Награды на кирасах

Изучая возникновение, становление и развитие различных традиций, правил и способов ношения российских, а также иностранных орденов, меда­лей и других знаков отличия в период XIX – начала XX веков, нельзя не обратить внимания на то, что все они так или иначе касаются униформы: будь то мундир, виц­мундир, сюртук, пальто или любая другая форменная одежда. Но все же для элиты тяжёлой кавалерии Русской Армии было одно исключение – кирасиры носили свои награды не только на мундирах, но и на своих доспехах, то есть на кирасах. 

Итак, интерес к столь специфи­ческому способу ношения наград вызван совершенно нестандартным, уни­каль­ным в своём роде, способом крепления орденских знаков не к мундиру, построенному из того или иного вида ткани, а к элементу защитного вооружения, чья поверх­ность была полностью метал­лическая. Это, в свою очередь, вызывало очевидные трудности при соблюдении традиционных способов размещения орденских знаков и, в конечном итоге привело к созданию отдельной ветви системы ношения наград.

В специализированной русскоязыч­ной и иностранной литературе XX – XXI веков, посвящённой наградам, а также среди научных трудов на тему фалеристики, отсутствуют вообще какие-либо сведения, как о ношении наград на кирасах, так и об эволюции существовавших на протяжении XIX – начала XX веков традиций, а позднее и правил их размещения.

О способах же ношения наград на за­щитном вооружении тяжёлой кава­лерии можно наиболее достоверно судить по сохранившимся иконо­графическим произведениям. Порт­ретов, на которых запечатлены офицеры и генералы кирасирских полков до наших дней дошло не столь много: помимо таких объективных причин, как относительно небольшая численность элитных кавалерийских подразделений, трудностей при изучении этой темы исследователям добавили Революция, Гражданская, а потом и Великая Отечественная война, существенно сократившие корпус потенциальных источников. Кроме того, на значительном количестве полотен портретируемые пожелали быть изображенными в парадных мундирах без кирасы или и вовсе в вицмундирах. Наконец, еще одной категорией, не представ­ляющей интерес для изучения данной темы, являются портреты тех обер-офицеров, запечатленных сразу или вскоре после начала службы в кирасирских полках и не успевших еще получить никаких наград.

Но даже на тех немногочисленных портретах, которые пригодны для исследования, приходится отделять награды, наличие которых на кирасах непосредственно связано с позиро­ва­нием художнику и тех, чьё нахож­дение на кирасах было возможно и при повседневном её ношении.

Проблематика ношения орденских знаков при кирасах возникла в Рус­ской Армии сразу после Наполео­новских войн, когда вернувшиеся из Парижа латники были вынуждены каким-либо образом носить на кира­сах полученные за подвиги россий­ские и иностранные ордена, медали и знаки отличия.

Как уже упоминалось ранее, часть оригиналов уникальных живописных полотен, а также фотографических снимков, отражающих период ноше­ния наград на кирасах на протяжении всего XIX века, к сожалению, по раз­личным объективным причинам, бы­ла утрачена или же сведения о место­нахождении оригиналов таковых были утеряны.

• Фотографии с портретов офице­ров Кавалергардского полка: Ва­си­лия Васильевича Шереметева, Дмитрия Евлампиевича Башма­кова, Петра Артамоновича Ко­жи­на и Владимира Михайловича Родзянко с орденскими знаками, закреплёнными на кирасах. Пер­вая половина XIX века. Опубли­кованы в издании «Сборник биографий кавалергардов». 

И всё же, благодаря публикации в III и IV томах издания «Сборник биогра­фий кавалергардов», сохранились фо­то­гра­фии с порт­ре­тов (распо­ло­жены по приблизительной датировке):

• Василия Васильевича Шереме­тева[1],
• Дмитрия Евлампиевича Башма­ко­ва[2],
• Петра Артамоновича Кожина[3] и
• Владимира Михайловича Род­зян­ко[4],

отражающие период первой половины XIX века и портретов:

• Михаила Михайловича Род­зян­ко[5],
• Павла Павловича Дягилева[6],
• Петра Михайловича Лазарева[7] и
• князя Павла Павловича Голи­цы­на[8],

соответственно, в свою очередь, отра­жающие период второй половины XIX века. При том, что, вне всякого сомнения, данные чёрно-белые фотографии являются важным историческим источником, в том числе и для изучения способов ношения наград на кирасах в Русской Армии, далеко ненадлежащее качество таковых не позволяет рассмотреть ряд важнейших подробностей, тонкостей и мелких деталей, способствовавших бы более углубленному изучению темы.

• Фотографии с портретов офицеров Кавалергардского полка: Михаила Михайловича Род­зян­ко, Павла Павловича Дягилева, Петра Михайловича Ла­за­рева и князя Павла Пав­ло­вича Голицына с орденскими знаками, закрепленными на кирасах. Вторая половина XIX века. Опубликованы в издании «Сборник биографий кавалергардов». 

После реформы 14 мая 1860 года, упразднившей армейские кирасир­ские полки, проблематика ношения наград на кирасах стала касаться исключительно 1-й дивизии Гвар­дейской кавалерии, состоявшей, как известно, всего из четырёх полков: Кавалергардского, а также Лейб-гвардии Конного, Кирасирского Его Величества и Кирасирского Ея (т.е. Её) Величества.

