половине XVII столетия, при полном отсутствии знаний о самой конструкции предметов. Причина этого явления кроется в малой доступности большинству научных работников предметов мужской светской одежды соответствующего периода, хранящихся в фондах российских музеев. Отсутствие прямых знаний о конструкции русского костюма второй половины XVII в. сделало затруднительным соотношение дошедшего до нас богатого иллюстративного наследия с реальными предметами, сохранившимися до наших дней. В результате многие выводы, сделанные в свое время ведущими униформологами страны, имели предположительный характер и содержали ряд досадных неточностей [3], которые повлекли за собой существенные ошибки, закрепленные в массовом сознании посредством произведений искусства, а также театральных и кинопостановок. Исправлению этих неточностей и посвящена наша статья.
Сразу же оговоримся, что в этой статье будут рассматриваться лишь вопросы, связанные с конструктивными особенностями предметов одежды, использовавшихся в облачении русской пехоты последней четверти XVII в., оставляя за рамками повествования гипотезы о конкретных полковых и прочих различиях. Хотелось бы добавить, что все предметы, рассматриваемые в этой работе, являются реально сохранившимися памятниками из состава российских и зарубежных музейных коллекций.
Однако, учитывая единичность некоторых сохранившихся образцов, в статье был применен метод сравнительной реконструкции, когда за основу рассматриваемого образца берется некий зарубежный аналог (в нашем случае в основном были использованы предметы из коллекции музея Топкапы в Стамбуле). Такой приём стал возможен по причине того, что начиная с конца XVI в. мужской костюм Восточной Европы по сути своей, является вариациями на тему османского платья с некоторыми региональными отличиями [4], что объясняется значительным турецким влиянием в регионе. Силуэтная линия, а также логика построения османского костюма легко читается в изделиях восточноевропейских портных. Конечно, региональные варианты имели свои отличительные особенности, связанные в основном с этническими приемами, позволяющими достигнуть искомого силуэта, однако в связи с простотой и логичностью построения эталонной силуэтной линии местные вариации были не слишком разнообразны. Более того, учитывая непрерывность и продолжительность вооруженного противостояния между Османской империей и странами Восточной Европы, есть основание считать, что некоторые формы мужского костюма возникали непосредственно в зоне культурного соприкосновения и лишь затем распространялись на территориях стран — участниц конфликта [5].
Автор хотел бы уточнить, что статья носит обзорный характер и направлена главным образом на формирование общего представления о ходе развития русского военного костюма последней четверти XVII в., а также формированию у читателя правильного эстетического восприятия этого процесса.
* * *
Русская пехота второй половины XVII в., наряду с драгунами, рейтарами и гусарами, входила в состав так называемых «чинов служилых по прибору», чья служба государству регулировалась системой денежных и материальных выдач, то есть, говоря современным языком, заработной платой [6]. В отличие от них «чины служилые по отечеству» поощрялись земельными выдачами, и служба их была наследственной. В связи с военными реформами, проведенными в указанный период, доля наемных чинов значительно возросла, причем число пехотинцев к концу столетия на порядок превышало все остальные категории государевых служилых людей — до 54% от их общего числа [7].
Пехотные полки делились на солдатские и стрелецкие, принципиальная разница между которыми заключалась в том, что стрельцы являлись сословием, тогда как солдаты получали жалованье на момент службы. Это обстоятельство было связано с более ранним происхождением стрелецкого корпуса и к концу XVII столетия не имело существенного значения, так как в связи с ростом армии денежное и материальное довольствие обеих категорий фактически уравнивается. Не было и существенной разницы в используемых ими типах вооружения.
