Сергей Головин — наш замечательный автор и человек, давно ушедший в мир фалеристики, где уже заслуженно стал не рядовой, а заметной фигурой. Талантливыми работами Сергей, сумел заинтересовать многих. Ну а увлечённые читатели признательны Сергею за кропотливый труд.
Сегодня мне приятно представить вам новое исследование Сергея Головина, посвящённое Ордену Святого Иоанна Иерусалимского, на портретах Военной галереи 1812 года в Эрмитаже, а также поздравить Сергея с днём рождения и пожелать счастья, радости, здоровья и многих новых интересных работ, радующих нас.
Сергей, спасибо!
С уважением Главный редактор Сидельников Алексей
Об ордене Святого Иоанна Иерусалимского, в русской традиции часто называемым Мальтийским орденом, известно, пожалуй, каждому, даже несмотря на то, что в промежуток от введения ордена Императором Павлом I в Российскую Наградную систему 29 ноября 1798 года[1] до полного окончания его существования 26 февраля 1810 года в контексте Российской наградной системы[2], массовые пожалования в кавалеры Иоаннитского ордена происходили лишь до смерти Павла I 12 марта 1801 года.
Не станем описывать древнюю историю ордена, тем более, что она была составлена ещё для Императора Павла Петровича в последний год XVIII века Григорием Краевским[3].
Отметим, что орден Святого Иоанна Иерусалимского, в отличии от остальных, существовавших на тот момент в России орденов разительно отличался принципами принятия в кавалеры, являясь всё же более классическим монашеским средневековом орденом в его изначальном понимании. На рубеже XVIII – XIX веков он уже не соответствовал требованиям, предъявляемым к орденам, как инструментам социально-политического поощрения военных или гражданских заслуг.
Именно своей загадочностью и нетипичностью Мальтийский орден во все времена привлекал исследователей. К примеру, опубликованная на станицах июльского номера журнала «Военная быль» за 1966 год статья известного исследователя Евгения Семёновича Молло «Орден Святого Иоанна Иерусалимского в России»[4] содержала в себе ряд весьма смелых суждений. Так, Евгений Семенович подвергал сомнению факт посвящения Императора Павла I в рыцари-иоанниты и, соответственно, правомерности избрания Павла Петровича Великим Магистром Ордена, подводя к тому, что орден Святого Иоанна Иерусалимского существовавший в России являлся новым Военным орденом, учреждённым Императорской властью и призванный заменить Военный орден Святого Георгия. Молло придерживался позиции, что орден Святого Иоанна Иерусалимского, существовавший в России, являлся, скорее, светским орденом, подобно Прусскому Королевскому Светскому Ордену Иоаннитов (здесь Евгений Семёнович дает ссылку на книгу И. Г. Спасского «Иностранные и русские ордена до 1917 года»[5]), нежели монашеским, приводя в качестве основных аргументов следующее:
Орден сей не был устроен по образцу Орденов монашеских и с вступающих в него не требовалось монашеских обетов; Орден не составил в России особого рыцарского войска; орденские звания не обозначали занимаемых в сем ордене должностей, а «орденские знаки сего Ордена являлись «знаками отличия» и жаловал их Павел Петрович без различия вероисповеданий[6].
Статья привлекла внимание эмигрантских исследователей и уже в следующем сентябрьском номере полковник Лейб-гвардии Конной артиллерии Владимир Сергеевич Хитрово в статье «Державный орден святого Иоанна Иерусалимского (По поводу статьи Евгения Молло)»[7] выступает с критикой позиции Евгения Семёновича в отношении сравнения ордена Святого Иоанна Иерусалимского и ордена Святого Георгия, указывая на явные противоречия правил для принятия дворянства Российской Империи в Орден Святого Иоанна Иерусалимского и статута Военного ордена. Кроме того, Хитрово акцентирует внимание на том, что Павел I включил титул Великого Магистра Ордена Святого Иоанна Иерусалимского в Императорский титул, напоминая, что главы европейских государств были оповещены о избрании Павла I Великим Магистром и, за исключением испанского Короля и Франции, признали его за Императором.
Однако Владимир Сергеевич также приводит сведения (к глубочайшему сожалению, без ссылок на источники) о позиции Католической церкви во главе с Папой Пием VI, суть которой заключалась в непризнании законности избрания главой Ордена некатолика. При этом, по данным Хитрово в письме кардинала Одескольги на имя нунция[8] от 16 марта 1799 года выражалась следующая позиция:
В лучшем случае, можно это терпеть, но его никогда нельзя будет признать[9].