Однако именно вторая половина XIX века наиболее информативна в воп­росе законодательного закрепления правил ношения орденских знаков на кирасах. Несмотря на незна­чи­тельность количества офицеров, которым приходилось надевать награды на кирасы, при окончательном формировании во второй половине 1880-х годов Правил ношения наград, в таковых непременно присутствуют пункты и об этом способе.

Одними из самых ранних и наиболее известными живописными произве­дениями, на которых запечатлены примеры ношения наград на кирасах являются четыре портрета генерал-майоров кисти мастерской выдающегося английского художника Джорджа Доу, являющихся частью экспозиции Военной Галереи Зимнего дворца Государственного Эрмитажа (в порядке условной датировки):

• Карла Васильевича Будберга в мундире Лейб-гвардии Ки­ра­сир­ско­го полка[9],
• Ивана Сергеевича Леонтьева в мун­дире Глуховского кирасирского пол­ка[10],
• Владимира Ивановича Каблукова в мундире Кавалергардского полка[11] и
• барона Михаила Андреевича Арсеньева в мундире Лейб-гвардии Конного полка[12].

Все портреты датируются достаточно узким временным промежутком от 1819 года до 1825 года, что, казалось бы, даёт отличную иконографическую источниковую базу для изучения ношения наград на кирасах, если бы современные исследования фале­ристических объектов на портретах Военной галереи, проведенные А. А. Подмазо[13], а также и автором данного материала[14], показы­ваю­щие значительную «конвейерность» при создании английским живопис­цем этих и остальных трёх с лишнем сотен полотен героев Отечественной войны 1812 года. Что, в свою очередь, заставляет относиться с повышенной долей критики и скептицизма к запечатлённым на портретах способам крепления наград.

• Портреты генерал-майоров Михаила Андреевича Арсеньева, барона Карла Васильевича Будберга, Владимира Ивановича Каблукова и Ивана Сергеевича Леонтьева в мундирах (колетах) под кирасами кирасирских полков. Мастерская Джорджа Доу. 1819 – 1825 года. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж. Инв. №№: ГЭ-8018, ГЭ-8076, ГЭ-8120, ГЭ-8028. 

Характерная черта, объединяющая портреты этих четырёх участников Заграничных походов Русской армии 1813 – 1814 годов – многочисленные знаки иностранных орденов госу­дарств-союзников по Анти­фран­цуз­ской коалиции: австрийские Лео­поль­да, баварские Военного Макси­ми­лиана Иосифа и конечно же прусские Красного Орла. А также Знак Отличия Железного Креста – награда, специально утвержденной прусским Королем Фридрихом Вильгельмом III для чинов русской Лейб-гвардии, покрывших себя неувядаемой славой в сражении при Кульме 17 – 18 (29 – 30) августа 1813 года.

Следствием обладания несколькими российскими и иностранными шейными наградами стало их расположение «пучком», то есть надетыми на шею горизонтально, одна поверх другой или же вертикально одна рядом с другой. Особенно ярко эта деталь проявляется на портрете генерала Арсеньева.

Как можно заметить, плечевые орденские ленты (в данном случае ордена Святой Анны I степени) надевались на кирасы, но под лядуночную перевязь. Звёзды же ордена Святой Анны присутствуют только на портретах генералов Каблукова и Леонтьева, при том, что у последнего таковая звезда запечат­лена без плечевой орденской ленты.

В трех из четырёх случаях наградные колодки генералов прикреплены к кирасам несколько ниже шейного выреза, под небольшим углом, почти вплотную к вертикальному ребру жесткости. И только на портрете генерала Каблукова колодка расположена перпендикулярно ребру жёсткости кирасы.

Великолепным примером того, на­сколько ненадёжным и обманчивым может оказаться иконографический источник служат три разновидности портрета генерал-лейтенанта гене­рал-адъю­танта Николая Ивановича Депрерадовича в формах Кавалер­гардского полка.

• Разновидности портрета гене­рал-лейтенанта генерал-адъю­танта Николая Ивановича Депре­радовича в формах Кава­лер­гардского полка: оригинал кисти Джорджа Доу 1819 – 1821 годов в красном (бальном) вицмундире; видоизменённая копия 1820 – 1830 годов кисти художника А. Наумова с оригинала Джорджа Доу в мундире (колете) Кава­лергардского полка под кирасой; литография Прохорова 1852 года по копии кисти художника А. Наумова в мундире (колете) Кавалергардского полка под кирасой. 

Самый ранний портрет, на котором командир Кавалергардов запечатлен в красном (т. н. бальном) вицмундире кисти все того же блистательного Джорджа Доу датирован 1819 – 1821 годами[15]. В 1820-е или 1830-е года на основе оригинала англичанина Доу художником А. Наумовым создается вариация портрета генерала, на котором он уже в мундире (колете) того же полка под кирасой[16]. Представленные на втором портрете награды, за исключением Знака Отличия Железного Креста, закрытого лядуночной перевязью, идентичны по количеству с первым, но различаются по расположению.  При этом, из-за вторичности и не вполне высокого качества прорисовки мелких элементов, затруднительно сказать, действительно ли орденские знаки и звезды на кирасе носились таким образом или же были так размещены самим художником, получившим указание переписать награды с оригинала, но с учетом геометрии кирасы. Наконец, на литографическом портрете Депрерадовича 1852 года[17], созданного по предыдущему образцу, Знак Отличия Железного Креста хоть и присутствует, однако же, вероятно, был намеренно добавлен при его создании.

