Полжизни назад в фильме «Звезда пленительного счастья» мне впервые посчастливилось услышать «Песенку кавалергарда», сочинённую Булатом Шалвовичем Окуджавой.
Хотя уже в те года я немного разбирался в наградах и униформе XIX века, конечно, тогда совершенно невозможно было представить, что пройдет ещё столько же лет, мои увлечения вырастут во что-то большее, и, однажды, мне удастся вернуть имя миниатюре кавалергардского офицера, участника Отечественной войны 1812 года, чью биографию можно описать всего одной строкой: «Кавалергарда век недолог…».
Но не стереть с груди вам раны боевые!
Д.В. Давыдов
Кавалергарда век недолог… – именно эти строки Булата Окуджавы на музыку композитора Исаака Шварца вспомнились автору в тот момент, когда ведущий в России специалист по прусской униформологии XIX века Станислав Юрьевич Люлин прислал в сообщении в одном из популярных мессенджеров фотографию миниатюрного портрета юного офицера с чёрными вьющимися волосами и карими глазами.
Как оказалось, эти слова действительно были пророческими…
Однако обо всём по порядку. Для начала, стоит объяснить, причём же тут кавалергарды.
Белый двубортный колет с красным воротником, на котором вышивались парные серебряные петлицы – отличительная особенность униформы Кавалергардского полка начала XIX века.
Но уже 20 мая 1814 года в гвардейских кирасирских полках, в том числе и Кавалергардском, вместо двубортных колетов, были введены однобортные на девять пуговиц[1]. Если процесс пошива колетов нового образца для нижних чинов затянулся до 1815 года[2], то офицеры, несомненно, обзавелись белыми однобортными мундирами значительно раньше.
По краю воротника колета кавалергардов должна была идти белая выпушка, но таковая отсутствует на миниатюре.
К примеру, на наиболее близком к миниатюре по дате создания рисунке-портрете будущего декабриста подпоручика Лейб-гвардии Литовского полка Павла Ивановича Пестеля и его брата – корнета Кавалергардского полка Владимира Ивановича Пестеля, исполненном художником Александром Осиповичем Орловским в июне 1813 года[3] на красном воротнике колета кавалериста белая выпушка, как и должно быть, наличествует.
И всё же факт отсутствия белой выпушки не мог подставить под сомнение принадлежность униформы на миниатюре к элитному гвардейскому полку, на который однозначно указывала ещё одна деталь – характерный узор галуна перевязи через левое плечо, к которой крепилась лядунка (кавалерийская патронная сумка).
Несмотря на значительную условность изображения многих элементов на миниатюрном портрете, художник намеренно выделил продольные бороздки серебряного галуна, присвоенного только одному полку в Российской Империи.
Более наглядно узор галуна, особенности ношения самой перевязи и крепления к ней лядунки представлены на портрете полковника Кавалергардского полка князя Николая Григорьевича Репнина-Волконского кисти выдающегося русского художника-портретиста Владимира Лукича Боровиковского.
Вероятнее всего, неизвестный художник-миниатюрист по какой-то причине забыл дорисовать выпушку на воротнике. Более того, на увеличенном фрагменте миниатюры хорошо заметно, что край воротника, по которому и должна была проходить та самая выпушка, всё же очерчен несколькими мазками, имитирующими выпушку, но только красного цвета.
На плечах неизвестного запечатлены серебряные обер-офицерские эполеты гвардейского образца, которые свидетельствовали о том, что их обладатель на момент создания миниатюры находился в чинах от корнета до ротмистра включительно.
Особенной чертой внешности портретируемого, заслуживающей отдельного комментария, являются тоненькие, едва пробивающиеся, усики, запрещённые офицерам тяжелой кавалерии. Однако гвардейцы, особенно во время военных действий, не всегда соблюдали императорские указы, полковое же начальство в лице генерала Николая Ивановича Депрерадовича (1767 – 1843) смотрело на такие «шалости» сквозь пальцы[4].
Декабрист князь Сергей Григорьевич Волконский (1788 – 1865), служивший в продолжении нескольких лет в кавалергардах, в своих воспоминаниях описывал такой забавный эпизод:
«Уваров приехал смотреть манежную езду, я уже стоял в карауле, и как он приехал к манежу с науличной стороны, то не ехал мимо меня. По окончании езды, он обращается к Депрерадовичу и говорит: „Кто у вас в карауле?“, что он должен был знать по рапортичке дневной, и говорит: „И вы не заметили, что у него усы?“ (которых тогда кирасиры не носили) – „Я его ещё не видал, – отвечал Депрерадович, – но, уверяю, что Волконский примерный у нас офицер и строго соблюдает форму“. „Увидим, отвечал Уваров, и вас, и его уличу“. Во время сего разговора Колычев, товарищ мой, ускользнул из манежа и прибежал с вестью сказанного ко мне. У меня точно в слабом виде усов был пушок на губе; я взял у кавалергарда что-то похожее на бритву, выскоблил с болью усы и, когда подошел Уваров, отдал ему честь; он остался в дураках, а Депрерадович за меня восторжествовал“»[5].
