Вторая часть интервью с художником Виктором Чижиковым, знаменитым иллюстратором детских книг, и автором, работающим в разных стилях и жанрах: пейзаж, портрет, шарж, карикатуры. Виктор Чижиков много сделал для журналов «Крокодил», «Весёлые картинки», «Мурзилка», «Вокруг света», «Юный натуралист», «Огонёк», «Пионер» и др. Иллюстрации Виктора Чижикова украсили газеты «Вечерняя Москва», «Пионерская правда» и другие периодические издания.
Многое можно повторить и о друзьях Виктора Александровича: Владимире Перцове, Вениамине Лосине, Евгении Монине, Николае Устинове.
О таких художниках написал Корней Чуковский в книге «От двух до пяти».
… наши стихотворения должны быть графичны, то есть в каждой строфе, а порою и в каждом двустишии должен быть материал для художника, ибо мышлению младших детей свойственна абсолютная образность. Те стихи, с которыми художнику нечего делать, совершенно непригодны для этих детей. Пишущий для них должен, так сказать, мыслить рисунками.
Стихи, печатаемые без рисунков, теряют чуть не половину своей эффективности.
«Мама, покажи!» — кричал ребёнок, когда одна из сотрудниц издательства читала ему «Тараканище» в корректурных листах без рисунков. Он чувствовал, что в данном случае зрительный образ и звук составляют органическое целое. А так как детское зрение на первых порах воспринимает не столько качество вещей, сколько их движения, их действия, сюжет поэмы для малых детей должен быть так разнообразен, подвижен, изменчив, чтобы каждые пять-шесть строк требовали новой картинки. Там, где этого нет, детские стихи, так сказать, не работают.
Корней Чуковский. От двух до пяти. СПб., 2018. с. 427
Разве это не о любимом художнике с детства Викторе Чижикове и его друзьях?
Они — гарантия того, что стихи хорошие и подходящие детям. И это написал Корней Чуковский, а уж он-то понимал толк в серьёзной работе над произведениями для детей.
Главный редактор Алексей Сидельников
В.Ч.: Тут в книге рисунки с натуры, рисунки-выдумки, шаржи. Тут и фотографии. Это всё наша жизнь. Эта книжка продаётся. Вообще все мои книжки в магазине «Москва» есть.
М.Т.: Ну наверняка всё раскупается моментально!
В.Ч.: Эта книга нет. Но тут особая история. Андрей Усачёв и Ольга Муравьёва – главные редакторы издательства «Малыш» — решили сделать такую книгу без меня. Они знали, что у меня много рисунков лежит просто так, сделанных для себя. И эта книжка понабита рисунками «просто так». Зарисовки друзей, в домах творчества. Шаржи на всех друзей.
Стоит мне от книги уйти в сторону, как меня ждут какие-то неудачи
М.Т.: Скажите, а с мультипликаторами не дружили? Юрий Норштейн, Василий Ливанов?
В.Ч.: Я делал с Гарри Бардиным когда-то очень давно мультфильм [если быть точным, в 1977 году – прим. ред.]. Нам дали третью категорию. Вообще, когда мы пришли, сценарий был, по-моему, Курляндского. ГАИ решило сделать для нарушителей дорожных правил фильм, который назывался «Бравый инспектор Мамочкин». Про рядового милиционера, который гоняется за нарушителями правил. Нас позвал на приём генерал, фамилию которого сейчас, к сожалению, не помню – замечательный мужик. Курляндский у него спрашивает: «Я как автор сценария должен знать, можем ли мы его ударить по башке, тот кто удирает в ходе погони может его треснуть его по башке?». «Может, палкой. А инспектор должен ответить бревном». В общем он нам разрешил всё! Я был окрылён, смешной сценарий, смешные эскизы мои. Мне в помощь дали девушку, Светлану Гвиниашвили, Она из моих книжек срисовывала пейзажи для заднего плана, фоны делала, чтобы всё моё было. Сюжет хороший: южная ночь, цикады, гараж, двери закрыты. Вдруг они с шумом раскрываются, вылетает оттуда грузовик, за рулём которого сидит лихач жуткий и сигналя, хотя пустынная дорога, стоят домики, загородная идиллия, сигналя, клаксоня, эта машина мчится по шоссе. А там стоят дорожные указатели: «Сценарий Курляндского». Бум! Сшибает этот знак! «Художник Чижиков» — и-и-и-и-и-и, бум! Сносит! Все щиты сшибает, несётся дальше. А там стоит указатель «Консультант фильма генерал-лейтенант ГАИ такой-то» [в итоговой версии персонификацию убрали и оставили просто «Консультант ГАИ» – прим. ред.] — он только хотел сбить, затормозил и осторожно объехал. И дальше всё сносить. Потом врывается в город и мне нравится, что тёмные окна зажигаются, а светлые, наоборот, гаснут. Шум. Кто спал – высунулся в окошко. И в это время показывается, как на кровати спит главный герой – совсем не супермен – полноватенький милиционер. Правда, там это ещё не понятно. Около кровати что-то типа ночного горшка. Одеяло, миновав милиционера, накрывает что-то такое явно женственное, рельефное. И тут эти сигналы, мгновенно откидывается одеяло, он спал прямо в форме, накидывает на голову ночной горшок – оказывается, это каска его, срывает одеяло, а там мотоцикл у него! Он в окошко с седьмого этажа вниз и в погоню.