Разумеется, рассматривать второй и третий перечисленные выше портреты в качестве абсолютно достоверного примера ношения орденских знаков совершенно недопустимо. Что, разумеется, все равно не лишает их статуса ценного исторического источника.

Портрет флигель-адъютанта полков­ника графа Владимира Степановича Апраксина в мундире Лейб-гвардии Конного полка, без ложной скром­ности, являющийся самой настоящей «жемчужиной» Эрмитажной коллек­ции, не только по совокупности прямых и косвенных признаков, наиболее наглядно и достоверно отражает порядок ношения наград на кирасах в раннюю Николаевскую эпоху, но и представляет собой редчайший сохранившийся пример живописного портрета конца первой трети XIX века штаб-офицера тяжелой кавалерии в кирасе.

Портрет флигель-адъютанта полковника графа Владимира Степановича Апраксина в мундире Лейб-гвардии Конного полка под кирасой. Художник Никифор Степанович Крылов. Холст, масло, 118 х 98 см. 1829 год. Государственный Эрмитаж, Инв. № ЭРЖ-2477. 

Особого внимания заслуживает наградная колодка, закреплённая, в отличии от предыдущих портретов не на непосредственно левой части передней половины кирасы, а на чешуйчатом ремне чуть ниже уровня штаб-офицерской бахромы эполета. Она состоит из:

• ордена Святого Владимира IV степени с бантом,
• серебряной медали «За взятие Парижа 19 марта 1814 года» на сое­ди­нён­ной Андреевско-Геор­гиев­ской ленте,
• ордена Святого Иоанна Иеру­са­лим­ского Ка­ва­лер­ской сте­пени (крест уменьшенного размера работы частной ювелирной мастерской) и
• баварского Военного ордена Мак­си­ми­лиа­на Иосифа также Ка­ва­лер­ской сте­пени.

Такое сочетание наград, само по себе, достаточно интересно, но больший интерес вызывает подложка в виде полукруга из орденской ленты под крестом Владимирского ордена, служащая защитой от повреждения эмали реверса награды. Именно эта крайне показательная деталь и позволяет судить о том, что наградная колодка предназначалась непосредственно для ношения на кирасе, а не была прикреплена одноразово только для написания портрета. Что же касается общей характеристики колодки, то с подавляющей долей вероятности можно утверждать о твердом основании, на которое крепились орденские ленты. В качестве такого основания мог использоваться прямоугольный отрезок твёрдой накрахмаленной ткани, картона или тонкого металла. Ниже колодки прикреплена звезда ордена Святого Иоанна Иерусалимского, а под ней – Знак Отличия Железного Креста, он же Кульмский Крест.

На шее бравого Конногвардейца висят два орденских креста, выпущенные по кирасе в разрез воротника мундира: Святой Анны II степени с алмазными украшениями и прусский «Pour le Mérite» (За заслуги), причём иностранный Военный орден размещён выше российской «Анны на шее».

Достаточно схоже размещение наград и на миниатюрном портрете полков­ника Лейб-гвардии Подольского кирасирского полка барона Василия Васильевича Дризена. На шее кира­сира – также орден Святой Анны II степени с алмазными украшениями. А вот наградная колодка, но на этот раз прикреплённая к низу чешуй­чатого ремня, состоит из ордена Святого Владимира IV степени (бант не просматривается), серебряной и бронзовой медалей «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской и Владимирской лентах соответственно, а кроме того, знака редчайшего, в особенности для российского кавалера, гессен-кассельского Военного ордена Железного Шлема образца 1815 года[18]. Выше колодки, слева от левого же чешуйчатого ремня размещен Кульмский Крест.

Портрет полковника Лейб-гвардии Подольского кирасирского полка барона Василия Васильевича Дризена. Бумага, акварель. 6,8 х 6,6 см (овал). Около 1820 года. Государственный музей-заповедник «Царское Село», Инв. №: ЕД-466-XI. Атрибуция А. В. Кибовского.

Знак ордена Железного Шлема степени Рыцарь. Вторая модель образца 1815 года. Фирма «Kompff». Полированное железо, серебро, шелк (муар). Германия, предположительно, первая четверть XIX века. Аукцион от 2. сентябрь – 20 октябрь 2022 года Аукционного дома «Kuenker», Лот № 36. 

Важным источником, иллюстри­рую­щим способы ношения наград в конце Николаевской эпохи, служит издание «Портреты, рисунки и картины к Истории Кавалергардов и Кавалер­гардского Её Величества полка»[19], содержащее в себе два лито­гра­фи­ческих портрета командиров Кава­лер­гардского полка. Обе литографии выполнены приблизительно в самом конце 1840-х – начале 1850-х годов, однако на них имеются некоторые незаметные, на первый взгляд, детали, позволяющие установить более точные даты написания этих портретов.