Не менее интересным является наградной набор, запечатлённый на миниатюре неизвестного кавалергарда: первой бросается серебряная медаль на голубой ленте.
С подавляющей долей вероятности её можно идентифицировать, как серебряную медаль «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте[6], учреждённую по указу Императора Александра I от 5 февраля 1813 года[7].
Однако сама дата учреждения медали ни в коем случае не может считаться тождественной дате её получения, особенно в отношении войск, находившихся непосредственно на театре военных действий. Сам процесс изготовления серебряной медали растянулся на несколько лет: завершающий тираж в 45 тысяч был отчеканен лишь в 1819 году[8]!
Архивные материалы, исследованные выдающимся российским фалеристом Виталием Владимировичем Бартошевичем (1924 – 2000), свидетельствуют о том, что раздача первого тиража в 95 тысяч экземпляров в действующей армии началась 20 ноября 1813 года[9], а его основная часть была выдана в январе и феврале 1814 года[10]. Первыми получателями новой медали стали чины Императорской Свиты, чиновники Главной квартиры и Лейб-гвардия[11].
Таким образом, медаль со «Всевидящим Оком» не могла появиться на груди кавалергарда ранее конца осени 1813 года, а двубортный мундир вряд ли мог задержаться позднее лета 1814 года. Эти даты и следовало считать наиболее вероятными временными границами создания миниатюрного портрета[12].
Под первым горизонтальным рядом пуговиц прикреплён красный прямоугольник, в котором, хоть и с большим трудом, но угадывается неуставная пряжка, обозначающая награждение орденом Святой Анны III степени, знак которого, в свою очередь, официально носился в то время на холодном оружии.
Подобные пряжки офицеры Лейб-гвардии, начинают использовать со второй половины 1800-х годов для того, чтобы более видимым образом обозначить награждение Аннинским оружием. После разгромно поражения под Аустерлицем, Император Александр Павлович не поскупился на награды для Гвардии, бившейся отчаянно, хоть и недостаточно умело. Так, всем раненным офицерам-кавалергардам были пожалованы Золотые шпаги с надписью: «За храбрость», а все остальные офицеры полка, участвовавшие в сражении, но не удостоенные наградного оружия, орденов Святого Георгия и Святого Владимира, получили ордена Святой Анны III степени[13].
Кстати, этот факт ещё раз подчёркивает неформальное старшинство Золотого оружия с надписью: «За храбрость», обладатели которого были причислены с того же 1807 года к кавалерам Российских Императорских орденов[14], над орденом Святой Анны III степени[15]. Такое старшинство прослеживается не только по соотношению количества вручений[16], но и по условному диапазону чинов, в которых были доступны обе награды[17].
Одним из самых ярких, известных и наглядных примеров неформального ношения этого ордена, полученного как раз за Аустерлицкое сражение, в виде пряжки можно назвать портрет штабс-ротмистра Кавалергардского полка Ивана Семёновича Храповицкого[18], датированный 1809 годом и ныне хранящийся в Государственном Эрмитаже.
Конструкция пряжки на портрете Храповицкого не так проста, как кажется на первый взгляд: между первым и вторым горизонтальными рядами пуговиц вертикально пришита Аннинская лента, которая, в свою очередь, продета в золотую прямоугольную пряжку с закреплённым знаком ордена Святой Анны младшей степени.
Впрочем, в период с 1805 по 1830-е годы существовало огромное множество всевозможных разновидностей пряжек, обозначавших Аннинское кавалерство, становившееся для подавляющего количества русских офицеров Наполеоновских войн первой, а, зачастую, единственной боевой орденской наградой. Для того, чтобы описать хотя бы основные из известных типов подобных неформальных знаков не хватит и нескольких статей, но стоит упомянуть о том, что нередко на таких пряжках монтировались миниатюрные модельки сабель и шпаг, которые в одних случаях могли обозначать только награждение орденом Святой Анны, а в других – ещё и пожалование Золотым оружием с надписью: «За храбрость»[19].