Несколько особняком от провинциальных формирований стояли стрелецкие и солдатские полки московского гарнизона. Располагаясь в непосредственной близости к центральной власти, эти формирования испытывали меньше трудностей с комплектованием, обмундированием и регулярностью выплаты жалованья. Их привилегированное положение позволило им сыграть ключевую роль в династическом кризисе 1682–1689 гг., что подчёркивалось надписью на особом «столпе», установленном в честь произошедших событий на Красной площади и где за ними закреплялось название «московских полков надворной пехоты» [8]. Именно эти войска довольно широко представлены на изобразительных памятниках. Работа живописцев Оружейной палаты и зарисовки зарубежных авторов выполнены довольно подробно, что позволяет соотнести изображённые образцы оружия и обмундирования с сохранившимися предметами из собраний отечественных и зарубежных музеев [9]. Это и послужило основой для наиболее вероятной реконструкции внешнего облика начальных и нижних чинов московской пехоты 1675–1700 гг.
Приступая к описанию отдельных предметов из гардероба московской пехоты, следует сказать несколько слов о русской военной одежде второй половины XVII в. Как и в европейских странах феодального периода, конструкция одежды служилых людей формировалась на основе светского мужского гардероба, за исключением некоторых образцов, выполняющих рангово-репрезентативную функцию. Надо отметить, что на состав комплекса русского мужского светского платья периода позднего Средневековья значительное влияние оказал период господства Золотой Орды, в результате чего многие предметы копировали одежду, распространенную в среде кочевников Центральной и Средней Азии, а сам костюм был многослоен и формировался на основе разнородных предметов, сведенных в единый гардероб [10]. Однако во второй половине XVII в. произошли заметные перемены, выразившиеся в формировании понятия костюмной группы в близком к современному пониманию этого слова [11]. И прежде всего это отразилось на одежде служилых людей, костюм которых претерпел наибольшие изменения. Можно считать, что произошло это вследствие длительных военных конфликтов с Речью Посполитой и Османской империей. Результатом этих конфликтов явилось проникновение в военную субкультуру новых эстетических взглядов, что привело к значительному различию костюма, используемого гражданским и служилым сословиями на рубеже 1670–1680-х гг., и было законодательно закреплено в 1680 г. [12]
Базовый комплекс одежды
Типичный комплекс одежды служилого человека московских пехотных полков состоял из исподнего белья, среднего и верхнего платья. Начальные чины дополняли базовый комплекс специализированными предметами одежды, подчеркивавшими их высокий социальный статус. Следует отметить, что, несмотря на разницу в социальном положении, покрой предметов оставался однотипным, т.е. статус владельца подчеркивался не формой, а материалом изготовления и драгоценной отделкой.
Исподнее платье
Рубаха
Русские мужские рубахи, использовавшиеся в XVII в., имели архаичную, элементарную по форме конструкцию [13]. Рубаха кроилась в виде прямоугольника и состояла из трех полотнищ — стана и двух боковин. Иногда основную конструкцию дополняли треугольные клинья, вшиваемые в области соединения центрального полотнища и боковины, что позволяло увеличивать объем подола рубахи. В центре по линии плеч стан имел вырез для продевания головы — горловину. Для удобства надевания рубахи горловина расширялась вниз за счет вертикального разреза, выполнявшегося либо по центру основного полотна, либо несколько правее осевой линии. Края образованного таким образом ворота застёгивались при помощи пуговиц и воздушных петель, а также могли богато декорироваться тканью, галуном, кружевом. Аналогичным образом могли украшаться и все конструктивные швы рубахи, что придавало ей праздничный, нарядный вид. Верхние срезы боковин доходили до линии проймы рукава. Рукава представляли собой продольно согнутое и сшитое по краям прямоугольное полотнище. С целью увеличения объема рукава в области проймы в конструкцию вводились треугольные клинья, а также ромбовидная ластовица, предотвращающая разрыв материала в местах соединения ткани рукава с боковиной рубахи. Дополнительные элементы конструкции — ластовицы и клинья — могли выполняться из ткани, отличающейся по цвету от основной материи. К концу XVII в. под западноевропейским влиянием ткань рукава на запястье стала присбориваться, формируя манжеты, которые застегивались посредством пуговиц и воздушных петель. Впрочем, продолжали использоваться и традиционные рукава. Еще одной особенностью русских рубах являлось наличие так называемой подоплеки, представляющей из себя дублирующий кусок ткани, подшитый с изнанки в области плеч, груди и спины. Следует отметить, что у всех дошедших до нашего времени рубах XVII столетия отсутствует еще один немаловажный элемент конструкции, известный нам по документам и изобразительным материалам XVII в. Речь идет о так называемом ожерелье, или ожерелке, — стоячем воротнике, представляющим собой полоску ткани шириной 2–4 см, подшитую к горловине. Ожерелок выполнялся из дорогой либо орнаментированной материи и, судя по сохранившимся изображениям, застегивался при помощи пуговиц и воздушных петель с правой стороны шеи. Отсутствие ожерелка на сохранившихся образцах рубах подчеркивает его факультативное значение. Возможно, ожерелок пришивался к вороту в условиях непогоды, а также для подчеркивания статуса владельца в случае его богатой отделки.
