Продолжение беседы известного художника Роберто Паласиос-Фернандеса и Главного редактора Sammlung/Коллекция Алексея Сидельникова
А.С.: Авторы и продюсеры фильмов ведь должны понимать, какая реакция возникнет?
Р.П.-Ф.: Выделяют «среднего» россиянина в него и «стреляют». Отсекаются слишком умные и совсем уж дебилы. В эту среднюю массу и «стреляют». А её 70%. На них и рассчитывают. Моя знакомая сходила с мужем на «Викинга». И пришла с восторгами: «Ах, такой фильм! Всё так достоверно!». А я спрашиваю: «Ты знаешь хоть в чём достоверность? Ты знаешь быт того периода? Знакома с материальной культурой?». Ответ: «Нам же сказали, я всё увидела там!». И именно вот это «увидела»… а это человек сильно выше среднего. Но ей долбили с Первого канала, что это самый достоверный фильм с реконструкцией материальной культуры. И на этом рекламном «зомбировании» ей понравилось. То есть — работает.
А.С.: Меня несколько напугала ещё реклама.
Р.П.-Ф.: Мне этого оказалось более, чем достаточно. При всём уважении к Даниле Козловскому – это не его роль. Ему бы подошло скорее …«50 оттенков серого».
А.С.: Вернёмся к униформологии. А есть любимая тема для рисования? Что-то хорошо получается, или что-то доставляет особое удовольствие, получается без напряга?
Р.П.-Ф.: Уже несколько лет как русский 18-й век. К тому же мне не приходится достаточно много лепить, потому что я преподаватель. И у меня и дети, и взрослые приходят практически с нулевым уровнем. Если когда я учился, то у меня было несколько лет в художественной студии при ДК ЗИЛ, потом четыре года в Первой московской художественной школе, пять лет Художественном институте, потом тридцать лет работы по профессии. А люди приходят, им з а х о т е л о с ь! И они сразу хотят лепить. Имеют право. Приходится помогать, объяснять, достаточно много работать руками. Скульптуры – это ещё и каркасы. А у меня в основном женщины и дети – приходится это делать за них. Так что есть, где оттянуться! Вот скоро будет тепло, я снова возьмусь за посадки и обрезки деревьев!
А.С.: А талантливые люди приходят?
Р.П.-Ф.: Я считаю, что человек, который решил чем-то серьёзно заняться – уже по-своему талантлив. Его нужно только правильно учить. А сами по себе талантливые люди – это очень странное понятие. Ну как это? Если ты в профессии, где надо заниматься искусством, считаешь, что твоего врождённого таланта более чем хватит – грош тебе цена. Или будешь перформансы устраивать, мошонку себе прибивать к Красной площади, двери в ФСБ поджигать… это талантливый человек? Скорее бесстрашный идиот! Это профессия. И ей надо много лет учиться. На «Звезде» я много лет был художественным директором. И вот иногда общаешься с людьми, которых давно знаешь, до ругани, я как-то уже не сдержался – а не сдерживаюсь я, к сожалению, достаточно часто – и вот я главному инженеру сказанул: «Слушай, дорогой! Ты в институт свой, у которого репутация до сих пор-то не очень (Станкин), ты в него пошёл только, чтобы в армии не служить. Я же шёл в художественный вуз, поэтому в армию всё равно пришлось бы — или до, или после. В художественных учебных заведениях военных кафедр не было. И ты стал инженером, которых в СССР наплодили миллион. И мне будешь объяснять, что у тебя – профессия, а у меня – нет? Когда я своей профессии учился с десятилетнего возраста в трёх учебных заведениях. То есть моя профессия ерунда, а твоя – типа настоящая? Извини!». Учиться, учиться и учиться. Талантлив – учиться будет проще. Нет – тяжелее.
А.С.: Но всё равно надо.
Р.П.-Ф.: Очень многого можно достигнуть, если хороший преподаватель.
А.С.: Я поговорил с Темниковым, но забывал задать этот вопрос. Вы в его мероприятиях не участвовали? Он меня пытался туда заманить. Но я не поддаюсь.
Р.П.-Ф.: В военно-исторической-реконструкции? Нет. Не участвовал. Не получилось. Скажем так, когда был на какую-то грань близок от того, чтобы в этом участвовать. В самом начале 1990-х мы это только начинали, вот только, не сложилось. Причины были разные. И то, что я по жизни спиртного практически не употребляю, в том числе… Да и всё время занимали два проекта, настоящие, которыми я занимался после окончания института. Это журнал «Цейхгауз» и то, что мы начали с Константином Кривенко – «Звезда». Они сжирали всё время. Мы до сих пор смеёмся – мне тогда было куплено специально сукно, из которого я должен был пошить себе мундир, и оно до сих пор лежит, с 90-х годов! Я его антимолью обрабатываю. Недавно снова доставал. Каращук меня спрашивает: «Когда ж ты его продашь?». А я говорю: «Нет. Это тотемное».