• Литографические портреты ге­не­рал-майо­ра Сергея Дмитриевича Бе­зоб­ра­зо­ва и ге­не­рал-лей­те­нан­та Родиона Егоровича Гринвальда. Печатал Поль Пети. По оригиналу 1850-х и 1840-х годов, со­от­вет­ст­вен­но. Раз­мещены в издании «Портреты, рисунки и картины к истории кавалергардов и Кавалергардского Ея Величества полка». 

На одной из них запечатлён генерал-май­ор Сер­гей Дмит­риевич Безоб­разов, ко­мандовав­ший Ка­ва­лер­­гард­­ским полком с 7 октября 1848 по 6 декабря 1851 года, в мундире (колете) дан­ного полка под кирасой, к которой прикреплены две звезды: ордена Святой Анны I степени с Импера­торской короной и ордена Святого Владимира II степени. Крест послед­него ордена выпущен по кирасе из-под застёгнутого воротника мундира. К левому чешуйчатому ремню кирасы на уровне окончания бах­ромы генеральского эполета при­стёгнут крест Знака Отличия Воен­ного Достоинства IV степени, выда­вавшийся участникам подавления Польского Восстания 1830 – 1831 годов. Под лядуночной перевязью перекинута Аннинская лента с орденским крестом, украшенным Императорской короной.

В качестве самой ранней возможной даты написания портрета Безобразова можно назвать 6 декабря 1850 года – дата награждения орденом Святого Владимира II степени[20]. Условно нижней границей выступает указ Императора Николая I, объявленный в приказе Военного министра 25 июня 1851 года, гласивший:

«Государь Император Высочайше повелеть соизволил, чтобы генералам кирасирских полков на кирасах орденских звезд не носить, как до сего времени таковые были носимы прикрепленными к кирасам, а иметь надетыми на кирасах только одни ордена и знаки отличия»[21].

Этот законодательный акт относится к достаточно важным, хотя и крайне узконаправленным моментам формирования общего порядка ношения наград на различных формах одежды, окончательно сложившегося на законодательном уровне только в 1889 году.

На другом литографическом портрете запечатлен генерал-лейтенант Родион Егорович Гринвальд, командовавший Кавалергардским полком с 25 июня 1833 года по 4 мая 1839 года в мундире этого же полка под кирасой. Несмотря на то, что литография явно исполнена по оригиналу 1840-х годов, на ней уже отсутствует звезда ордена Святой Анны.

Исполнение собственного указа можно наблюдать на портрете (но уже посмертном) Императора Николая I в мундире Лейб-гвардии Конного полка под кирасой кисти художника Владимира Дмитриевича Сверчкова, на котором русский Государь запечатлен с лентой ордена Святого Андрея Первозванного, но без звезды этого ордена. Примечательно и непонятное отсутствие выпускавшихся из-под мундира концов ленты ордена Святого Владимира I степени со знаком этого ордена. Среди остальных наград живописцем были отображены только орден Святого Георгия IV степени и серебряная медаль «За Турецкую войну» на Георгиевской ленте, ленты которых продеты в нижнее отверстие застежки левого чешуйчатого ремня кирасы.

Портрет Императора Николая I в мундире Лейб-гвардии Конного полка под кирасой. Художник Владимир Дмитриевич Сверчков. 1856 год. Государственный Эрмитаж, Инв. № ЭРЖ-622. 

Данный парадный портрет сим­во­ли­зи­рует не только окончание «Бла­го­сло­вен­ных» времен, но и в целом, затянувшейся эпохи кирас, которые, как уже упоминалось ранее, после 1860 года оставались только у 1-й дивизии Гвардейской кавалерии, лишь в качестве дани традиции, уже не выполняя своих прямых защитных функций.

Однако кавалеры высших орденов но­си­ли пле­чевые ленты, но без орденских звёзд, судя по всему, и до 1851 года. Еще один отличный тому пример акварель 1847 года из «Аль­бома Лейб-гвар­дии Кон­ного пол­ка» известного портретиста Вла­ди­ми­ра Ива­но­ви­ча Гау, на ко­торой изображен Император Николай I[22]. При­ме­ча­тель­но, что у русского Государя на данном портрете при наличии лент орденов Святого Андрея Первозванного и Святого Владимира I степени (под мундиром) орденские звёзды на кирасе уже отсутствуют.

Исходя из анализа сохранившихся иконографических источников, доз­во­ли­тельно с высокой долей можно вероятности утверждать, что в 20-х – 50-х годах XIX века на кирасах награды могли носиться в следующих местах:

• На шее – один старший или же два (возможно, более) орденских креста на шее, поверх верхнего бортика кирасы;
• На левом чешуйчатом ремне на том уровне, где традиционно крепились награды на мундире – один или несколько знаков в наградной колодке;
• Продетыми в нижнее отверстие застёжки чешуйчатого ремня – один или несколько знаков, носимых в петлице (колодке);
• В середине или на нижней половине кирасы, с левого или правого бока – орденские звезды и знаки, носимые аналогичным образом, одна или несколько в ряд, в зависимости от статутных или неформальных правил ношения того или иного ордена (знака).