Порты
До нашего времени дошёл единственный экземпляр этого вида одежды, датируемый 1690-ми годами [14]. Порты, как и рубахи, изготавливались из льняной, шёлковой либо хлопчатобумажной ткани и состояли из двух прямоугольных штанин, соединенных между собой широкой ромбовидной вставкой, а также прямоугольного пояса, к которому подшивались штанины. Каждая штанина в отдельности сшивалась по свободным краям, причем стачные швы располагались по внутренней стороне ноги. В силу того, что материал для изготовления штанин брался с избытком, в области их соединения с поясом образовывались частые мелкие складки. По наружной стороне пояса пришивались матерчатые петли, через которые пропускалась тесьма, удерживающая порты на бедрах, — гашник. Возможно, что более ранние варианты портов повторяли крой штанов, о котором будет сказано далее.
Среднее платье
Зипун
Зипун в русском средневековом костюме функционально соответствовал европейскому камзолу, то есть занимал промежуточное положение между верхним и исподним платьем. Так же, как и камзол, зипун внешне очень напоминал носимый поверх него кафтан, а к 1680-м годам различия между ними полностью утрачиваются [15].
Согласно проведенным исследованиям до середины последней четверти XVII в. зипуны шились значительно короче кафтана [16]. Отсюда и второе его название — полукафтанье. Судя по дошедшим до нас экземплярам, зипун середины столетия представлял собой короткую, прямокроенную распашную одежду с рукавами средней длины. Зипун запахивался на левую сторону, то есть правая пола укладывалась поверх левой, что вообще характерно для русской средневековой одежды. Основа изделия формировалась за счет сочетания простых геометрических фигур. К прямоугольной спинке по плечевому шву подшивалась составная полочка из прямоугольного и треугольного отрезов материи. Такая форма полочки обусловлена явно недостаточной шириной материала, использовавшегося при кроении зипуна. Полочка и спинка соединялись при помощи боковины, составленной из одного или двух прямоугольных отрезов. Для увеличения объема подола зипуна полочка и боковина соединялись при помощи прямых клиньев. Так же, как и в конструкции рубахи, боковины сшивались с рукавом зипуна посредством ластовицы. Объем рукава увеличивался за счет подкройных элементов, что повторяет приемы кроя рубахи. Зипун мог иметь небольшой (около 2 см) воротник-стоечку. Застежка осуществлялась при помощи матерчатых пуговиц и воздушных петель. Зипун мог иметь внутренние карманы — зепи, скрытые в швах изделия. Оценивая конструкцию этих зипунов, следует отметить архаичность портновских приёмов, используемых при их изготовлении. Фактически мы имеем дело с дальнейшим развитием конструктивной линии рубахи, получившей осевой разрез, а также плечевой шов [17].