Из-под лядуночной перевязи на миниатюре неизвестного кавалергарда выглядывал белый (или же серебристый) крестик на чёрной ленте. Станислав Юрьевич Люлин предположил, что это может быть знак ордена Святого Иоанна Иерусалимского, но крохотная оранжевая полоса, идущая вдоль ленты, несмотря на невнятно прописанные лучи и почти не обозначенный центральный медальон креста, явственно свидетельствовала о том, что на мундире неизвестного кавалергарда запечатлён отнюдь не Мальтийский крест, а российский Знак Отличия Военного Ордена Святого Георгия.
Эта награда, учреждённая 13 февраля 1807 года для пожалования нижних чинов за храбрость на поле боя[20], безусловно, чрезвычайно известная, оттого нет необходимости более подробно останавливаться на её истории[21]. За исключением, пожалуй, того любопытного факта, что знаки под №№ от 1 до 7 были вручены именно кавалергардам[22].
Таким образом, серебряная медаль «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте свидетельствует о том, что неизвестный кавалергард принимал участие в этой войне, а Знак Отличия Военного ордена даёт возможность утверждать, что неизвестный проявил себя во время боевых действиях, будучи ещё нижним чином[23].
В «Месяцеслове» на 1812 год, сведения в котором приводились на 25 декабря 1811 года, среди обер-офицеров Кавалергардского полка не числилось награждённых солдатским «Егорием»[24]. Следовательно, будущий офицер, вероятнее всего, должен был награждён Знаком Отличия за подвиги, либо в Отечественную войну, либо во время Заграничных походов Русской Армии, а потом, после производства в первый офицерский чин, успеть заслужить орден Святой Анны III степени.
За Бородинское сражение Кавалергардскому полку было пожаловано 63 Знака Отличия Военного ордена[25]. Из этого числа 5 знаков предназначалось для юнкеров и эстандарт-юнкеров. С формулировкой: «Храбро врезались во фронт неприятеля» солдатские Георгиевские кресты получили эстандарт-юнкера В. В. Шереметев и С. Н. Тургенев[26] (ранен картечью в руку), а также юнкера И. А. Данилов, Н. Н. Тургенев (младший брат С. Н. Тургенева) и А. И. Шепелев[27].
Кроме того, за отличия в 1812 году «Георгии V класса», как иногда неформально называли в те годы ЗОВО, получили юнкера А. Хрущов[28] и Н. В. Мухортов[29], впоследствии они оба были произведены в офицеры.
Именно с подробного изучения этих семерых биографий и следовало начинать поиск неизвестного. Согласно «Месяцеслову», на 31 января 1815 года пятеро офицеров (В. В. Шереметев, оба брата Тургеневых, А. Хрущов и Н. В. Мухортов) были произведены в следующий чин поручика, но так и не были удостоены каких-либо орденов[30]. Поручик Иван Алексеевич Данилов имел, помимо ордена Святой Анны III степени, также орден Святого Владимира IV степени с бантом[31], полученный за сражение при Фершампенуазе[32] и отсутствующий на миниатюре.
Итак, оставался только Александр Иванович Шепелев, чья фамилия, однако, в том году уже не значилась среди списочного состава полка.
Поставить точку в атрибуции помогло обращение к III тому издания «Сборник биографий кавалергардов»: на 245 странице, перед самой биографической справкой, был размещён портрет поручика Шепелева[33].
Нужно ли говорить, что даже при самом беглом взгляде совершенно очевидно, что и на миниатюре, и на портрете из «Сборника…» одно и то же лицо?![34]
Вполне возможно, что фотография портрета, напечатанная в дополнение к биографии, сделана с той самой или же аналогичной миниатюры, так как обеспеченные офицеры (какие только и могли финансово потянуть службу в гвардейской тяжёлой кавалерии) в некоторых случаях заказывали у художника сразу несколько одинаковых, а иногда незначительно отличающихся портретов.
Александр Иванович Шепелев происходил из дворян Калужской губернии. Его отец – отставной бригадир Иван Дмитриевич Шепелев (ум. 1812) – предводитель дворянства Перемышльского уезда в 1806 – 1812 годах и кавалер ордена Святой Анны II степени (10 сентября 1810 года)[35] был женат на Елизавете Петровне Кречетниковой (ум. 1839).
Брат Ивана Дмитриевича и, соответственно, дядя Александра Ивановича – прославленный генерал Дмитрий Дмитриевич Шепелев (1771 – 1841)[36] при отступлении русских войск от Бородина к Тарутину командовал гвардейской кавалерийской бригадой[37], в которую как раз и входил Кавалергардский полк.
В июне 1812 года Александр Шепелев поступил в этот полк юнкером. Как уже упоминалось, за Бородино он был награжден Знаком Отличия Военного ордена и 21 октября того же года произведён в первый кавалерийский офицерский чин корнета.