Сделано было смешно. Но сейчас смотрю, не мог я так сделать, кто-то там прошёлся. Дали третью категорию, самое смешное, что заказали всего три копии. Обычно заказывали тысячи по полторы копий, платили авторам по три рубля за одну. А тут Курлянскому выдали три с половиной рубля, мне лучше всех – 150 рублей. Потому что третья категория и всего три копии. Но всем нарушителям этот фильм показывали.
И я тогда заметил, что стоит мне от книги уйти в сторону, как меня ждут какие-то неудачи. Да и Бардин не может считать этот своим успехом… Может и из-за моих рисунков. Ну мне, правда, вообще мало рисунков моих нравится.
Ну а вот в этой книжке, сейчас покажу, которые нравятся – типа набросков. Стихи Игоря Жукова, вот женщина с мешком, конкретная тётка, возвращалась с базара:
Однажды я женщину встретил с мешком
Была в ней надёжность и сила.
С базара она возвращалась пешком
И грязь на дороге месила.
Мне этот мешок не поднять и во сне —
Спортсмен я не очень хороший.
Она же несла на могучей спине,
И даже не гнулась под ношей.
Я замер пред ней, ни вперёд, ни назад,
Как возле прекрасной скульптуры.
Меня поразила походка и взгляд,
И монументальность фигуры.
И сердце моё встрепенулось в груди
Как-будто ударило током.
Она же сказала: «С дороги уйди!
А то зашибу ненароком!».
Но всё же, меня зацепило мешком,
Подвинув движением властным.
И долго лежал я дурак-дураком,
Измученный встречей с прекрасным!
Это вот то, что меня поддержали поэты, на каждый мой набросок откликнулись. Я это очень ценю! Или тот же Игорь Жуков, вот у меня была зарисовка в Переяславле в кафе. Два мужика.
Что уставился, милейший?
Не томи, а дай ответ
На вопрос наиважнейший
Третьим будешь, или нет?
Всё – жизнь, которая вокруг нас. Ребята-поэты поддержали. Эта книга – мне подарок к 80-летию.
…он – Витя и ты – Витя
А.Л.: А с Николаем Николаевичем Носовым Вы работали?