А.С.: А куда соблазняли-то? Полки какие?
Р.П.-Ф.: Там немного другая ситуация была. Я всё время думал – отошью мундир испанского полка «Хосе Наполеон», который здесь был в 1812 году. Я по нему статью делал в Цейхгаузе. Рисовал в основном, Лёша Васильев писал. Как только определю, какой они по фасону носили мундир – сразу себе пошью. Вот сколько лет прошло, а всё кончилось тем, что мы с тогдашней женой сыну Антонию (он 1989 года рождения) сшили мундир такой гусарский. И он в этом мундире маршировал по Красной площади с парадом реконструкторов 1992 года. Даже в программе «Время» есть, где такой «клопик» в гусарском мундире топает рядом с дядями в мундирах войны 1812 г. мимо мавзолея.
А.С.: Фото есть? Разместим?
Р.П.-Ф.: Есть! Потому что, когда мы вышли, к нам подбежал фотограф, попросил сфотографировать ребёнка. И через несколько месяцев фото появился на обложке журнала «Спутник». И у меня этот журнал есть, и фотография тоже есть.
А.С.: Когда было удобнее работать? В 90-е, нулевые, или сейчас? Это возвращение к разговору о талантах и увлечённости.
Р.П.-Ф.: Всё равно. Абсолютно всё равно. Но сейчас нет такого количества молодых людей, которые приходят в наши ряды. Какое-то количество приходит в реконструкторы. А в исследователи, такого уровня, как мы сейчас… А мы – это люди на грани 50 лет. Чуть моложе и чуть старше.
А.С.: Хор динозавров?
Р.П.-Ф.: Ну мы давно уже, наверное, динозавры…
А.С.: У нас от 45 лет и старше – половина форума. Следующая графа от 25 до 45 лет. Они пополам делят.
Р.П.-Ф.: Ну вот, скажем так, когда мы делали журнал «Цейхгауз», а там получилось, что я делал первый номер, потом его отдал полностью собранным в 1990-м и ушёл в «Звезду». Там надо было вкалывать и уже было не до журнала. Потом номер неожиданно вышел, всех очень обрадовав. Затем вышел второй и третий. Но т.к. они пошли явно по убывающей (и по уровню художников, и по уровню статей), то к четвёртому номеру ребята мне позвонили и попросили вернуться. И вот я снова стал главным художником, собирал «четвёрку», «пятёрку», «шестой», «седьмой». До какого-то кризиса 1990-х, когда рубль рухнул.
А.С.: 1998?
Р.П.-Ф.: Наверное. Но это же сложная ситуация, когда номер выходит раз в год, раз в два года. Как кто-то говорил: «Ну когда же он умрёт, этот «Цейхгауз»?». А он никогда не умрёт, потому что он не приносит денег. Если бы к нему относились как к финансовому проекту – его закрыли бы уже давно.
— А никогда не было финансовой поддержки от Правительства для «Цейхгауза».
Р.П.-Ф.: У «Цейхгауза» на тот момент не было.
А.С.: И от «Звезды», кстати, мне кажется, тоже польза колоссальная.
Р.П.-Ф.:: Ну «Звезда» — самодостаточное коммерческое предприятие. Там пытались получать гранты, в основном на серьёзное развитие производства. Но я несколько лет назад с ними разговаривал. Им пообещали гранты, они купили оборудование. А им ничего не дали, и они остались в кредитах. Но «Звезда» — настолько огромное предприятие, что о она такая огромная, что убить надо специально стараться. Если говорить, кто отец «Цейхгауза» — «бесконечный» главный редактор Владимир Передерий. Если говорить о том, что создал «Звезду» и сделал её тем, что она из себя представляет – это, конечно, бессменный генеральный директор и с определённого момента практически владелец Константин Кривенко. С Костей мы были ровесники, но он несколько лет назад неожиданно скончался… При том, что был огромный сильный мужик. Такое бывает…
А.С.: А с какими ещё журналами, или печатными органами сотрудничаете?
Р.П.-Ф.: Сейчас не сотрудничаю, нет.
А.С.: Это принципиально? Или ничего нет интересного?