В кампанию 1813 года Шепелев исправлял должность полкового квартермистра (то же, что и квартирмейстер), принимал участие в Кульмском сражении, в котором: «Примером своей храбрости одобрял подчинённых к поражению неприятеля», за что был награждён орденом Святой Анны III степени[38], а 13 декабря того же года получил производство в поручики.
Во время боевых действий, а особенно в дни затишья, в промежутках между боестолкновениями, дисциплина, даже в самых привилегированных полках Русской Армии, к которым относились гвардейские кирасиры, неуклонно падала, как среди простых солдат, так и у блистательных офицеров. К примеру, известно, что 3 сентября 1813 года корнету Шепелеву вместе с ещё четырьмя офицерами был сделан выговор за отлучку из лагеря без дозволения эскадронного командира[39].
Конечно, сейчас уже затруднительно установить, по какому поводу в тот день кавалергарды «бегали в самоволку». Но, безусловно, такие подробности позволяют взглянуть на персонажа сквозь призму веков более объёмно, как на живого человека, обладавшего не только достоинствами и добродетелями, к коим несомненно можно отнести храбрость и отвагу в сражениях, но в равной мере маленькими недостатками, можно сказать шалостями, которыми в годы Наполеоновских войн славилось доблестное офицерство этого полка.
Кавалергардам, как и всем гвардейцам, отличившимся в сражении 17 августа при Кульме, прусский король Фридрих Вильгельм III пожаловал Знаки Отличия Железного Креста[40], вручение которых из-за разных проволочек состоялось только в 1816 году. Но Александру Ивановичу Шепелеву так и не суждено было получить свой Кульмский Крест…
13 (25 по новому стилю) марта 1814 года во время решающей атаки кавалергардов в сражении при Фершампенуазе, где-то между коммуной Коннантре и фермой Нозэ поручик Шепелев был смертельно ранен. Участник этой битвы Николай Николаевич Муравьёв (Муравьёв-Карский; 1794 – 1866), так описал момент ранения отважного офицера:
«Молодой, красивый собой и хороший офицер; пуля, минуя кирасу, поразила его под мышку»[41].
Рядовой кавалергард Григорий Кравченко бросился за телом поручика Шепелева и вынул его из колонны. За этот подвиг солдат был представлен командиром полка Депрерадовичем к солдатскому Георгиевскому кресту, но Барклай-де-Толли почему-то так и не утвердил это представление[42].
Уже к вечеру того же дня Александр Иванович скончался. На другой день полковой священник отец Михаил Гратинский (1770 – 1828) похоронил Шепелева близ наружной ограды кладбищенской церкви коммуны Коннантре[43].
«Зрелище было трогательное, потому что все любили его в полку. Генерал Депрерадович обнял покойника, которого в бурке опустили в могилу при отдании последней чести на трубах и залпами из пистолетов»
– вспоминал Н. Н. Муравьев[44].
Блестяще выигранное сражение при Фершампенуазе, в котором тяжёлая гвардейская кавалерия окончательно расквиталась с французами за позор Аустерлица, открыло русской армии дорогу на Париж, до взятия которого оставалось меньше недели…
–––***–––
Подробности смерти кавалергарда Шепелева приведены в письме на французском языке господина Гийо-Приё военному агенту России барону Льву Александровичу Фредериксу (1839 – 1914), размещённом в «Сборнике биографий кавалергардов»[45]. Автор посчитал уместным привести перевод некоторых фрагментов письма, проливающих свет на кончину кавалергарда.
Департамент Марна. Округ Эпине. Город Фер-Шампенуаз. 27 февраля 1896 года Господину генералу барону де Фредериксу, военному агенту России
Господин генерал,
В ответ на Ваше письмо от 22 февраля имею честь сообщить Вам, что не существует мемориала сражению при Фер-Шампенуазе ни на поле брани, ни в соседних коммунах.
У меня не было данных о существовании памятника на месте захоронения господина поручика Шепелева, но сведения, содержащиеся в Вашем письме, позволили мне провести некоторые изыскания, которые только что были завершены, и я спешу сообщить Вам результаты.
В Коннантре (коммуна в 6 км к западу от Фер-Шампенуаз), на старом кладбище рядом с церковью расположена простая каменная плита без надписи, известная среди местных жителей как место захоронения русского офицера, убитого в 1814 году.
Мой коллега из Коннантре любезно прислал мне копию акта от 25 марта 1814 года, копия которого приложена к этому письму, констатирующего, что господин Александр Шапель, поручик Российской императорской гвардии, умер от ранений в возрасте около 27 лет.
Очевидно, что в акте существует ошибка в фамилии, поскольку Шапель (франц. – Chapelle) является абсолютно французским именем, которое более или менее созвучно с русским именем, которое было произнесено или написано раненным, либо теми, кто его сопровождал.