В.Ч.: Нет, с Носовым нет. Но я рисовал Витю Малеева. Это мне позвонили из «Детгиза», художественный редактор Нина и говорит: «Хотим тебе заказать книжку Носова, очень весёлый автор». А я как раз Токмакова иллюстрировал. Спрашиваю, а о чём книга. Отвечает: «Тут вот про школу». А я уже устал, в «Пионерской правде» это рисовал. Устал от пионеров!.. Они всё время куда-то идут, огромными толпами, со скворечниками, лопатами… И я уже устал их рисовать. Куда идут, зачем?!.. Там это не говорится обычно. Куда-то идут и всё. И я говорю, что про школу не хочу. Потом проходит три дня: «Витя, тебя просил зайти главный художник Дехтерёв». Я говорю, что раз Дехтерёв… Пришёл. «Витя, Вы зря отказываетесь!». «Ну понимаете, Борис Александрович, мне очень надоели пионеры…». «Я Вас понимаю, Вы просто переработали в «Пионерской правде». Больше такой глупости не делайте». Но в «Пионерке» хорошо платили. Коля Устинов, я, Смехов – дядя актёра Вениамина Смехова: мы приходили, там прямо рисовали, тут же утверждалось всё. Был там художественный редактор, дядя Витя Андреев. Тут же отсылал при нас. А мы тут же уходили в «Весёлые картинки», на этом же этаже. Короче говоря, трудно было не работать. 25-го и 5-го числа мы всегда получали деньги, семьи наши одобряли, что мы так работали в «Пионерской правде». Но Дехтерёв на меня насел: «Вы должны это сделать. У Вас совпадение по возрасту. Вы только на четыре года старше героя этой книги. Вы пошли в школу в 1943-м, а закончили в 1953-м. В 1943-м как раз разделили классы на мужские и женские, а в 1953-м, когда Вы закончили, их соединили. Вы как раз захватили период обучения, о котором говорится в этом «Вите Малееве». Потом, у Вас как было по математике?». Я отвечаю, что двойка была твёрдая! «Вооот! С этим героем также! Потом он Витя, и Вы Витя. Чего мы торгуемся? Вы потом будете меня благодарить, что взялись!». И я ответил: «Всё, Борис Александрович, возьму». Меня просто рассмешило, что «он – Витя и ты – Витя». Но до сих пор не жалею, до сих пор переиздаётся. Вот в книжный на Новом Арбате зашёл, лежат три моих книжки: Ирина Токмакова «Аля Кляксич», «Витя Малеев в школе и дома» и ещё какая-то. Когда хороший совет послушаешь – это хорошо.
А Незнайку Н.Н. Носова я рисовал в «Весёлых картинках» — он же член «Клуба Весёлых человечков».
А.С.: А кто придумал всех этих персонажей? Их же там целая туча собралась.
В.Ч.: Был Гурвинек, чешский персонаж, его облик придумал Иржи Трнка, такой замечательный чешский художник. (У него ещё Папа Шпей был). Дюймовочку в клуб почему-то взяли… это грустное создание, которая жила с кротами, с лягушками. А я Андресона терпеть не могу – понатащит всякой дряни на женское ложе! Но сделала её замечательная художница – Татьяна Леонидовна Вышинская – скромная такая, и ей поручили.
А я Ивану Максимовичу Семёнову говорю: «Ну, Иван Максимович, вводить в Клуб эту…». А он: «Скоро восьмое марта, нам обязательно надо, чтобы Весёлые человечки кого-нибудь поздравили. Назови мне какую-нибудь более известную, чем Дюймовочка барышню». Я говорю: «Да вот мои девочка Маша и кукла Наташа». «У твоей девочки Маши и так много работы, а тут надо классическое что-то». И Татьяна Леонидовна Вышинская великолепно сделала. Потом Буратино, его уже давно сделал Аминадав Каневский (он же автор Мурзилки). Потом был Карандаш, это Иван Максимович Семёнов нарисовал. А Самоделкина придумал Анатолий Пантелеймонович Сазонов, великолепный художник, очень хороший человек. И придумал как хорошо: тело – батарейка, здесь плюс на сердце, тут минус, ножки на пружинке и в галошах, чтобы заземления не было, штепселя ручки. Придумал изумительно. Это были хорошие герои…
А.С.: Петрушка там еще был, красный такой.
В.Ч.: Петрушку Мигунов нарисовал. Евгений Тихонович, тоже очень хороший художник из мультипликации. Вообще Стацинский, художественный редактор, отовсюду тащил самое лучшее, что было. Вот из мультфильмов. Интересно, как возник Самоделкин. Приехали работники грузинской студии мультфильмов. Они привезли фильм, который показывали сотрудникам «Весёлых картинок». Там был такой герой, который умел всё мастерить. Ивану Максимовичу очень понравился: «Хорошо бы такого мастерюгу, который всё делать умеет, тоже в «Клуб Весёлых человечков»!». Но герой не подходил по рисованию, по образу. И он спросил у этих грузинских ребят, не будут ли они возражать, если характер и умения этой куклы – а это был кукольный мультфильм – дадут нарисовать хорошему художнику в Клуб Весёлых человечков. И они согласились. И вот поручили Сазонову.
А.С.: У Вас я смотрел одну из видеозаписей, Вы говорили, что Айболит один из самых удачных. Но меня просили Вам передать, что любимая работа – Чиполино. Чиполлино Чижикова – это мечта. Как Вы относитесь?