Через номер, в следующем 1967 году Е. С. Молло в ответ на статью В. С. Хитрово печатает короткую заметку: «Ещё об Ордене Святого Иоанна Иерусалимского в России»[10], в которой, в свою очередь, выступает с критикой аргументов последнего, утверждая следующее:
В моей статье я поставил пять вопросов: 1. Возможно ли считать Павла Петровича рыцарем-иоаннитом? 2. Законно ли было низложение Великого Магистра Гомпеша (а не «Гембеша», как именует его В. Хитрово) собравшимися в Петербурге рыцарями-иоаннитами? 3. Правомочны ли были собравшиеся в Петербурге рыцари-иоанниты избрать нового Великого Магистра? 4. Мог ли некатолик возглавить католический Орден? и 5. Мог ли католический Орден иметь православное приорство? На все пять вопросов я ответил отрицательно. В. Хитрово не дает прямого ответа ни на один из пяти вопросов, но приведённые им материалы сугубо подтверждают мою точку зрения[11].
Поставить некую точку в дискуссии удалось подпоручику Конной артиллерии Михаилу Дмитриевичу Каратаеву на страницах статьи «К вопросу о Мальтийском Ордене в России»[12], вошедшей в сентябрьский номера журнала за тот же год. Каратаев доказал ошибочность некоторых суждений и Е. С. Молло, и В. С. Хитрово. Указывая на тяжёлое, даже катастрофическое положение Ордена, Михаил Дмитриевич предполагает, что низложение предыдущего магистра и избрание новым магистром Императора Павла I, хотя и противоречило статуту Ордена, но было мерой вынужденной, исключительной, приводя в доказательство и тот факт, что:
…во всех списках Державного Ордена он (Павел I – С. Г.) и по сей день значится его семьдесят вторым великим магистром[13].
Что же касается отношения Папы Пия VI к данному избранию, то М. Д. Каратаев считает позицию Хитрово ошибочной, полагая, что документы архива Ватикана не отражают действительность, а являются лишь перестраховкой Папы перед католическим миром. При этом, отвечая на вопрос:
Действительно ли Мальтийский крест, введенный Павлом Первым в число российских орденов, заменял в то время орден св. Георгия Победоносца и кому давался: только ли представителям древнего дворянства, которые удовлетворяли требованиям статута о приеме в Орден св. Иоанна Иерусалимского?,
Каратаев приводит статистический анализ списка командоров Мальтийского Ордена, делая вывод об отсутствии заметной связи между происхождением (родовыми данными) и награждением командорской степенью за военные подвиги.
Данная дискуссия представляет научный интерес ещё и потому, что в значительной мере отражает развитие русской фалеристической эмигрантской мысли в 60-е годы XX века. Лишённые доступа к большинству имеющимся российским источникам по данному вопросу, эмигрантские исследователи были вынуждены пользоваться источниками, вывезенными из России или зарубежными.
Однако, при этом они пристально следили за издающейся в СССР тематической литературой (признанный специалист своего времени В. Г. Фон Рихтер, как известно, состоял в переписке с И. Г. Спасским[14]) и, несмотря на все трудности, искали и находили нужные материалы.
На данный момент, одним из наиболее признанных отечественных специалистов по временному промежутку существования ордена Святого Иоанна Иерусалимского в России является старший научный сотрудник Отдела нумизматики Государственного Русского музея Михаил Борисович Асварищ, опубликовавший ряд важнейших трудов по данной тематике[15].
М. Б. Асварищ предполагает, что на момент правления Павла I награждение степенью почетного и действительного кавалера, а также степенью почётного командора происходило между пожалованием орденов Святой Анны II и I степеней, при этом все же подчеркивая условность данного старшинства[16].
Знак Иоаннитского ордена представлял собой золотой крест о четырёх суживающихся к центру лучах, раздвоенных на концах подобно «ласточкиному хвосту», именуемый Мальтийским, с обоих сторон покрытый белой эмалью, между лучами которого располагались стилизованные золотые лилии. Непосредственно к верхнему лучу креста крепилась золотая корона, к которой, в свою очередь, крепились золотые рельефные боевые рыцарские трофеи в виде воинской арматуры, на обратной стороне которых находилось крепёжное кольцо для черной муаровой ленты. Знак ордена носился на шее (кавалер большого креста, командор) или в петлице (кавалер). Кроме того, к знакам ордена полагалась белая батистовая звезда, также в виде мальтийского креста.
Рассуждая же о порядке размещения ордена Святого Иоанна Иерусалимского в наградных колодках на момент 20-х годов XIX века, стоит согласиться с позицией А. А. Подмазо[17] о его месте после орденов Святого Георгия и Владимира — по старшинству учреждения орденов (за дату учреждения ордена Святого Иоанна Иерусалимского в данном случае берется дата его введения в Российскую наградную систему – 29 ноября 1798 года) и перед российскими золотыми знаками и медалями, а также перед иностранными орденами и медалями. Но на портретах Военной галереи такой порядок соблюдается лишь в трёх из девятнадцати случаев, что указывает на обратную тенденцию.