Мой коллега также представил мне некоторые сведения из личных воспоминаний или рассказов, передаваемых из поколения в поколение с 1814 года.
Раненого офицера с поля сражения доставили в Коннантре в дом кузнеца Мартеля, где тот и скончался.
Обряд погребения был совершен русским священником в присутствии кюре Коннантре <…>.
Из этого документа следует, что если Шепелеву на момент смерти было около 27 лет, то приблизительной датой его рождения можно считать 1787 или 1786 год.
Вскоре после окончания «Ста дней» и второго отречения Наполеона, 19 октября 1815 года в Кавалергардский полк вступил юнкером младший брат Александра Ивановича – Николай Иванович Шепелев (1798 – после 1843).
Шепелев-младший, произведённый 17 февраля 1817 года в корнеты прослужил в полку более десятка лет, уйдя в отставку 11 октября 1827 года по домашним обстоятельствам с чином полковника[46]. В отличии от своего старшего брата, Николаю за время службы не удалось поучаствовать в боевых действиях. Лишь незадолго до отставки, 22 августа 1827 года, в день коронации своего августейшего тезки – Императора Николая I, ротмистр Н. И. Шепелев был удостоен своего первого ордена – Святой Анны III степени[47], знак которого после добавления в 1815 году к Аннинскому ордену четвёртой степени, стал представлять собой малый крест в петлице[48].
Родственники покойного поручика Александра Шепелева не оставили его могилу в забвении, из того же письма Гийо-Приё известно, что в 1838 году: «из Парижа приезжали три дамы, родственницы русского офицера, убитого в сражении при Фер-Шампенуазе, чтобы разыскать своего родственника»[49].
В Фершампенуазе форейтор по имени Андре сообщил дамам, что русский офицер похоронен в Коннантре, они отправились на его могилу помолиться и заказали службу в церкви Коннантре.
«Я как сейчас вижу, – сказал мне мой коллега, – как мать и двое её дочерей стоят на коленях на каменной плите. Мать отломила кусок покрытой мхом плиты и завернула его в свой белый платок»[50] – продолжает господин Гийо-Приё. Исходя из генеалогического древа Шепелевых, можно предположить, что это были мать поручика – Елизавета Петровна, а также его сестры Софья и Мария.
За год до начала Франко-прусской войны 1870 – 1871 годов могилу посещал племянник покойного поручика – известный философ и драматург Александр Васильевич Сухово-Кобылин (1817 – 1903), чей отец Василий Александрович Сухово-Кобылин (1784 – 1873) – отставной полковник артиллерии, участник Наполеоновских войн, был женат на Мария Ивановне Шепелевой (1789 – 1862) – младшей сестре Александра Ивановича.
А. В. Сухово-Кобылин запросил концессию (то есть передачу в собственность) земли, покрытой погребальной плитой, в чём ему было отказано, так как кладбище на тот момент было упразднено.
Коммуна предложила перевезти останки на новое кладбище, но родственник сказал, что в России является кощунством прикасаться к останкам умерших. Несмотря на упразднение кладбища, захоронение, о котором идёт речь, было сохранено и каменная плита по-прежнему присутствовала[51].
В 1899 году кавалергарды возобновили памятник на могиле А. И. Шепелева. Монумент был выполнен рейнским архитектором Брюнеттом, который отказался от денежного вознаграждения, за что был пожалован в кавалеры ордена Святой Анны III степени[52].
Судя по современным фотоснимкам церкви, расположенной в коммуне Коннантре и данным Google-карт, надгробие, созданное по инициативе офицеров полка, в рядах которого сражался и принял смерть А. И. Шепелев, сохранилось. Оно выполнено из тёмного камня и представляет горизонтальную плиту, на поверхности которой, вероятно, вырезан православный крест, а также вертикальную плиту из того же материала с полукруглым навершием.
Таким получился рассказ о недолгой жизни и славной смерти поручика Кавалергардского полка А. И. Шепелева.
Своё письмо, адресованное барону Льву Александровичу Фредериксу, Гийо-Приё заканчивает следующими словами, которые, пожалуй, лучше всего подходят для финала этой статьи:
«Несмотря на страдания, которые вторжение 1814 года причинило нашим отцам, население Шампенуаза разделяют чувства французов к русской нации. Русские и французы уже многие столетия спят бок о бок на многих полях сражений, и сегодня их примерившиеся сыновья, связанные крепкой дружбой, одинаково чтут память умерших, вне зависимости от национальности, они на страже славы умерших»[53].
Автор выражает сердечную благодарность кандидату филологических наук Ольге Алексеевне Овчинниковой за помощь с переводом текста письма с французского языка.