В.Ч.: Странно. Я хуже, чем к Айболиту отношусь. Но тоже с удовольствием рисовал. Когда рисовал семью Чиполлино, там было семь братьев…
А.Л.: И дедушка арестант.
В.Ч.: Ага, революционеры! Так вот там самый маленький в семье, я его усадил на ночной горшок и засунул в нос палец. И пошли письма: «Спасибо Вам за образ младшего в семье Чиполлино!». И всё равно рисуешь с удовольствием. Кстати, Джанни Родари приезжал в СССР, было очень интересно. Нас собрали всех, кто когда-либо иллюстрировал Чиполлино и другие сказки Джанни. Собрали всех в Союзе писателей. И Джанни Родари пришёл и благодарил всех очень. А после разговора с нами он должен был ехать в Артек. И вот: «Кого послать? Одного можем». «Вот Лосин пусть едет, он выпивает, рассказчик хороший, не даст скучать Джанни!». И Веньку послали в командировку в Артек вместе с Джанни Родари! Дочка Джанни Родари, по-моему, Паола, её не было, она осталась в Италии, любила шахматы. И Венька, узнав об этом, купил шахматы, и как-то смешно разрисовал коней: один улыбался, другой плакал. И подарил такие расписанные шахматы Джанни Родари.
А.С.: Мы собирались ехать почти полтора месяца, вот как первый раз позвонили, и не смогли, проговорились, что едем к Чижикову. Народ отреагировал так, как если бы мы сказали, что едем к президенту!
В.Ч.: Вы знаете, я это ощущаю на Красной площади. Когда подписываешь книги, когда ярмарки. Мы сидим с Норштейном в павильоне магазина «Москва». Как только Катя, замдиректора скажет: «Норштейн и Чижиков подписывают книги» — всё! Юра подписывает «Ёжика в тумане», я свои. Идут и идут. Я объясняю это только тем, что давно работаю в книге, а матери покупают то, что им нравилось в детстве. И я так поступал. Когда у меня сын был, я покупал то, что мне нравится.
М.Т.: Моя дочь Лия, ей сейчас четыре, так она с двух лет точно на Ваших книгах.
В.Ч.: Ну конечно! Кстати, интересный случай расскажу. Когда была общая мастерская с ребятами, Лосину поручили отрисовать сказки Барышниковой (Бабки Куприянихи). Он не успевал, позвал на помощь Перцова делать шрифты, Монина делать заставки, меня позвал сделать один разворот. И я ещё какой-то рисуночек. В одной книжке сразу получается много художников. Потом я взял Михалкова «Чудо». Сделал обложку, сделал титульный лист, две иллюстрации. И порезал руку, всадил нож. Правда левую, но так, что чуть не отрезал большой палец! Мне зашили в Склифе, на перевязь на дощечку. А не заживает. А у меня книга стоит, и ещё дёргать начало. Я пошёл в другую поликлинику, мне разрезали… и вытащили марлю! В такой микроскопической ране марлю зашили… А мне звонят из «Малыша»: «Что, как?!». Я отвечаю, что не успеваю: «Зови Устинова, зови Монина». «Монина в Москве нет». «Лосина зови!». «Лосин согласен! Я позвонил уже. И Перцов согласен!». И вот получилась книжка с моей обложкой и моим началом. А дальше, Лосин сразу узнаётся!
М.Т.: А вписали всех?
В.Ч.: Да, конечно, всех указали. И Сергей Владимирович Михалков был доволен! Увидел, такое разнообразие: «Ты гениально придумал, вовремя порезал руку!». А как-то получилась такая история. Михалков попал в больницу, в автокатастрофу попал, повредил ногу. Я лежал с какой-то чепухой, ещё до инфаркта. Мне звонит жена и говорит, что Сергей Владимирович должен звонить. А ему только операцию сделали. На следующий день звонит дребезжащим голосом: «Витя, это я, Сергей Владимирович». Спрашиваю: «Ну как Вы?!». «Я-то ничего, а вот ты мне скажи, ты начал работать над «Тремя поросятами»». «Ну, а Вы-то как?». «Я ничего, рассосётся. Не забывай про «Трёх поросят», ты понял?!». Даже мысли о работе, сам я раньше, или позже? Нет, ему надо, чтобы я сдал вовремя!
Автор талисмана Олимпиады
М.Т.: Один из наших постоянных авторов, Серёжа Головин, как только узнал, что мы к Вам едем, сказал: «Мишка — это чудесно! Это одно из тех событий, что не вызывает отрицательных эмоций». И это фраза молодого человека, который, как и я, родился сильно позже Олимпиады-80. Прижился Мишка!