Кроме того, поверх кирасы (но под лядуночную перевязью) надевалась орденская лента.

В официальных периодических из­да­ниях кон­ца третьей четверти XIX века, в которых публиковались общие правила ношения орденских и иных знаков, а также различных форм одежды, особенности и тонкости размещения орденов при кирасах не при­во­дились[23].

Одним из редких примеров ношения наград на кирасе третьей четверти XIX века является фотография генерал-майора Свиты Его Императорского Величества графа Николая Алексеевича Протасова-Бахметева, датируемая периодом с 1871 по 1875 год. На ней командир Лейб-гвардии Конного полка запечатлен с крестом ордена Святого Владимира III степени поверх кирасы. А кроме того, светло-бронзовыми медалями «В память Крымской войны 1853 – 1856 годов» на Андреевской ленте и «За усмирение Польского мятежа» на ленте Романовских цветов, соединенных в наградную колодку, которая, в свою очередь, крепилась к чешуйчатому ремню кирасы. Рассматриваемая фотография наглядно демонстрирует, что до указанного периода при кирасах медали по-прежнему носились.

Фотография командира Лейб-гвардии Конного полка генерал-майора Свиты Его Императорского Величества графа Николая Алексеевича Протасова-Бахметева. Фотограф А. Семененков. Санкт-Петербург. 1871 – 1875 годы. Частная коллекция. 

В 1886 году, уже при Императоре Александре III в рамках общей реформы «Правил ношения орденов, медалей и других знаков отличия», были, наконец, официально на зако­но­дательном уровне регламенти­рованы способы ношения орденских знаков при кирасах[24]. Но уже в 1889 году данные правила подверглись определённой корректировке.  Учи­ты­вая короткий временной промежуток между версиями правил ношения, нет необходимости приводить оба варианта, но логичнее отдать предпочтение лишь более поздней версии:

«В гвардейских кирасирских полках, при кирасах, ордена и другие знаки отличия, а равно и ленты, надеваемые через плечо, носятся на мундире, под кирасою, за исключе­нием: а) крестов ордена Св. Георгия 2 или 3 ст., а при неимении их – старшего ордена, носимого на шее, который выпускается в разрез воротника, поверх кирасы, и б) крестов ордена Св. Георгия 3 и 4 степеней и знаков отличия Военного ордена, которые надеваются поверх кирасы, причём крест ордена Св. Георгия 3 ст., при кресте сего ордена 2 ст., прикрепляется к правому чешуйчатому ремню кирасы, а крест ордена Св. Георгия 4 ст. и знаки отличия Военного ордена прикрепляются к левому чешуйчатому ремню кирасы. При расположении этих крестов и знаков отличия на чешуях кирасы, следует руководствоваться правилами для ношения орденских знаков на мундире»[25].

Эти же правила можно представить в виде общей сводной таблицы, названия орденов в которой для лаконичности сокращены до первой буквы.

Таблица Правил ношения орденов при кирасах для гвардейских кирасирских полков в 1889 – 1917 годах (по ПСЗ-III, № 6445)

* В подобных случаях по правилам ношения должен был надеваться крест ордена Святого Станислава I степени, но кавалеры, носившие этот орден в аналогичных случаях при мундире, нередко отдавали приоритет именно кресту ордена Святого Владимира III степени. 

Наиболее интересным нововведе­нием правил 1886 (1889) года является ношение креста ордена Святого Георгия III степени на правом чешуйчатом ремне кирасы при II степени этого же ордена, надеваемым на шею.

Однако, запечатлённых примеров ношения, выпущенной поверх кирасы, автору на данный момент неизвестно. Более того, учитывая редкость вручения II степени российского Военного ордена, особенно кавалерийским генералам, стоит подвергнуть сомнению сам факт возможности такой ситуации.

При этом, пример ношения шейного орденского знака на правом чешуйчатом ремне все же имеется: на фотографическом портрете флигель-адъютанта полковника Кавалер­гардского полка Николая Николаевича Шипова[26], который по наградам можно датировать 1878 – 1880 годами, аналогичным образом прикреплен орденский крест Святого Станислава II степени. Данный знак можно было бы принять за ошибочно прикрепленный не на тот чешуйчатый ремень крест ордена Святого Станислава III степени, но запечатленный на левом чешуйчатом ремне крест прусского ордена Красного Орла III класса как раз свидетельствует об абсолютной аутентичности ношения наград на данном фотопортрете.

Портрет флигель-адъютанта полковника Кавалергардского полка Николая Николаевича Шипова. Фотография 1878 – 1880 годов из издания «История кавалергардов. 1724 – 1799 – 1899». 

Наконец, приведенная фотография чрезвычайно важна ещё и потому, что демонстрирует не­рег­ла­мен­ти­ро­ван­ный, однако, вероятно, уже употреблявшийся в 70-е годы XIX века способ ношения орденского знака на правом чешуйчатом ремне. Таким образом, можно проследить, как традиция но­шения постепенно тран­сфор­ми­ровалась в правило ношения.