С уважением, Сергей Головин
Примечания:
[1] Полное Собрание Законов Российской Империи. С 1649 года. [Собрание первое. С 1649 по 12 декабря 1825 года]. СПб.: Печ. в Тип. II Отд. Собств. Е. И. В. канцелярии. 1830. (Далее: ПСЗ-I). – Т. XLIV: Книга штатов: Ч. II: Штаты по духовной и по гражданской части: Законы о мундирах., № 25589.; Русский военный костюм. Армия Александра I. Кавалерия. / Леонов О. Г., Попов С. А., Кибовский А. В. М.: Фонд «Русские Витязи». 2014. – С. 351.
[2] Русский военный костюм. Армия Александра I. Кавалерия… С. 355.
[3] Подробнее об атрибуции портрета братьев Пестелей см.: Экштут С. А. В мундирах выпушки, погончики, петлички. // Родина. Российский исторический иллюстрированный журнал. М.: ФГБУ Редакция «Российской газеты». 2004. – С. 54-58.; Экштут С. А. Живописный детектив: Расследования и находки. М.: Кучково поле. 2018. – С. 155-163.
[4] Панчулидзев С. А. История Кавалергардов 1724 – 1799 – 1899. По случаю столетнего юбилея Кавалергардского Её Величества Государыни Императрицы Марии Федоровны полка: [В 4 т.] / Сост. С. А. Панчулидзев. 1899 – 1912. – Т. III. СПб.: Экспедиция Заготовления Гос. Бумаг. 1903. – С. 118.
[5] Волконский С. Г. Записки Сергия Григорьевича Волконского (декабриста). / Изд. [и послесл.] М. С. Волконского. СПб.: Синод. тип. 1901. – С. 66-67.
[6] Об изображении и особенностях ношения этой медали, в частности, на портретах Военной галереи Зимнего Дворца см.: Головин С. Н. Реконструкция колодки 1812 года: практика и рассуждения. [Электронный ресурс]. // Интернет-журнал «Sammlung / Коллекция». Дата публикации: 06.12.2017. Режим доступа: https://sammlung.ru/?p=9079.; Головин С. Н. Наградные колодки на портретах Военной галереи. Часть I. [Электронный ресурс]. // Интернет-журнал «Sammlung / Коллекция». Дата публикации: 02.01.2018. Режим доступа: https://sammlung.ru/?p=9398.; Головин С. Н. Наградные колодки на портретах Военной галереи. Часть II. [Электронный ресурс]. // Интернет-журнал «Sammlung / Коллекция». Дата публикации: 28.01.2018. Режим доступа: https://sammlung.ru/?p=9768.
[7] Александр I, Император. Указ-обращение к войскам. 5 февраля 1813 г. Печатный. Франц. яз. // Отдел рукописей РГБ. Ф. 301. Картон 9. Ед. Хр. 10. Л. 1-2.
[8] Бартошевич В. В. В борении с Наполеоном. Нумизматические очерки. Киев: Пектораль-Купола. 2001 – С. 18, 24.
[9] Там же. С. 20.
[10] Там же. С. 22.
[11] Там же. С. 20, 24.
[12] Или оригинала, с которого была написана миниатюры, если брать во внимание версию, предложенную к. и. н. А. В. Кибовским о возможной «вторичности» данной миниатюры.
[13] Панчулидзев С. А. История Кавалергардов… С. 82-83.
[14] ПСЗ-I. – Т. XXIX. 1806–1807., № 22.638.
[15] Подробнее см.: Коломнин С. А. Продайте вашу шпагу, сударь… // Казаки: Общественно-политический и литературно-художественный журнал. М., 2013. – № 4 (57). – С. 32-38. / Эта же статья: Коломнин С. А. Продайте вашу шпагу, сударь… // Ориентир: Журнал Министерства обороны Российской Федерации. 2013. М.: Федеральное государственное казенное учреждение Редакционно-издательский центр Министерства обороны Российской Федерации – № 12 (Декабрь). 2013. – С. 74-75.
[16] По данным «Записки управляющего военным министерством, князя Горчакова 1-го, к графу Аракчееву, от 16 октября 1813 года за № 1953, с ведомостью о числе наград, Всемилостивейше пожалованных военным чинам “с открытия кампании 1812 года до перемирия”» (Записка управляющего военным министерством, князя Горчакова 1-го, к графу Аракчееву, от 16 октября 1813 года за № 1953, с ведомостью о числе наград, Всемилостивейше пожалованных военным чинам «с открытия кампании 1812 года до перемирия» // Сборник исторических материалов, извлеченных из Архива Собственной Его Императорского Величества канцелярии. СПб.: В тип. II Отд. Собств. Е. И. В. канцелярии. 1876. – Вып. I. – Отд. II. – С. 24-26.) орденом Святой Анны III степени было вручен 3634 раз, тогда как Золотого оружия с надписью: «За храбрость» выдано только 1054 единицы, то есть в ≈ 3,5 раза меньше.