В.Ч. С Мишкой странная история. У меня обычно мои рисунки, долго не могу ими любоваться. Вижу сразу недостатки. Вот, чёрт возьми, угораздило ж такое выражение лица сделать. И это бы я переделал, и вот то. Когда смотрю старые книги… А когда смотрю на медведя – ничего бы не переделал!
М.Т.: Стопроцентное попадание!
В.Ч.: Абсолютно! Снайперское! Конечно, там было очень много эскизов. В мастерской мы собрались, все четверо. Перцов встретил на улице одного из руководителей Союза художников и тот говорит: «Конкурс мы провели, выбрать не из чего… Вот вам бы профессионалам детской книги, сделали ли бы. Давайте ребята, работайте!». Потом позвонил Василий Михайлович Песков, он в «Пионерке» работал. Я с ним уже был знаком. Он говорит: «Витя, это очень нужно! Давай!». Мы собрались в мастерской и рисовали неделю, наверное. Каждый рисовал на своих листах. У меня свои листы, у Перцова свои. А потом Перцов всё взял и отнёс в Олимпийский комитет, который тогда был на улице Горького. И там показали на моего: «А это чей?». «Это Чижикова». «Ну вот пусть он сделает ко второму апреля в цвете». Это был 1977 год. А мы просто чёрно-белых рисовали, искали образ: и таких, и сяких, и худых, и хромых, и в кепке. Из всего вороха сказали сделать моего в цвете. Я сделал. И второго апреля 1977-го сдал. Но ещё не было олимпийскости. Не знал, куда вставить олимпийскую эмблему и цвета. Кольца куда-то надо. Кепку надевал, кроил из цветных клиньев олимпийских цветов. Но уши мешают, невозможно надеть кепку. На одно ухо надеваешь – получается болван какой-то… По центру посадишь – некуда. Раздвигать уши – образ меняется… И только в августе 77-го во сне приснился пояс, я проснулся, всё записал. Я так всегда поступал, когда в «Крокодиле» работал. Придумываешь тему рисунка, во сне приходит. Но тут надо собрать всю волю в кулак! Встать, подойти к столу и записать. Забудешь утром, ни черта не вспомнишь. Вот я встал, зарисовал пояс, лёг спать. Утром проснулся, поехал в Олимпийский комитет, взял оригинал рисунка Мишки, который, кстати, пропал – до сих пор не известно где он. Когда нарисовал пояс, понял – всё найдено! Медведь мне напоминал штангиста, который перед подходом затягивает пояс. Всё найдено! Это он уже взял вес, стоит расслабленный: «А, нормально!».
М.Т.: То есть вот эта версия, она каноническая, итоговая?
В.Ч.: Да-да-да! И набросок тоже в такой позе был. В этом есть что-то медвежье. И он нравится всем! Вот барон Килланин [Майкл Моррис, 3-й барон Килланин (англ. Michael Morris, 3rd Baron Killanin; 1914—1999) — шестой президент Международного олимпийского комитета, гражданин Ирландии — прим. ред.] приезжал на итоговую выставку, когда выставлялись работы всех шестидесяти претендентов. Оказывается, не только нам заказали! Шестьдесят медведей по стенам висели, нарисованных шестьюдесятью профессионалами на итоговой выставке. Я там не был, мне один корреспондент рассказал. Так вот Килланин вошёл, оббежал зал, увидел моего и сказал: «Прекрасно! Что у нас ещё сегодня в программе? Ага, по строительным объектам олимпийским? Да, поехали, поехали». И всё! Это в августе произошло, а в сентябре позвонили из Олимпийского комитета и сказали: «Виктор Александрович, большая радость! Ваш медвежонок прошёл ЦК Партии. Поздравляем!». И я тоже обрадовался, если уж прошёл ЦК Партии – то всё! Мой будет. И так и случилось!
А.С.: То есть, медвежонок партийный!
В.Ч.: Ну его приняли.
А.С.: А Вы были, кстати, в партии?
В.Ч.: Нет. 🙂
А.С.: Медвежонок круче оказался 🙂
В.Ч.: Предусмотрительнее! Всеобъемлющий образ такой!
А.С.: И ещё такой момент… Я смотрю, что мы пробыли больше, чем надо.