Далее следует список генералов, на чьих портретах из Военной галереи на наградных колодках были изображены знаки ордена Святого Иоанна Иерусалимского: 1. Башилов Александр Александрович, генерал-майор; 2. Бенкендорф Александр Христофорович, генерал-майор; 3. Витт Иван Осипович, граф, генерал-майор; 4. Вюртембергский Александр, герцог, генерал от кавалерии; 5. Галатте Иосиф Николаевич, князь, генерал-майор; 6. Голицын Дмитрий Владимирович, князь, генерал от кавалерии; 7. Дука Илья Михайлович, барон, генерал-лейтенант; 8. Костенецкий Василий Григорьевич, генерал-майор; 9. Курута Дмитрий Дмитриевич, генерал-майор; 10. Мосолов Фёдор Иванович, генерал-майор; 11. Пален Павел Петрович 2-ой, граф генерал-лейтенант; 12. Пейкер Александр Эммануилович, генерал-майор; 13. Рыков Василий Дмитриевич, генерал-майор; 14. Сеславин Александр Никитич, генерал-майор; 15. Ставраков Семён Христофорович, генерал-майор; 16. Строганов Павел Александрович, граф, генерал-лейтенант; 17. Уваров Фёдор Петрович, генерал от кавалерии; 18. Ушаков Сергей Николаевич, генерал-майор; 19. Шепелев Дмитрий Дмитриевич, генерал-лейтенант.
Перед описанием колодок со знаками ордена Святого Иоанна иерусалимского на портретах Военной галереи, стоит отметить два занимательных факта: из девятнадцати фрагментов портретов, представляющих интерес, нет ни одной колодки с повторяющимся сочетанием наград и при этом, кресты на колодках Святого Иоанна Иерусалимского встречаются всех трёх степеней ордена.
Перечислим награды на колодках с фрагментов портретов указывая степени ордена Святого Иоанна Ирусалимского.
Большинство из рассматриваемых колодок состоят из трех или четырех наград. Так, на колодке с портрета генерала И. М. Дуки (фрагмент № 7), как упоминалось в одной из предыдущих работ, изображены орден Святого Иоанна Иерусалимского в степени почетный кавалер[18], серебряная медаль «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте и золотой офицерский крест «За взятие Праги» на Георгиевской ленте.
На портрете прославленного В. Г. Костенецкого орден Святого Иоанна Иерусалимского в степени почетный кавалер[19] следует за серебряной и бронзовой медалями «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской и Владимирской лентах.
Орден Святого Иоанна Иерусалимского на портрете Д. Д. Куруты (фрагмент № 9) расположен после ордена Святого Георгия IV степени и серебряной медали «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте.
Установить со значительной долей достоверности степень ордена у Дмитрия Дмитриевича Куруты оказалось более проблематично, чем казалось на первый взгляд. В издании «Военная галерея 1812 года» орден Святого Иоанна Иерусалимского указывается среди других наград генерала без уточнения степени[20].
В «Придворных Месяцесловах на лето от Рождества Христова…» за 1802[21], 1805[22], 1808[23], 1810[24] и 1811[25] года найти Дмитрия Дмитриевича Куруту ни в списках действительных и почетных кавалеров, ни среди действительных, почетных и родовых командоров этого ордена не удалось. В Месяцеслове за 1811 год среди наград Дмитрия Дмитриевича значится командорская степень ордена[26].
Однако в Месяцесловах за 1812-1816[27], 1818-1829[28] и 1831[29] года указана кавалерская степень. На этом странности с орденом Д. Д. Куруты не заканчиваются, в тех же Месяцесловах за 1812-1816[30] в разделе «Императорские Воспитательные заведения особенному управлению вверенные» среди наград Куруты отмечена командорская степень.
Можно было бы списать недочеты в списках за 1811 и 1812-1816 года на простую ошибку, которые при составлении документов подобного рода далеко не редкость[31]. Тем более, что, обращаясь к каталогу-справочнику А. А. Подмазо, находим дату награждения орденом Святого Иоанна Иерусалимского – 1800[32].
В очередной раз стоит заверить в читателей в самом уважительном отношении к работам Александра Александровича, но учитывая совокупность странных обстоятельств, стоит проявить благоразумную осторожность, и лишь предположить, что генерал Курута, росший вместе с Великим князем Константином Павловичем, бывший его другом и доверенным лицом и долгие годы находившийся в должности гофмейстера двора Цесаревича[33], вероятнее всего мог претендовать на действительное членство в ордене, при этом, сомнительно, что чине капитан-лейтенанта[34] (VIII класс Табели о рангах) он получил командорскую степень, а скорее всего был именно кавалером ордена, но данный вопрос пока остается открытым и требует дополнительного исследования.