Итак, по сравнению с первой половиной XIX века количество условных «точек» крепления орденских знаков в Правилах 1886 (1889) года сократилось всего до трех: на шее, на левом и на правом чешуйчатом ремне. Кроме того, еще в третьей четверти XIX века окончательно исчезает способ ношения петличных орденских знаков, продетых в нижнее отверстие застежки левого чешуйчатого ремня кирасы. А награды, носимые в петлице (колодке), крепятся только на левом чешуйчатом ремне кирасы приблизительно на том же уровне, что и на мундире.

Также ушло в небытие ношение плечевых орденских лент поверх кирасы.

Одним из последних живописных примеров, на которых запечатлен пример ношения орденских знаков при кирасах можно назвать портрет полковника Бориса Георгиевича Гартмана в зимней парадной форме в строю Лейб-гвардии Конного полка, исполненный художником Алек­сандром Михайловичем Леонтовском в 1912 – 1914 годах по фотографии того же периода. На шее офицера, поверх кирасы, выпущен крест ордена Святой Анны II степени с мечами. В данном случае Б.Г. Гартман, как и полагалось, разместил при кирасе, согласно правилам ношения, только свой старший шейный орденский крест, хотя на момент написания портрета офицер также имел ордена Святого Станислава II степени с мечами Святой Анны IV степени с надписью «За храбрость» и III степени с мечами и бантом, а также Святого Владимира IV степени с мечами и бантом[27].

Важно подчеркнуть, что приводи­мый портрет наглядно демонстрирует, насколько неинформативен подоб­ный способ ношения: из четырех орденов, носимых данным офицером на мундире, поверх кирасы надевался лишь один.

Портрет полковника Бориса Георгиевича Гартмана в зимней парадной форме в строю Лейб-гвардии Конного полка Художник Александр Михайлович Леонтовский. Холст, масло. 73,4 х 60 см. 1912 – 1914 год. Частная коллекция. Атрибуция С. Н. Головина.

В завершение, важно сказать, что все вышесказанное в отношении правил ношения наград во второй половине XIX – начале XX века, по очевидным причинам, не распространялось на членов Императорского Дома. Пред­ставители Августейшей фамилии и их родственники носили орденские знаки так, как считали нужным. В основном, отступления от правил касались звезды и / или ленты ордена Святого Андрея Первозванного, как высшей и, подчас, единственной (не считая других четырех орденов, кавалерами которых почитались награжденные высшим российским орденом, а именно: Святого Александра Невского, Белого Орла, Святой Анны I степени и Святого Станислава I степени[28]). В первую очередь это было связано, что многие Великие князья, служившие в привилегированных полках русской Гвардии, считали необходимым обозначить факт наличия Андреевского ордена удобным для них образом.

Фотография штабс-ротмистра Лейб-гвардии Конного полка Сергея Максимилиановича князя Романовского, герцога Лейхтенбергского. Фотограф Карл Иванович Бергамаско. Альбуминовая печать, 13,4 х 9,4см. 1873 – 1875 года. Британская королевская коллекция (The Royal Collection), RCIN 2929502. 

Так, штабс-ротмистр Лейб-гвардии Кон­ного полка Сергей Мак­сими­лиа­но­вич князь Романовский, герцог Лейх­тен­берг­ский запечатлен на од­ной из фотографий со звездой ордена Святого Андрея Первозванного, при­чём, умень­шенного размера, закреп­лённой на чешуйчатом ремне кира­сы. Тогда как в данном случае, по действовавшим в 1870-е года Правилам ношения[29], при кирасе должна была носиться только лента со знаком Андреевского ордена, но без звезды.

Наиболее же известным живописном примером ношения ордена на кирасе Августейшей особой периода конца XIX века, разумеется, является портрет генерал-адъютанта и генерал-майора Великого князя Павла Александровича в форме Лейб-гвардии Конного полка, выполненный кистью знаменитого русского художника Валентина Александровича Серова, ныне экспонирующийся в Государственной Третьяковской галерее.

Портрет генерал-адъютанта генерал-майора Великого князя Павла Александровича в форме Лейб-гвардии Конного полка. Художник Валентин Александрович Серов. Холст, масло, 166,7 x 149,5 см. 1897 год. Государственная Третьяковская галерея, Инв. №: Инв.15697. 

Великий князь был изображен с крестом ордена Святого Владимира II степени поверх кирасы. Фотографическая точность в изображении деталей манере письма Серова отнюдь не свойственна, оттого орденский крест на портрете прописан откровенно небрежно и схематично. Если же взглянуть на приводимую выше таблицу, то становится очевидно, что на шее Павла Александровича, на правах кавалера ордена Святого Андрея Первозванного, плечевая лента со знаком которого выпущена под кирасой, т. е. по мундиру, должен быть запечатлен крест ордена Святого Александра Невского. Однако, многие русские Великие князья, еще с начала XIX века, игнорировали знаки четырех ранее перечисленных российских орденов, отдавая предпочтение лишь орденам Святого Владимира и Святого Георгия. Тем самым, надо полагать, подчёркивалось отличие от тех кавалеров, кто был удостоен орденов Святого Александра Невского, Белого Орла, Святой Анны I степени и Святого Станислава I степени за заслуги, постепенно один за другим, а не сразу, по праву рождения.

***

С момента начала Первой Мировой войны ношение кирасирами парадных мундиров отошло на второй план, а после 1917 года и вовсе навсегда кануло в лету вместе с самими латниками.