В.Ч.: Да мне с Вами хорошо!
А.С.: Мы подготовили ряд вопросов, но по ним, почему-то почти не прошлись. Может быть мы так поступим: сфотографируемся, а будет время, ещё раз напросимся на встречу? И вспомним ещё вопросы, которые запланировали. А то, что Вы рассказали – уже на целый материалище! Ну и ещё хотели попросить расписаться на Мишках.
В.Ч.: Конечно! Кстати, вот хорошее фото – я с Володей Арсентьевым, автором эмблемы Олимпиады. Он за эмблему держится, а я с Медведем.
[И мы задержались ещё на полчаса!]
М.Т.: У нас, кстати, среди тех, кто коллекционирует знаки, награды, оказались и те, кто собирает Олимпийских Мишек!
В.Ч.: А как же!
М.Т.: Так оказалось, что много не только разных наших производств, но иностранные другие. А у японцев, например, японские! Мне показывали такие значки, образ другой.
В.Ч.: Про японцев я расскажу! Была история!
А.Л.: А я так вспоминаю, 1977 год, апрель месяц, я был в Одессе на буксире. Август месяц, я был в Тикси на практике. 1980-й – я в Мурманске в ремонте на теплоходе.
М.Т.: Андрюша – моряк! А я вот только в 1988 родился!
А.С.: А правда, что на открытие Олимпиады так и не позвали Вас?
В.Ч.: Правда… Но я всё равно был! Я не хочу погружаться в эти разговоры, могу сказать только одно: хуже, чем Олимпийский комитет, со мной никто не поступал. Я даже о деньгах не хочу говорить. Поведение. Они озверели. С ними что-то случилось. Я чувствовал, что как филиал сумасшедшего дома. До Олимпиады остаётся три дня – мне оттуда ни звонка, ничего. Я взял и с сыном уехал в деревню. Напряжение-то растёт, я же не бесчувственный мешок. Только туда приехал, а там у нас жил великолепный конструктор вертолётов из Балашихи. Он мне: «Витя, а что ты приехал?!». «Мне не звонят, у меня нервы на пределе, нарочно унижают». «Витя! Я завожу машину и вас с Сашей и котом везу в Москву. Ты не должен давать им повода тебя ругать. А они будут, я по себе знаю». А он что-то в вертолётах изобрёл на двадцать лет раньше американцев, для наших вертолётов. Уже пожилой был, плохо видел. А его вызвали и сказали, что надо вписать в это изобретение того-то и того-то. А он ответил, что не будет, т.к. они не участвовали. У него были крупные неприятности, но он так и не вписал. Его понизили… Он говорит: «Я по себе знаю. Ты должен ехать». Приезжаю, у нас выключили воду. Помыться нельзя. Побежали в Краснопресненские бани с сыном. Сын был в шестом классе. И там выключена вода. Прибежали домой, жена нагрела воду в здоровенной кастрюле, вымылись в ванной. На следующий день было доставание билетов. Жена еле-еле выбила мне аккредитацию, бирку с моей фотографией. Прибежала на улицу Горького. «А что это вы прибежали? А у вас нет такой фотографии, как нужна!». «Вы скажите, какая нужна». Я купил билет в Олимпийском комитете. А на сына и на жену не нашлось… Тогда я помчался на Новый Арбат. Жена сказала, что останется дома и чтобы я купил Сашке. Купил сыну. Он сидел на противоположной трибуне, а я там где Брежнев, на этой же трибуне. А сын напротив, на открытии. Шестиклассник. И договорились, что встретимся у памятника Ленину. И когда я потом к памятнику пришёл, он мне говорит: «Пап, что они ТАК тебя ненавидят?». Мне нечего было ответить шестикласснику… Я до сих пор не понимаю. Я одной женщине сказал, у которой был высокопоставленный отец, и она сказала, что это лжедонос и сверху велели отстранить. Но реально ни ответа, ни привета до сих пор. Да мне уже и не надо теперь…
М.Т.: А вот детский рисунок, кот…
В.Ч.: Это был конкурс по рисованию котов на ВДНХ и я дал первое место за смелость мысли – кошка на двух ногах! За трактовку темы. Они все маленькие были, но кому-то надо присуждать. Но они, довольные, мне отдали оригинал, я и повесил.
А.С.: А у Вас кот живёт сейчас?
В.Ч.: Живёт, кошка, трёхцветная. Красивая!