Р.П.-Ф.: Нет как таковых обращений. Потому что моя работа «рукопашная», она не дешёвая. А журналы сейчас в большей степени, предлагая очень незначительные деньги, сотрудничают с компьютерными художниками, которые более-менее приемлемое качество иллюстрации создают на порядок быстрее. По готовым шаблонам, фотографиям и т.д. У меня со многими художниками, которые так работают, прекрасные отношения. Просто у них своя ниша, у меня – своя. Даже вот Николай Зубков петербургский художник, его фигуры, сделанные на планшете, или даже его стариннейшая серия по императорскому Риму, которую он ещё руками рисовал – шедевр, я считаю. Шедевр до сих пор и всегда останется. Никто не переплюнет. Так вот он, как и я, работал водяными красками. А потом, 10-15 лет назад, перешёл на планшет. И когда мы с ним общались, сказал: «Потрать деньги и время, пусть тебя научат работать на планшете». При том, что он не часто пользуется шаблонами, он всё рисует, только на планшете. И вот он говорит, что, в принципе и по опыту, художник не в состоянии сейчас заработать денег на жизнь, если не работаешь на планшете. Если ты работаешь красками – трудозатраты иные. За вечер-два можно на планшете «нарисовать» то, что будешь красками по бумаге делать две недели. Финансово невыгодно никак. Необходимых денег просто не дадут за иллюстрацию. И потом, смотря какой заказ? Заказ может быть интересным. Если ты хотя бы в ноль выйдешь, тебе это может быть интересно. А делать неинтересное, да ещё и невыгодное – никуда не годится… Я работал с разными журналами. Кстати, в 1990-е гг. иллюстрации оплачивались достойнее. Может и потому, что заменить их дешёвым компьюторным суррогатом не было возможности.
А.С.: А помню ещё до журналов была популярная серия Олега Пархаева. Не общались с ним?
Р.П.-Ф.: С Олегом? Мы друзья-приятели!
А.С.: Он сейчас рисует?
Р.П.-Ф.: Да. Надо помнить, что он старше меня. Продолжает делать иллюстрации в своей манере фирменной. В очень похожей на то, что он делал по открыткам. Но опять же, возраст – есть возраст. Он молодец, аж водой обливается на снегу (Чего я позволить себе не могу. Только босиком по снегу бегаю, но не долго). Всё делает правильно! Но при этом он на преподавательской работе. Надо весь свой «багаж» кому-то передавать. И это нормально. Тем более, у него прекрасная работа! Его реально любят его студентки, он много может им дать как художник и препод. И зарплата вроде не плохая, в государственном месте, где более-менее нормальные деньги.
А.С.: Некоторое время назад вышла его серия тарелок на Императорском фарфоровом заводе, с его рисунками. К Вам они не обращались? И если бы обратились, Вам это интересно?
Р.П.-Ф.: Скажем так, как это не смешно звучит, я по официальному своему образованию «Художник декоративно прикладного искусства» заканчивал отделение керамики. И поэтому, я прекрасно знаю специфику этого дела. Его работа – цветная графика в чистом виде. И она хороша именно для керамики. Поэтому, если бы я решал этот вопрос, то тоже обратился бы именно к Олегу. Плюс у него реноме после тех открыток художника по «фигуркам 1812 года» — оно навсегда. Я считаю, что с ЛФЗ, верно, так называется?..
А.С.: Да, тогда ЛФЗ, теперь историческое – ИФЗ, Императорский.
Р.П.-Ф.: Ну вот я считаю, что правильно обратились, к нужному художнику. Потому что то, что сделал бы я им – не факт, что было бы чисто технологически удобно в керамике для надглазурной росписи (в данном случае это «переводные картинки», а не сам художник каждую тарелку расписывает). Я когда получал диплом, тихо так поклялся, что керамикой больше никогда заниматься не буду. Потому что мне керамика нужна была только по одной причине – потому, что когда я выбирал себе высшее учебное заведение, нужен был вуз с высшим художественным образованием, где преподаётся с к у л ь п т у р а. А на тот момент, скульптура преподавалась только в Академии Художеств и в нашем институте, который я заканчивал – Художественно-технологический факультет Московского технологического института (СБ). И там я нашёл скульптуру. Да, керамика. Значит, заодно и керамика. Сейчас у меня мастерская, и я думаю, мы будем делать и какие-то керамические вещи.
А.С.: У Вас основная часть работ к какой технике относится?
Р.П.-Ф.: Водяные краски. Причём разные. Я не работаю акрилом. Андрей Каращук считает, что ими работать удобно, но мне не нравится акрил. Поэтому всё по старинке: хорошая акварель, хорошая темпера и много-много дорогой голландской или французской гуаши. Вот так.
А.С.: И специальная бумага?