Анализ иконографических материа­лов периода конца 1810 – конца 1870 годов позволяет делать вывод о том, что на протяжении данного вре­мен­ного участка офицеры тяжелой кавалерии на кирасах прикрепляли все основные типы наград, носимых на мундире, а именно: знаки, звёзды (до 1851 года) и плечевые ленты орденов, а также Знаки отличия и медали. Причём, не только российские, но иностранные, преимущественно германские, в частности, прусские. Данный исторический отрезок допустимо назвать этапом активного формирования правил ношения орденских и знаков иных знаков отличия на кирасах.

В период же длиной в три десятилетия с 1886 года по 1917 год окончательно сформировавшиеся правила ношения наград, в том числе и на кирасах не претерпели каких-либо существенных изменений.

С другой стороны, некоторые из установленных в 1886 (1889) году правил ношения, вероятно, так никогда и не были применены на практике, к примеру, ношение креста ордена Святого Георгия III степени на правом чешуйчатом ремне при орденском знаке Святого Георгия II степени на шее.

Подводя окончательный итог, стоит заметить, что ношение орденских знаков на кирасах всегда затрагивало достаточно узкую прослойку офицерства, представляющего цвет тяжёлой кавалерии, а после 1860 года стало и вовсе уделом лишь сверхэлитарной 1-й Гвардейской кавалерийской дивизии, и то, только лишь при зимней парадной форме в строю и зимней обыкновенной форме, также в строю[30].

Незначительные же изменения внешнего вида, фурнитуры, металла и прочих деталей отделки кирасы на протяжении всего XIX века никаким образом не изменяли главную ее суть – доспех, состоящий из двух половин: передней и задней, соединяющихся между собой плечевыми ремнями с чешуйчатой отделкой и кожаным поясным ремешком. А, следовательно, не влияли и на способы ношения орденов и других знаков отличия.

Из-за чрезвычайно малого количества источников, на которых запечатлены орденские знаки на кирасах у нижних чинов, на данный момент совершенно не представляется возможным проследить эволюцию способов их ношения на протяжении XIX – начала XX веков. Эта тематика требует отдельного исследования. Так, к примеру, нет понимания о том, носилась ли в действительности, и если да, то каким образом, поверх кирас шейные медали во второй половине – начале XX века. А кроме того, насколько существенными были отступления, практикуемые нижними чинами при креплении наград от обще принятых. Остается надеяться, что рано или поздно удастся ответить и на эти вопросы.

Материал публикуется, с до­пол­­нениями и исправ­ле­ниями, по:

Головин С. Н. Особенности ношения орденских знаков на кирасах в Русской Армии в период XIX – начала XX в. // II Военно-историческая конференция «Габаевские чтения». СПб., 2023. – C. 64-72.

С уважением, Сергей Головин

[1] Панчулидзев С. А. Сборник биографий кавалергардов. [1724 – 1899]: По случаю столетнего юбилея Кавалергардского Ея Величества Государыни Имп. Марии Федоровны полка / Сост. под ред. С. Панчулидзева. В 4-х т. 1901 – 1908. – [Т. III]. 1801 – 1826. СПб.: Экспедиция заготовления гос. бумаг. 1906. – С. 31.

[2] Там же. С. 227.

[3] Там же. С. 310.

[4] Там же. [Т. IV]. 1826 – 1908. СПб.: Экспедиция заготовления гос. бумаг. 1908. – С. 132.

[5] Там же. С. 137.

[6] Там же. С. 258.

[7] Там же. С. 282.

[8] Там же. С. 322.

[9] Портрет генерал-майора барона Карла Васильевича Будберга. Мастерская Джорджа Доу. Холст, масло, 70 х 62,5 см. 1819 – 1824 года. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж, Инв. №: ГЭ-8076.

[10] Портрет генерал-майора Ивана Сергеевича Леонтьева. Мастерская Джорджа Доу. Холст, масло, 70 х 62,5 см. 1823 год. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж, Инв. №: ГЭ-8028.

[11] Портрет генерал-майора Владимира Ивановича Каблукова. Художник Джордж Доу. Холст, масло, 70 х 62,5 см. 1821 – 1825 года. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж, Инв. №: ГЭ-8120.

[12] Портрет генерал-майора Михаила Андреевича Арсеньева. Холст, масло, 70 х 62,5 см. Мастерская Джорджа Доу. 1823 – 1825 года. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж, Инв. №: ГЭ-8018.

[13] Подмазо А. А. Фалеристический анализ портретов из Военной галереи Зимнего дворца // Отечественная война 1812 года и российская провинция в событиях, человеческих судьбах и музейных коллекциях. Малоярославец, 2009. – С. 273-282.

[14] К примеру см. Головин С. Н. Кульмский крест на портретах Военной галереи. [Электронный ресурс]. // Интернет-журнал «Sammlung / Коллекция». Дата публикации: 04.02.2018. Режим доступа: https://sammlung.ru/?p=10239 ; Головин С. Н. Баварские и вюртембергские ордена в колодках на портретах Военной галереи. [Электронный ресурс]. // Интернет-журнал «Sammlung / Коллекция». Дата публикации: 09.09.2018. Режим доступа: https://sammlung.ru/?p=15177.