А.С.: То есть кошки всю жизнь рядом. А они как модели, или просто по-товарищески?
В.Ч.: Конечно, не модели. Именно по-товарищески. Кстати, про японцев не рассказал. Лет пять назад появилась группа японцев на пороге нашей квартиры. Они позвонили и сказали, что одна девушка в Японии хочет сделать Музей Олимпийского Мишки. Это к Вашей реплике о значках. Музей Олимпийского Мишки в Токио. И она, когда узнала, что через посольство можно попасть к нам, он попросила взять её с подругой. Я открываю дверь: стоят две японки и господин из посольства. Он представился: «Здравствуйте, меня зовут Ицке. А эта девушка давно хочет с Вами познакомиться, потому что Олимпийский Мишка её пленил». И эта барышня прыгает мне на шею, виснет и плачет… Причём плачет потрясающими крупными японскими слезами. И эта вторая, её подружка смущённо стоит. Когда сели за стол, слёзы просохли, чаёк… И этот господин сказал, что он в посольстве обучает русских японскому, а японцев русскому по мере надобности. А девушка сказала, что хочет делать музей. Я спросил: «Вы такая богатая, делать музей в Токио?». «Нет, я хочу сделать музей у себя в комнате, у меня большая комната, 18 метров». Я ей дал плакат, как у меня окантован, значки всякие. Канако её зовут. Ну и думать забыл. Но вдруг, торт. Каждый Новый год она нам с женой шлёт торт! Аккуратнейшим образом упакован. Бисквитик такой. Некоторое время назад приходит письмо: «Я некоторым образом забеременела и мы с мужем решили, что это будет в двадцатых числах сентября». А у меня 26 сентября – день рождения. И вот два месяца назад я получаю письмо. Она изучает русский и пишет на русском: «Дорогие Виктор Александрович и Зинаида Сергеевна! Должна Вас обрадовать. Мы с мужем счастливы, что нам удалось родить ребёнка 26 сентября». Вот эта вот японская пунктуальность. Точность. Всё удивительно просто! И прислала книжечку про обезьян, которые в источниках греются. И фотографию младенца, и их с младенцем. Вот сила образа. Мы смеёмся. А некоторые…! Я считаю, что это уникальный случай!
А самый активный собиратель Мишек живёт в Кемерово. Он там устраивает выставки. Вообще, их около ста человек, у них зарегистрированная ассоциация, они переписываются.
Вот ещё вспомнил про одного кота. Я когда-то делал при основании детского фонда эмблему. А вокруг шла надпись «Детский фонд им. В.И. Ленина». И «забодали» этот рисунок, потому что ставить имя Ленина вместе с кошкой-копилкой рядом нехорошо, как будто Ленин – символ накопительства. Вот уж чего я не ожидал. А это тёплый, нормальный рисунок, кошка для детей копит деньги. И вот недавно они поменяли на старый, на самый первый. Раньше как вообще делались все эмблемы? Рука что-то даёт, рука держит сердце – кардиохирургия. Если нефть в руке, или башня отражается – нефтяной промышленности.
Но это я просто вспомнил.
А.С.: Виктор Александрович, спасибо, что уделили столько времени! Будем собираться!
В.Ч.: Спасибо за беседу, ребята!
В гостях у Виктора Александровича Чижикова были Алексей Сидельников, Михаил Тренихин и фотограф Андрей Лобанов
P.S. Неожиданно.
М.Т.: Придя на работу после похода к Виктору Александровичу, рассказал коллегам по Научному отделу ГМЗ «Царицыно» про то, что взял интервью у Чижикова. И вот бывает же, Анна Маполис спросила: «Помнишь кадры закрытия Олимпиады, облетевшие весь мир: смахивая слезы, зрители машут Мишке, улетающему в небо. Одна из этих зрительниц — моя бабушка, которая была личным переводчиком Самаранча на Олимпиаде!». Вот сила образа. И показатель того, что даже в огромном мегаполисе мало людей.
P.p.s.
Виктор Чижиков (1935-2020)
20 июля 2020 года не стало удивительного человека и замечательного художника, автора Олимпийского Мишки — Виктора Чижикова. Он ушёл в сорокалетний юбилей Московской Олимпиады 1980-го года…
Скорбим. Соболезнования семье! Светлая память!..
Материал от 24 февраля 2019 года. Наше интервью с мэтром.
__________________