[17] Младшую степень ордена Святой Анны на момент Наполеоновских войн в подавляющем большинстве жаловали обер-офицерам (то есть чинам от прапорщика (корнета) до капитана (ротмистра) включительно), однако законодательно такое положение было закреплено только в 1859 году (Положение о наградах по службе. СПб.: [Б. и.], 1859. – С. 20., § 41.). В то время, как Золотое оружие с надписью: «За храбрость» (без алмазных / бриллиантовых украшений) могло вручаться всем офицерам от прапорщика (корнета) до полковника включительно, о чем, к примеру, свидетельствуют данные за 1810 год, приводимые в «Придворном Месяцеслове» на 1811 год (Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. СПб.: При Имп. Академии Наук. 1811. – С. 633-636.), то есть с минимальным возможным повышением в чинах с момента пожалования награды, а также конкретные биографии офицеров (к примеру, см.: Головин С. Н. Атрибуция портрета генерала из Эрмитажа [Электронный ресурс]. // Интернет-журнал «Sammlung / Коллекция». Дата публикации: 18.08.2019. Режим доступа: https://sammlung.ru/?p=23098. Печатная версия: Головин С. Н. «Герой, в покое поседевший». Атрибуция портрета генерала ополчения // Русские портреты XVIII – начала ХХ века. Материалы по иконографии. Выпуск VIII. / Комитет по русской иконографии; [Сост. С. А. Подстаницкий]. М.: Фонд «Русские Витязи». 2019. – С. 243-251.).
[18] Панчулидзев С. А. Сборник биографий кавалергардов. [1724 – 1899]: По случаю столетнего юбилея Кавалергардского Ея Величества Государыни Имп. Марии Федоровна полка / Сост. под ред. С. Панчулидзева. В 4-х т. 1901 – 1908. – [Т. III]. 1801 – 1826. СПб.: Экспедиция заготовления гос. бумаг. 1906. – С. 112.
[19] В каждом конкретном случае к подобным миниатюрам наград стоит относится с предельной внимательностью, так как та или иная трактовка подобных неформальных знаков может привести к ошибочной версии при атрибуции портрета (к примеру см. Головин С. Н. «Червонный валет» русской дипломатии. Атрибуция портрета барона Бруннова. // Русские портреты XVIII – начала ХХ века. Материалы по иконографии. Выпуск VIII. / Комитет по русской иконографии; [Сост. С. А. Подстаницкий]. М.: Фонд «Русские Витязи». 2019. – С. 236-242.)
[20] ПСЗ-I. – Т. XXIX. 1806 – 1807. № 22.455.; Молло Е. С. Знак Отличия Военного Ордена. Париж: Изд. автора, 1980.
[21] К примеру, см.: Молло Е. С. Знак Отличия Военного Ордена. Париж: Изд. автора, 1980.; Дуров В. А. Знак Отличия Военного ордена (солдатский Георгиевский крест) // Гербовед. М.: Русская геральдическая коллегия. 1997. – № (10) 22. – С. 104-112., и др.
[22] Или тем нижним чинам, кто сразу после совершения подвига был за отличия переведен в этот полк. Подробнее см.: Панчулидзев С. А. История Кавалергардов… С. 132.
[23] Стоит отметить, что из одного факта наличия этих двух наград совершенно не проистекает, что они должны были быть связаны между собой: теоретически, неизвестный мог получить ЗОВО и до Отечественной войны или уже во время Заграничных походов Русской Армии.
[24] Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1812. СПб.: При Имп. Академии наук. 1812. – Ч. I. – С. 62-64.
[25] От № 16455 до № 16529 включительно (Панчулидзев С. А. История Кавалергардов… С. 217.).
[26] Сергей Николаевич Тургенев (1793 – 1834) – отец знаменитого писателя Ивана Сергеевича Тургенева (1818 – 1883).
[27] Панчулидзев С. А. История Кавалергардов… С. 217.
[28] Там же. С. 238.; В «Месяцеслове» за 1815 год (Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1815. СПб.: При Имп. Академии наук. 1815. – Ч. I. – С. 87.) ошибочно назван Николаем Васильевичем, как и предыдущий офицер, вероятно, имела место быть опечатка.
[29] Панчулидзев С. А. История Кавалергардов… С. 238.
[30] Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1815. СПб.: При Имп. Академии наук. 1815. – Ч. I. – С. 87.