Другой тип зипунов, дошедших до нашего времени, принципиально отличается от вышеописанных. Он имеет значительную длину, а также сложную конструкцию, аналогичную крою кафтанов 1680–1890-х гг., что обусловлено заменой костюмной группы используемой служилыми категориями в последней четверти века [18].
Штаны
Русские штаны XVII в. состояли из пояса, двух штанин, а также системы матерчатых клиньев, заполнявших расстояние между штанинами — шагом. В длину штаны достигали щиколотки. Штанина представляла собой согнутый по длиннику прямоугольный отрез ткани, к которому в ряде случаев подшивались дополнительные матерчатые клинья, придававшие дополнительный объем в бедрах. Нижний край штанины мог обшиваться еще одним куском ткани. Делалось это для того, чтобы предотвратить вытирание ткани о голенище сапога. Кроме того, к нижнему краю штанины могла подшиваться матерчатая штрипка. Штаны фиксировались на бёдрах при помощи тесьмы — гашника, для чего в поясе пробивались сквозные отверстия, либо пришивались специальные матерчатые петли, располагавшиеся на подкладочной стороне. Как уже упоминалось, расстояние между штанинами, называемое шагом, заполнялось матерчатыми клиньями. Чем больше было это расстояние, тем больше клиньев требовалось для его заполнения. До нас дошли штаны двух основных типов — широкого и узкого шага. Традиционно считается, что штаны с широким шагом являлись принадлежностью всадника, то есть представителей служилой аристократии, тогда как узкий шаг применялся остальными категориями служилых людей. Любопытно, что в дальнейшем штаны с узким шагом стали называться русскими. Это позволяет сделать предположение о широком использовании штанов такой конструкции различными слоями общества. Для изготовления штанов использовались лён, хлопок, шерсть и шелк. При этом тип материала для изготовления основы штанов мог отличаться от используемого для изготовления подкройных элементов, а также подкладки. Зачастую одно изделие заключало в себе сочетание нескольких тканей. Швы штанов могли дополнительно декорироваться прошивкой цветной нитью, металлизированным или матерчатым шнуром. При изготовлении штанов могла использоваться подкладка из материи, отличной от основной ткани изделия, хотя использование подкладки было вовсе не обязательным. В основной ткани штанин прорезались внутренние карманы — зепи, также носившие факультативный характер [19].
(Окончание следует)
1) Малов А.В. Московские выборные полки солдатского строя в начальный период своей истории. 1656–1671 гг. М., 2006. С. 345–419; Корнеев Д.М. Процесс централизации власти в Московском государстве и его отражение в костюме чинов государева двора и полка: Дисс. на соиск. уч. ст. к-та ист. наук. Орёл, 2011. С. 86–186.
2) Лётин С.А. Российская императорская гвардия. СПб., 2005. С. 10–26; Он же. Русская армия в начале Северной войны. 1699–1700. Л., 1988. (рукопись); Никитин А.Л. К вопросу о первоначальной одежде русской гвардии // Библиотека ВИК. № 28. Л., 1988. На правах рукописи.
3) Паласиос-Фернандес Р. Московские стрельцы. «Непременные войска» Русского государства XVII в. // Цейхгауз. 1991. № 1. С. 8–15; Он же. Московские пушкари // Цейхгауз. 1997. № 1 (6). С. 8–11;
Он же. Музыканты выборных московских полков. К вопросу о ношении западноевропейской одежды в Московии XVII в. // Цейхгауз. 1998. № 1 (7). С. 4–7;
Он же. О происхождении цветов Петровской Лейб-гвардии // Цейхгауз. 1996. № 5. С. 4–7; Летин С.А. XVII столетие. Стрелец // Империя истории. 2002. № 2. С. 12–18;
Лётин С.А., Леонов О.Г. Русский военный костюм. От Петра I до Петра III. М., 2008. С. 23;
Паласиос-Фернандес. Письмо «доброжелательного читателя» // Цейхгауз. 2002. № 2 (18). С. 8–9; Малов А.В. Ответ «доброжелательному» читателю // Там же. С. 9–11.