На колодке Ф. И. Мосолова (фрагмент № 10) кавалерская степень Мальтийского ордена[35] располагается между серебряной и бронзовой медалями «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской и Владимирской лентах. Кроме того, следом за Андреевской лентой, размещается Георгиевская лента без награды.
В описании портрета Мосолова, составленном и опубликованном А. А. Подмазо на страницах альбома-справочника «Образы героев Отечественной войны 1812 года. Военная галерея Зимнего дворца» Александр Александрович датирует рассматриваемый портрет июнем-октябрём 1826 года[36], указывая при этом, что орденская лента на колодке изображена ошибочно, Подмазо даже отдельно выносит фрагмент портрета с колодкой в качестве иллюстрации к примеру многочисленных недочетов, допущенных при написании портретов[37].
Но что, если лента на колодке добавлена не случайно?
Попробуем разобраться в этом вопросе. Для начала определимся с самой лентой. Из ряда наград, которые Мосолов мог получить в 1826 году, больше всего представляют интерес две: орден Святого Георгия IV степени и медаль «За взятие Парижа» на соединённой Андревско-Георгиевской ленте. Ширина Георгиевской ленты относительно небольшая, хотя бы по сравнению с медальной Владимирской, уступает последней едва ли не в два раза.
Кроме того, даже невооруженным взглядом можно рассмотреть, что серебряная медаль «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте перерисовывалась, так как ближе к борту мундира просматривается ее первоначальный контур.
Казалось, логично было бы одной из версий выдвинуть то, что рассматриваемая лента должна была составлять половину от ленты к медали «За взятие Парижа», но, как уже писалось в одной из самых первых статей, ширина орденских лет на тот момент законодательно ещё не регламентировалась и могла варьироваться у разных производителей от одной партии к другой.
В 1826 году Мосолов был награжден орденом Святого Георгия IV степени за выслугу лет[38]. Любопытно, но в «Списках кавалерах по старшинству» за разные года даты награждения расходятся. По спискам за 1827[39], 1828[40], 1829[41] и 1831[42] года генерал был удостоен награды 26 ноября, а уже в списке за 1832 год его фамилия значится рядом с датой 11 января[43]. Учитывая, что день 26 ноября является Орденским Георгиевским праздником, вернее признать именно эту датировку, особенно беря во внимание неоднократные замеченные ошибки во время многократной перепечатки кавалерских списков.
Если предположить, что генерал захотел запечатлеть недостающую Георгиевскую награду, то всё встаёт на свои места. Безусловно, теперь невозможно сказать, надел ли Федор Иванович только ленту от ещё невручённой награды, зная, что в ближайшее время её получит или попросил дорисовать художника орден уже после награждения, а тот, в свою очередь, отчего-то забыл изобразить орденский крест (последнее более вероятно).
На логично возникающий вопрос: «Почему тогда орден должен был располагаться после медали?» – стоит напомнить, что практика размещения серебряных медалей «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевских лентах перед более старшими наградами была на тот момент достаточно распространена, только из рассмотренных фрагментов портретов такое расположение указанных медалей перед знаками орденов Святого Иоанна Иерусалимского встречается в двенадцати случаях из девятнадцати, что составляет около двух третей.
Завершая рассуждения над колодкой Мосолова, делаем вывод, что лента ордена Святого Георгия имеет законное право находиться на генеральской колодке.
На портрете С. Х. Ставракова (фрагменте № 15) изображены серебряная медаль «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте, австрийский Военный орден Марии Терезии и командорская степень ордена Святого Иоанна Иерусалимского[44]. Ношение командорской степени на колодке весьма странно, особенно учитывая, что на портрете Ставракова всего четыре ордена и звезда Святого Иоанна Иерусалимского. Кроме того, на колодке генерала отсутствует орден Святого Георгия IV степени[45].
На портрете С. Н. Ушакова (фрагмент № 18) кавалерская степень ордена Святого Иоанна Иерусалимского[46] расположена между орденом Святого Владимира IV степени с бантом и серебряной медалью «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте.
Колодка на фрагменте № 1 – А. А. Башилов состоит из четырёх наград и, как упоминалось ранее, представляет уникальное, сочетание наград: орден Святого Георгия IV степени, орден Святого Иоанна Иерусалимского в степени кавалер, украшенного алмазами, который молодой флигель-адъютант Башилов получил 12 октября 1799 года[47] из рук Императора Павла Петровича[48], а также крест «За взятие Базарджика» и серебряная медаль «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте. Кресты ордена, украшенные алмазами, были особым знаком расположения императора[49].
На портрете И. О. Витта (фрагмент № 3) вслед за серебряной и бронзовой медалями «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской и Владимирской лентах и шведским орденом Меча расположена кавалерская степень ордена Святого Иоанна Иерусалимского[50].