[31] Там же.;
[32] Панчулидзев С. А. История Кавалергардов… С. 243.
[33] Панчулидзев С. А. Сборник биографий кавалергардов… С. 245.
[34] Автор посчитал нужным напомнить читателям о том, что: 1. Далеко не в каждом даже гвардейском полку была написана столь подробная и точная история, как в Кавалергардском. Ещё реже в полковых историях публиковались сборники биографий офицеров, когда-либо служивших в таковых полках, что, впрочем, совершенно не исключает возможность наличия в них ошибок или неточностей; 2. Разделы Месяцесловов, посвященные частям Лейб-гвардии на 1813 – 1814 года содержат в себе ряд неточностей и упущений, особенно в отношении наград, что, в свою очередь, связано с ведением активных боевых действий за границей, во время которых составление и отправка в российскую столицу актуальных послужных и наградных списков было весьма проблематичной задачей; 3. В данном случае атрибуция была, можно сказать, безусловной, однако нельзя исключать, что в подобных случаях в том или ином полку могли служить офицеры, уже имевшие искомый набор наград до перевода в полк или же офицеры, покинувшие полк до составления очередного списка, а, потому, не попавшие в него. По мнению автора, наиболее надежный способ атрибуции – сверка максимального числа книжных, архивных и иконографических источников.
[35] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. СПб.: При Имп. Академии Наук. 1811. – С. 474.
[36] О наградной колодке Д. Д. Шепелева см.: Головин С. Н. Орден Святого Иоанна Иерусалимского в колодках на портретах Военной галереи. [Электронный ресурс]. // Интернет-журнал «Sammlung / Коллекция». Дата публикации: 10.06.2018. Режим доступа: https://sammlung.ru/?p=12221. Головин С. Н. Золотые кресты на портретах Военной галереи. Часть II. [Электронный ресурс]. // Интернет-журнал «Sammlung / Коллекция». Дата публикации: 25.03.2018. Режим доступа: https://sammlung.ru/?p=11182.
[37] Подмазо А. А. Образы героев Отечественной войны 1812 г. Военная галерея Зимнего дворца. М.: «Русские Витязи». 2013. – С. 698-699, 819.
[38] История кавалергардов и Кавалергардского Ея Величества полка, с 1724 по 1-е июля 1851 года. СПб.: Печ. в Воен. тип. 1851. – Приложения. – С. CXIII.
[39] Панчулидзев С. А. История Кавалергардов… С. 425.
[40] О Знаке Отличия Железного Креста (Кульмском Кресте) см.: Бартошевич В. В. В борении с Наполеоном. Нумизматические очерки. Киев: Пектораль-Купола. 2001 – С. 121-140.; Шуберски Эраст. Кульмский крест // Железный крест 1813 – 1870 – 1914 – 1939 – 1957. История учреждения, практика награждения, типы и разновидности. / Ред. Йорг Ниммергут. Перевод с нем. Original title: Gegenwart und Geschichte des Auszeichnungswesens Das Eiserne Kreuz 1813 – 1939. By Jӧrg Nimmergut. М.: Любимая книга; Издание Немецкого музея орденов. [2011]. – С. 83-92.; Ильина Т. Н. Кульмские кресты в собрании Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи. Война и оружие: Новые исследования и материалы. Труды Третьей международной научно-практической конференции 16 – 18 мая 2012 г. СПб., 2012. – Ч. I. – C. 463-488.; Ляпишев Г. В. Загадочный Кульмский крест // Родина. М.: «ФГБУ „Редакция Российской газеты“». 2013. – № 11. – С. 58-62. и др.
[41] Муравьев Н. Н. Записки Николая Николаевича Муравьева. // Русский архив. Историко-литературный сборник. Год 24-й. М.: Университетская тип. 1886. – Вып. 2. – С. 96-97.
[42] Панчулидзев С. А. История Кавалергардов… С. 382.
[43] Панчулидзев С. А. Сборник биографий кавалергардов… С. 245.
[44] Муравьев Н. Н. Указ. соч. С. 98.
[45] Панчулидзев С. А. Сборник биографий кавалергардов… С. 245-247.
[46] Там же. С. 312.
[47] Список кавалерам Императорских Российских орденов всех наименований на лето от Рождества Христова 1828. СПб.: В тип. Ивана Глазунова. 1829. – Ч. III. – С. 320.
[48] ПСЗ-I. – Т. XXXIII. 1815 – 1816., № 25.927.
[49] Панчулидзев С. А. Сборник биографий кавалергардов… С. 246.
[50] Там же.
[51] Там же.
[52] Там же. С. 247.
[53] Там же.
__________________