5) Эртюк Н. Искусство костюма эпохи османской империи XVII–XVIII вв.: Дисс. на соиск. уч. ст. к-та искусствоведения. М., 2005. С. 11–25. Atasoy N., Uluç L. Impressions of Ottaman culture in Europe. 1453–1699. Istanbul, 2012. P. 29–125.
5) Drążkowska A. Odzież grobowa w Rzeczypospolitej w XVII i XVIII wieku. Toruń, 2008. P. 69–87; Лётин С.А. «Старых заблуждений не должно терпеть». Из истории российского военного костюма // Империя истории. 2002. № 2. Июль – август. С. 16–25.
6) Малов А.В. Указ соч. С 30–59; Чернов А.В. Вооруженные силы русского государства в XV–XVII вв. М., 1954. С. 133–156.
7) Чернов А.В. Указ. соч. С. 160–162, 195–199.
8) Восстание в Москве 1682 года. Сб. док. М., 1976. С. 40–48; Зенченко М.Ю. Династический кризис весны 1682 года: Событие и его версии // Одиссей. Человек в истории. М., 2012. С. 384–427.
9) Пальмквист. Э. Заметки о России, сделанные Эриком Пальмквистом в 1674 году. М., 2012. С. 19, 20, 27; Фомичева З.И. Редкое произведение русского искусства XVII в. // Древнерусское искусство. XVII в. М., 1964. С. 316–327; Малов А.В. Московская пехота XVII века. Служилое платье // Цейхгауз № 1 (17). 2002. С. 10–16.
10) Моисеенко Е.Ю. Становление европейских форм мужского костюма в России в конце XVII – первой четверти XVII века: Дисс. на соиск. уч. ст. к-та искусствоведения. Л., 1990. С. 33–78.
11) Седов П.В. Закат Московского царства. Царский двор конца XVII века. СПб., 2006. С. 502–516. Абрамов А.А. Портрет Петра I времени великого посольства 1697 года // Труды государственного Эрмитажа. LXX. Петровское время в лицах. СПб., 2013. С. 5–9; Он же. Реформа служилого платья. 1680 // Старый Цейхгауз. № 1 (45). 2012. С. 2–12; Он же. Польские кафтаны Московских дворян // Старый Цейхгауз. № 4. (54). 2013. С. 4–14. Лётин С.А. «Старых заблуждений не должно терпеть»… С. 17; Лётин С.А., Леонов О.Г. Указ соч. С. 22–25.
12) Седов П.В. Указ. соч. С. 510–511.
13) Кошлякова Т.Н. Мужские рубахи конца XVI – начала XVII в. Из погребений царя Федора Ивановича, царевича Ивана Ивановича и князя М.В. Скопина-Шуйского в Архангельском соборе Московского Кремля // Древняя одежда народов Восточной Европы. М., 1986. С. 248–253; Государственный Эрмитаж. Рубашка детская. Россия. Конец XVII века. ЭрТ № 8491.
14) Государственный Эрмитаж. ЭрТ № 8563.
15) Левинсон-Нечаева М.Н. Одежда и ткани XVI–XVII веков // Государственная оружейная палата Московского Кремля. М., 1954. С. 322.
16) Забелин И.Е. Домашний быт русского народа в XVI и XVII ст. Т. I–II. М., 2000. С. 436–437.
17) Оружейная палата Московского Кремля. ТК № 3674; Государственный Эрмитаж. ЭрТ № 8450.
18) Оружейная палата Московского Кремля ТК № 2853.
19) Оружейная палата Московского Кремля ТК № 5234; Государственный Эрмитаж. ЭрТ № 8457, 8411.
Из архива и с разрешения журнала "Старый Цейхгауз" и фонда "Русские витязи" Алексей Абрамов, № 61 (5/2014) 28.05.2014
Каталог Наград Российской Империи
__________________
>>><<<