На портрете И. Н. Галатте (фрагмент № 5) крест почётного кавалера Мальтийского ордена[51] с алмазами (?) идет после ордена Святого Георгия IV степени и серебряной медали «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте, но перед шведским орденом Меча.
На фрагменте № 6 – Д. В. Голицын за серебряной и бронзовой медалями «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской и Владимирской лентах и австрийским Военным орденом Марии Терезии следует уменьшенный крест ордена Святого Иоанна Иерусалимского, обозначающий степень почётного командора[52]. Размер креста ордена Святого Иоанна Иерусалимского составляет около ¾ от диаметра серебряной медали «В память Отечественной войны 1812 года на Андреевской ленте».
Колодка, изображённая на портрете П. П. Палена 2-го состоит из серебряной и бронзовой медалей «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской и Владимирской лентах, кавалерской степени ордена Святого Иоанна Иерусалимского[53] и прусского ордена Красного Орла.
На колодке А. Э. Пейкера (фрагмент № 12) Мальтийский орден в степени почётного кавалера[54] располагался после ордена Святого Георгия IV степени и серебряной медали «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте и перед бронзовой медалью «В память Отечественной войны 1812 года» на Владимирской ленте.
Необычная и нетипичная для условно существовавшего порядка ношения наград в Российской Наградной системе, как для своего времени, так и для всего периода существования Российской Империи, колодка на фрагменте портрета генерала Сеславина также ранее привлекала внимание А. А. Подмазо, однако Александр Александрович лишь констатировал факт её существования[55].
Если же взглянуть на портрет целиком, при том, с большим вниманием к деталям, то становится ясно, что данный способ ношения наград вынужденный, из-за отсутствия на левом борте мундира свободного места, занятого плечевой лентой ордена Святой Анны I степени. Заметно, что кресты орденов Святого Георгия IV степени и австрийского Военного Марии Терезии закреплены не на мундире, а на плетёном серебренном шнуре, соединяющим борта ментика (ментишкете). Знак же ордена Святого Иоанна Иерусалимского в степени почётный кавалер[56] и серебряная медаль «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте прикреплены уже непосредственно к мундиру.
Учитывая весьма странную прорисовку самого портрета (сквозь рукав просвечивается мундир и фрагмент ленты, а галун на рукаве отображён схематично), такой способ ношения наград с одинаковой долей вероятности мог быть и временным решением только для написания портрета, и некой портретной условностью, и недочётом художника.
На фрагменте же № 19 – Д. Д. Шепелев Мальтийский орден размещён после золотого креста «За взятие Праги» на Георгиевской ленте и серебряной и бронзовой медалей «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской и Владимирской лентах. Между лучами креста достаточно четко заметны орлы вместо лучей. Учитывая, что Шепелев стал почётным кавалером Иоаннитского ордена 8 сентября 1800 года[57], уместно было бы рассмотреть версию о иностранном происхождении (к примеру, прусском) самого знака, но на помощь приходит ещё один портрет генерала Шепелева за авторством неизвестного художника, который ныне хранится в собрании Музея-панорамы «Бородинская битва». А. А. Подмазо предполагает, что именно этот портрет мог стать прототипом для портрета Доу, хотя при этом указывает, что Дмитрий Дмитриевич приезжал в Санкт-Петербург в 1828 году[58].
Оба портрета на первый взгляд достаточно схожи: одинаковые позиции портретируемого, те же награды, такой же однобортный мундир, но мелкие детали весьма различаются. И если разницу в изображении эполет и орденских звезд можно списать на типичный стиль их изображения, прослеживаемый у Доу в большинстве его работ, а частичное или полное отсутствие ленты у выпущенного по борту креста также не являлось редкостью у английского художника, то различие в размере и расположении наград на колодке невозможно не заметить.
- Портрет генерал-лейтенанта Дмитрия Дмитриевича Шепелева. Мастерская Джорджа Доу. 1828 год. Военная галерея Зимнего Дворца, Государственный Эрмитаж
- Портрет Дмитрия Дмитриевича Шепелева. Неизвестный художник. 1820-е гг. Музей-панорама «Бородинская битва»
- Гравюрный портрет генерал-лейтенанта Шепелева Дмитрия Дмитриевича. Неизвестный художник. Не ранее 1828 года. Новгородский государственный объединенный музей-заповедник
Итак, на портрете неизвестного художника различаются способы складывания лент на золотом офицерском кресте «За взятие Праги», перепутаны местами бронзовая и серебряная медали «В память Отечественной войны 1812 года» на Владимирской и Андреевской лентах соответственно. На портрете же Доу бронзовая «дворянская» медаль изображена реверсом (различимы очертания строк надписи). Кроме того, на портрете из Музея-панорамы «Бородинская битва» знак ордена Святого Иоанна Иерусалимского уменьшенного размера (Мальтийский крест без короны не более 2/3 от диаметра соседней медали). И наконец, на портрете Доу вся колодка располагается более близко к мундирному борту. Сама прорисовка орденских знаков на этом портрете в отдельных моментах превосходит по детальности работу мастерской Доу.