Р.П.-Ф.: Специальная бумага подразумевается. Ну с оговоркой – хорошая бумага. В советское время была такая «Специальная бумага» с водяными знаками «Гознака», которая не сколько бумага была, а как деньги – кскорее тряпка. Нет, до такого я не дохожу. Просто хорошая бумага. Причём сейчас даже пользуюсь тем, что нашлось в маминой квартире в «заначке» с 80-х годов. Тогда в своё время купил ГДРовский «торшон» в товарном количестве. Дифицит был. Он пожелтел даже. «Торшон» — бумага для акварельных красок. Огромные листы. Сейчас такого качества даже никто не делает!
А.С.: Такая, с неровностями?
Р.П.-Ф.: Да-да-да. Такая, чтобы жидкая краска не стекала и красиво растекалась в мокрой акварели. Но я её использую с другой стороны. Чтобы была чуть более ровная, потому что я работаю полунулём, нулём, или единицей кисти. И такие «буераки» — многовато.
А.С.: А нигде не выставлялись?
Р.П.-Ф.: Раньше «игрался» в выставки. Когда сам вступил в Союз Художников, секцию графики..
А.С.: Союз Художников чего, СССР?
Р.П.-Ф.: Уже РФ. Их тогда было два, а сейчас и не знаю, сколько. Давно не принимал никакого участия. Тогда МОСХ существовал отдельно, а этот Союз Художников и графиков отдельно. Мне это было нужно для мастерской, чисто «шкурный» интерес. Я на этих радостях Каращука туда перетащил, потом и Андрея Блёсткина, который со своими скульптурами в отделение книжной графики. Они делали отчётные выставки и вот там мы постоянно присутствовали. Сейчас периодически проходят какие-то местные выставки, но я не фанат таскать туда работы. Тем более, они очень камерные, маленькие. Делаются для книжной иллюстрации. А если ты делаешь иллюстрацию книжную, то более, чем 150% от оригинала делать нельзя. Соответственно, выставляя работу небольшого формата, максимум А3 – это выглядит не сильно презентабельно, какую бы замечательную рамку и паспарту ты не выбрал. Это не выставочные работы. В лучшем случае — камерные, для кабинетов. А в общем, конечно, они делаются для печати. Я даже когда краски использую – а в полиграфии 30 лет – прекрасно понимаю, что «вот этот зелёный» у меня при печати не получится, потому что знаю, что в CMYK он «слетит». В голове много «схем», которые показывают, как что работает.
А.С.: С сегодняшним оборудованием, сложно подгадать, что и где и работать.
Р.П.-Ф.: Ну надо понимать, что делаешь. И под книжную печать, и под другие задачи. Я занимался много и боксартами «звездовскими», не нынешними, в первые 20 лет, всё что было, от боксартов до рекламных постеров и каталогов, не только то, что нарисовано, но и макеты – они были мои. Потом почти все фирмы, которые занимались сборными пластмассовыми моделями – я для них делал все коробки: «Алангер», «АРК». Это было то, что меня 15 лет реально кормило. Потому что кормит по настоящему только производство.
А.С.: Кстати, если вернуться к «Звезде», в магазине на полке стояли разные коробки. И вот на некоторых были нарисованы «картины» на обложке, а на некоторых – может быть уже был другой художник – уже было не то, чтобы условно… но несимпатично.
Р.П.-Ф.: Много было художников. Когда я был художественным директором, была замечательная фраза Константина Кривенко. Офис тогда был в Москве, а предприятие уже в Лобне. Он говорил: «Ты приезжай хотя бы во вторники на совещания». И вот мы садимся на совещание, сейчас выступают директора: он – генеральный, директор по снабжению, директор такой-то… «А теперь – ты». А я говорю, что я не директор, ответ: «По зарплате директор – так что выступай!». Пока я контролировал вопрос – никаких левых художников, косоруких не было. Когда мне говорят: «Кто Ваши работы видел?», я отвечаю, что нарисовал картинку к первому набору «Советская пехота 1941—1943 годов». А потом ещё много картинок на коробки солдатиков М 1/72 и 1/35. Понимаете, сколько раз эти коробки были напечатаны? Сколько миллионов раз? Я уже давно по этому поводу не парюсь. Потому что бокс-арты расходятся даже больше, чем печатная продукция.
А.С.: В Испании, кстати, тоже продаётся «Звезда»!
Р.П.-Ф.: Очень может быть. Потому что, в первые годы, мы серьёзно сотрудничали с «Италери», через их структуры «Звезда» поступала на западные рынки. Там масса всяких аспектов. «Звезда» изначально была ориентирована не только на наш, но и на их рынок. Новинки согласовывались с «Италери», чтобы продукция не пересекалась, ну и чтоб чтобы друг друга дополняли. Очень долго это было тандемно.