[15] Портрет генерал-лейтенанта генерал-адъютанта Николая Ивановича Депрерадовича в красном (т. н. бальном) вицмундире Кавалергардского полка. Художник Джордж Доу. Холст, масло, 70 х 62,5 см. 1819 – 1821 года. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж, Инв. №: ГЭ-7863.

[16] Портрет генерал-лейтенанта генерал-адъютанта Николая Ивановича Депрерадовича в мундире (колете) Кавалергардского полка под кирасой. Художник А. Наумов. Копия с оригинала Джорджа Доу. Холст, масло, 98 х 82,5 см. 1820 – 1830 года. Новгородский государственный объединенный музей-заповедник, Инв. №: НГМ КП 11684 РЖ-29.

[17] Литографический портрет генерал-лейтенанта Николая Ивановича Депрерадовича в мундире (колете) Кавалергардского полка под кирасой. Рис.[овал] на кам.[не] Клюквин. Лит.[ография] Прохорова. По оригиналу Джорджа Доу. 1852 год. Размещен в издании «Портреты, рисунки и картины к Истории Кавалергардов и Кавалергардского Ея Величества полка».

[18] Подробнее об ордене см., к примеру: Aristide Michel Perrot. Collection historique des ordres de chevalerie civils et militaires, existant chez les différens peuples du monde, suivie d’un tableau chronologique des ordres éteints. Paris: Chez Aimé André, Libraire-Editeur, quai des Augustins, № 59. 1820. – P. 123; Pl. XXII, № 11.

[19] Портреты, рисунки и картины к Истории кавалергардов и Кавалергардскага Ея Величества полка. – Тетрадь первая. СПб, [1851].

[20] Список кавалерам российских Императорских и Царских орденов. Всемилостивейше пожалованных в течение 1850 года, служащий прибавлением к Общему Кавалерскому списку. СПб.: В Тип. К. Вингебера. 1851. – С. 18.

[21] Полное Собрание Законов Российской Империи. Собрание второе. [С 12 декабря 1825 года по 28 февраля 1881 года]: [В 55-ти т. с указ.]. СПб: Печ. в тип. II Отд. Собств. Е. И. В. канцелярии. 1830 – 1885. – Т. XXVI. 1851. – Отд. I. – 1852. – С. 436., № 25333.

[22] Портрет Императора Николая I. Художник Владимир Иванович Гау. Бумага, акварель, белила, карандаш 17,0 х 15,2 см. 1847 год. Альбом Лейб-гвардии Конного полка. ИРЛИ РАН (Пушкинский дом), Санкт-Петербург.

[23] К примеру, см. Ежегодник русской армии на 1872 год. – Ч. II. СПб.: В Воен. тип. 1872. – С. 268-269, 290-295.

[24] Полное Собрание Законов Российской Империи. Собрание Третье. [C 1 марта 1881 г. по 1913 г.]. [В 33-х т.] СПб., Пг.: Гос. тип. 1885 – 1916. – Т. VI. 1886. – № 3618; № 3618: Штаты и табели. – Общие примечания, § 8.

[25] Там же. Т. IX. 1889. – № 6445; № 6445: Штаты и табели. – Общие примечания, § 8.

[26] Панчулидзев С. А. История Кавалергардов 1724 – 1799 – 1899. По случаю столетнего юбилея Кавалергардского Ея Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка: [В 4 т.] / Сост. С. А. Панчулидзев. 1899 – 1912. – Т. IV. СПб.: Экспедиция Заготовления Гос. Бумаг. 1912. – С. 282.

[27] Подробнее об атрибуции портрета, а также биографию Б. Г. Гартмана см. Русские портреты XVIII — начала ХХ века. Материалы по иконографии. Вып. IX / Ком. по рус. иконографии; [Сост. С.А. Подстаницкий]. М.: Фонд «Русские Витязи», 2020. С. 35-36.

[28] Учреждение орденов и других знаков отличия. [Т. 1 Свода законов]: Изд. 1876 года. СПб.: Тип. Второго Отд. Собств. Е. И. В. Канцелярии. [1876]. – С. 24., § 164.

[29] Приказ по Военному ведомству от 15 мая 1871 года под № 151. (Текст приказа: Ежегодник русской армии на 1872 год. – Ч. II. СПб.: В Воен. тип. 1872. – С. 290-295.).

[30] Правила ношения форм одежды офицерами всех родов оружия и Гражданскими чинами Военного Ведомства. Изд. неофиц. / Сост. полк. В. К. Шенк. СПб., 1910. – С. 48-51., Табл. № 15, 16.

Головин Сергей Николаевич — фалерист-исследователь, автор научных статей по отечественной и зарубежной фалеристике, наградным системам Российской Империи и стран Европы, а также по атрибуции портретов неизвестных XVIII – начала XX веков в журналах «Sammlung/Коллекция», «Старый Цейхгауз», сборнике «Материалы по иконографии».

Советник ректора Российского государственного социального университета. Автор Телеграм-канала «Награды Отечества».

Награды Императорской России

__________________

Обсуждение в Телеграм >>>