Все это позволяет сделать ряд важных выводов. Во-первых, по крайней мере, можно предполагать, что портрет генерала Шепелева кисти неизвестного художника написан не с портрета из Военной галереи. Во-вторых, сомнительна вероятность обратного, так как при написании копии, тем более с портрета хорошего качества, отсутствует смысл менять награды местами, изменять способ складывания орденских лент, тем более переворачивать бронзовую медаль обратной стороной. В-третьих, можно предположить, что при визите в Петербург Дмитрий Дмитриевич каким-то образом демонстрировал художнику Доу данный портрет, и что он всё же прямо или косвенно повлиял на создание портрета из Военной галереи.
Но обратимся к ещё одному предположению А. А. Подмазо о том, что изначальный портрет Доу мог позднее переписываться из-за потемнения, а на современном портрете отсутствует рука[59]. К сожалению, проверить эту версию можно только с помощью специального рентгенографического исследования[60]. Возможно, внешний вид Мальтийского ордена также был изменен.
На колодке будущего первого и, пожалуй, самого известного начальника Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии Александра Христофоровича Бенкендорфа (фрагмент № 2) располагаются пять наград: следом за серебряной медалью «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте, идут прусский орден Красного Орла, орден Святого Иоанна Иерусалимского в степени почётный кавалер[61], шведский орден Меча и прусский орден «Pour le Mérite». Немецким наградам, в том числе, примерам ношения последнего ордена в петлице, а не на шее, будет посвящена отдельная статья, а пока отметим, что Бенкендорф стал почётным кавалером ордена 8 сентября 1800 года.
Пять наград находятся и на портрете В. Д. Рыкова (фрагмент № 13): орден Святого Георгия IV степени, серебряная медаль «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте, золотой крест «За сражение при Прейсиш-Эйлау» на Георгиевской ленте, бронзовая медаль «В память Отечественной войны 1812 года» на Владимирской ленте, и орден Иоанна Иерусалимского в степени почетного кавалера[62].
На фрагменте № 4 – герцог А. Вюртембергский Мальтийский крест размещен на колодке шестым вслед за бронзовой и серебряной медалями «В память Отечественной войны 1812 года» на Владимирской и Андреевской лентах, орденом Вюртембергской Короны, баварским Военным орденом Максимилиана Иосифа и перед прусским орденом Красного Орла, хотя герцог был единственным, из ранее перечисленных генералов, кавалером большого креста (бальи) Иоаннитского ордена[63]. Известно, что большой орденский крест с алмазами ценой 14 500 рублей (дороже, чем для самого Императора Павла I) в 1799 году для А. Вюртембергского изготовил ювелир Жакоб Давид Дюваль[64]. Вероятно, герцог предпочитал носить, вместо знака с алмазами на шее, простой маленький крест на чёрной ленте в колодке. В альбоме-справочнике А. А. Подмазо шестая награда на колодке А. Вюртембергского обозначена, как крест неустановленного ордена[65].
Важно отметить, что из рассматриваемых фрагментов портретов данная колодка является единственным примером ношения высшей степени ордена Святого Иоанна Иерусалимского на колодке.
На фрагменте № 17 – Ф. П. Уваров награды на колодке расположены в следующем порядке: серебряная медаль «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте, австрийский Военный орден Марии Терезии, прусский орден Чёрного Орла, баварский Военный орден Максимилиана Иосифа, прусский орден Красного Орла, вюртембергский орден Военных заслуг, командорская степень ордена Святого Иоанна Иерусалимского[66] и французский орден Святого Людовика. Однако А. А. Подмазо по какой-то причине пропускает предпоследнюю награду[67].
Уменьшенный знак ордена Святого Иоанна Иерусалимского располагающийся на колодке на седьмом месте слева направо, частично перекрывается крестом следующего ордена Святого Людовика, лучи последнего не дают возможности увидеть, имеются ли между лучами Мальтийского ордена стилизованные лилии, или знак представляет собой лишь крест с крепёжным ушком, подобный звезде, которую генерал не носил.
Более подробный разбор колодки Уварова будет представлен в одном из следующих материалов.
Наконец, на портрете графа Павла Александровича Строганова (фрагмент № 16) правее серебряной медали «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте изображен миниатюрный знак ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Строганов с 24 мая 1799 года был почётным и родовым командором ордена[68], [69].