А.С.: В Испании очень много советуют именно «Звезду», если спрашиваешь что-то ребёнку. Много Китая, про него говорят: «У нас это есть, но Вам не рекомендуем». И украинские.
Р.П.-Ф.: На Украине остался «Мастер бокс», «АйСиЭм» и было мощное производство в Крыму «Миниарт». Славились очень хорошим качеством, но сильно дорогие. Я знаю руководителя этого предприятия. Он патриот Украины и когда понял настрой местных, то обозначил свою позицию, что в России он жить и работать не будет и уехал с оборудованием фирмы прямо перед закрытием границы. Мужик сказал, мужик сделал. Это я уважаю. И за два года он уже на Украине поднял производство на новом месте. Но, справедливости ради, скажу, что работники фирмы, оставшиеся в Крыму, в Симферополе тоже начали производить наборы. Молодцы.
А.С.: У меня был записан вопрос о том, знают ли Ваши ученики, чем Вы занимаетесь. Но в разговоре выше, вроде бы уже говорили, что не знают.
Р.П.-Ф.: Мои ученики – это не так много людей. Они знают. У меня школа искусств, она при храме св. князя Дмитрия Донского. Сейчас, надеюсь, будет большая стройка нового храма и наш батюшка – отец Андрей – с очень интересными планами. Представьте себе, сейчас там маленький временный храм, а при нём большая двухэтажная воскресная школа для детей. А к воскресной школе пристроена огромная площадка для …пейнтбола. И ещё большой физкультурно-оздоровительный комплекс. И всё это при храме. А во всём Северном Бутове, с самым большим по Москве соотношением детей к числу жителей, местные власти ничего для детей спортивного не строили и не строят. Почему-то? А православная церковь строит. Очень интересные люди.
Несколько лет назад прошла такая зараза – жук-топограф. Погибло очень много деревьев в Москве, в основном ели. Сосны выжили. Очень жаркое лето было. Этот жук живёт и питается между стволом и корой, а «топограф» — потому что оставляет красивые следы. Живёт, отъедает вокруг кору, кора отваливается, и дерево умирает. Причём, дерево нужно рубить и сжигать, чтобы жук на следующий год не проявился. И я просто, поскольку у меня жена водила ребёнка в воскресную школу, посмотрел, у них такие деревья увечные были. Смотрю, как же можно идти в храм, когда тут что-то такое ужасное, погрызенное растёт, как из фильма ужасов… Предложил: «А давайте я здесь этих уродцев уберу и посажу вам хорошие здоровые-красивые деревья?». Давно этим занимаюсь, опыт есть. И посадил. И как садовник приходил и приводил всё в порядок просто добровольно, в охотку. Я же работаю на пятой точке, мне физически нужно куда-то расходоваться, или в бойцовский клуб… вот я за деревьями ухаживаю: лечение, обрезка, посадка и т.д. Потому что сидеть за столом всё время невозможно. А через месяца два поинтересовались: «А Роберто Паласиос-Фернандес – Вам кто?». Имя-фамилия у меня здесь не самые распространённые. Отвечаю, что я и есть. Собственно только садовником не удалось остаться… Вдруг оказалось, что они очень большие любители «Звезды», особенно настоятель церкви. При храме есть ещё и Школа искусств, и как раз нашлись отремонтированные подвальные площади без употребления. И я предложил сделать скульптурную мастерскую. У нас и название теперь есть — «Основы». У детей проводил семинары по русской военной истории. Кстати, Алексей Темников туда тоже периодически приезжает. Милое место, интересующиеся люди.
А.С.: А как же они набирают средства? Спонсорская помощь?
Р.П.-Ф.: Да, спонсорская помощь. И прихожане. И как говорит отец Андрей каждый месяц о приходских расходах: «С Божьей помощью у меня всё сошлось».
А.С.: Дай Бог! Ну что?! Думаю, пора немного отвлечься от интервью и выпить остывший кофе! Спасибо за беседу! Надеюсь на продолжение!
Р.П.-Ф.: Кажется неплохо вышло?! Встретимся ещё, поговорим. Спасибо!
P.S. Надеемся, что редакция журнала «Старый ЦЕЙХГАУЗ» не обидится на нас за публикацию обложек журнала. И мы со своей стороны готовы размещать информацию прекрасного издания регулярно.
Художник должен рисовать…: Роберто Паласиос-Фернандес. Часть 1
__________________