Размер орденского креста без короны над ним более чем в два раза меньше медали, причем ушко крепится к медали параллельно, что даёт основание предполагать, о её уменьшенном размере (около 22 мм), исходя из чего, высота креста вычисляется приблизительно равной всего десяти миллиметрам.
Обращает на себя внимание тот факт, что над короной, располагающейся над крестом расположена ещё одна корона, но несколько другой формы.
Если вернуться к более раннему прижизненному портрету графа, принадлежащему кисти французского художника Жана Лорана Монье, датируемого 1808 годом, то можно отчетливо различить несимметричные формы подвески над короной, имеющей, формы орденских трофеев, что соответствует правильному внешнему виду знаков ордена.
Основой для портрета, выполненного Доу, вероятно, послужил именно оригинал Монье или, приведенная в альбоме-справочнике А. А. Подмазо копия с оригинала, выполненная неизвестным художником, из собрания Российской Академии художеств[70]. В обоих случаях сходство с портретом, написанным Доу прослеживается даже при беглом взгляде, а при более внимательном рассмотрении заметно, что на портрете Доу центральные жгуты генеральской бахромы прорисованы более яркими, по сравнению с соседними, и их очертания значительно совпадают по форме с эполетной бахромой на портрете Монье.
Неточности в изображении знака на портрете Военной галереи можно объяснить нежеланием английского художника вдаваться в столь мелкие и детальные подробности. Справедливости ради нужно указать на существование минимальной вероятности того, что знак ордена перерисован с какого-то иного, ныне неизвестного портрета, где был изображён именно с одной короной над другой. К примеру, в трёхтомном издании «Граф Павел Александрович Строганов: (1774-1817). Историческое исследование эпохи Императора Александра I» на 304 странице размещена фотокопия портрета, озаглавленная: «Граф Павел Александрович Строганов в генерал-адъютантском мундире» из коллекции князя П. П. Голицына в Марьине[71]. К сожалению, качество и размер фотографии оставляет желать лучшего. Судьба и нынешнее место нахождения данного портрета автору не известны.
Использование столь миниатюрной и, безусловно, изящной копии орденского знака в колодке наблюдается на единственном портрете во всей военной галерее.
Во избежание ненужных противоречий, необходимо напомнить схожие и различающиеся черты между уменьшенной копией и «фрачником». Итак, и то, и другое является неформальной версией награды, обычно заказывалось в частных европейских или российских ювелирных мастерских, но в первом случае предназначалось для ношения на колодке, зачастую, наравне с подлинными орденами и медалями, а во втором – для ношения в неформальной обстановке или на партикулярном платье. Удивительно, но несмотря на столь незначительный по сравнению с оригиналом, размер, Иоаннитский знак Строгонова можно причислить, скорее, именно к уменьшенным копиям.
На раннем портрете Федора Петровича Уварова, выполненном словацким художником немецкого происхождения Яношом (Иоганном) Ромбауэром в 1806 году, ныне же хранящимся в Литературно-художественном музее-усадьбе «Приютино», также можно заметить миниатюрный знак ордена Святого Иоанна Иерусалимского. Хорошо различается белый Мальтийский крест, размер которого не превышает диаметра мундирной пуговицы, а также корона и боевые трофеи над ним.
Касательно Мальтийского ордена, подобная практика ношения в первом десятилетии XIX века была, судя по всему, не такой уж редкостью, а моду задавал сам Император Александр I.
На портрете Александра I, выполненного рукой знаменитого художника и академика Императорской Академии художеств Владимира Лукича Боровиковского, миниатюрный крест ордена под короной на черной муаровой ленте закреплён на мундире в верхней петле левого ряда пуговиц.
Нельзя упустить из вида тот факт, что и граф Строганов, и Уваров являлись приближенными молодого Государя, а значит, были подвержены влиянию моды ношения знаков ордена миниатюрных размеров.
Итак, на портретах Военной галереи из девятнадцати знаков ордена Святого Иоанна Иерусалимского носимых в колодке, один – (фрагмент № 4 – А. Вюртембергский) обозначает степень кавалера большого креста (бальи), два – командора (фрагменты № 15 – С. Х. Ставраков и № 17 – Ф. П. Уваров), один – почётного командора (фрагмент № 6 – Д. В. Голицын), один – почётного и родового командора (фрагмент № 16 – П. А. Строганов), только пять – кавалера (фрагменты № 1 – А. А. Башилов, 3 – И. О. Витт, 10 – Ф. И. Мосолов, 11 – П. П. Пален 2-ой, 18 – С. Н. Ушаков) и восемь – почётного кавалера (фрагменты № 2 – А. Х. Бенкендорф, 5 – И. Н. Галатте, 7 – И. М. Дука, 8 – В. Г. Костенецкий, 12 – А. Э. Пейкер, 13 – В. Д. Рыков, 14 – А. Н. Сеславин, 19 – Д. Д. Шепелев).
Прорисовка крестов орденов на портретах находится на достаточном уровне, на всех крестах в большей или меньшей степени соблюдены геометрические формы и пропорции.
Все кресты ордена Святого Иоанна Иерусалимского на колодках можно разделить по размерам по сравнению с серебряными медалями «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевских лентах (учитывая, что далеко не на всех колодках можно с большой долей вероятности определить диаметр данной медали, то стоит учитывать, что это отношение довольно условно). В первую, самую малочисленную группу входят фрагменты портретов под № 6 – Д. В. Голицын, 14 – А. Н. Сеславин, 16 – П. А. Строганов, на которых крест ордена Святого Иоанна Иерусалимского меньше диаметра медали.
Во вторую группу входят фрагменты № 2 – А. Х. Бенкендорф, 4 – А. Вюртембергский, 5 – И. Н. Галатте, 7 – И. М. Дука, 8 – В. Г. Костенецкий, 10 – Ф. И. Мосолов, 11 – П. П. Пален 2-ой, 12 – А. Э. Пейкер, 17 – Ф. П. Уваров, 18 – С. Н. Ушаков, 19 – Д. Д. Шепелев на которых крест ордена Святого Иоанна Иерусалимского по размеру равен или незначительно больше диаметра серебряной медали «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте.
Наконец, в третью группу входят фрагменты № 1 – А. А. Башилов, 9 – Д. Д. Курута, 13 – В. Д. Рыков и 15 – С. Х. Ставраков, на которых размер креста существенно (приблизительно на пол-луча и более) превосходит размер указанной медали.
Подавляющее большинство знаков Мальтийского ордена в колодках на портретах Военной галереи изображены именно среднего размера.
На тех колодках, где знаки ордена Святого Иоанна Иерусалимского изображены вместе с другими Отечественными орденами можно наглядно убедиться в том, что кресты Мальтийского ордена без учета короны и рыцарских трофеев на фрагментах № 5 – И. Н. Галатте, 9 – Д. Д. Курута, 12 – А. Э. Пейкер, 13 – В. Д. Рыков, 14 – А. Н. Сеславин, 18 – С. Н. Ушаков уступают крестам орденов Святого Георгия и Святого Владимира. Исключение составляет только лишь крест на фрагменте № 1 – А. А. Башилов, но учитывая, что данный знак с алмазными украшениями, не стоит вносить его в общую статистику.
Об относительном размере креста на фрагменте № 3 – И. О. Витт судить крайне затруднительно ввиду его частичного перекрытия шведским орденом Меча и изображения колодки со значительным перспективным искажением, соответствующим для выбранного ракурса портретируемого.
На фрагментах № 1 – А. А. Башилов, 13 – В. Д. Рыков и 17 – Ф. П. Уваров между лучами отсутствуют золотые лилии, при чём, если на колодке генерала Уварова это связано с тем, что знак изготовлен частным образом, то отсутствие элементов награды на крестах Башилова и Рыкова можно объяснить либо их изначальным отсутствием, либо потерей при эксплуатации (подобное распространенное явление, но уже во второй половине XIX века относилось к решёткам между крестами орденов Святой Анны и к орлам на крестах орденов Святого Станислава, а также ко всем крестам орденов с мечами).
На фрагментах № 7 – И. М. Дука, 8 – В. Г. Костенецкий и 11 – П. П. Пален 2-ой лилии между лучами заметно меньшего размера по сравнению с остальными.
Рыцарские трофеи над короной можно наблюдать на фрагментах № 1 – А. А. Башилов (с алмазными украшениями), 9 – Д. Д. Курута, 13 – В. Д. Рыков, 15 – С. Х. Ставраков и 18 – С. Н. Ушаков.
Форма и размер корон над крестами также различается. К примеру, на знаках с боевыми трофеями короны классического Мальтийского образца со сквозными промежутками между дугами короны, свойственного для знаков того времени (фрагменты № 9 – Д. Д. Курута, 15 – С. Х. Ставраков, 18 – С. Н. Ушаков). Рассмотреть более детально корону и боевые трофеи на знаке, изображённом на фрагменте № 1 – А. А. Башилов не представляется возможным, так как художник не посчитал нужным изобразить алмазные украшения ордена более детально, ограничившись несколькими мазками.
Крепление орденских знаков к лентам можно разделить на две основные категории: кресты с боевыми трофеями и без оных. В первом случае все достаточно однозначно: орденская конструкция, состоящая из боевых трофеев и короны, закреплена поверх ленты, а сам крест находится на уровне с остальными наградами (фрагменты № 1 – А. А. Башилов, 13 – В. Д. Рыков, 14 – А. Н. Сеславин, 15 – С. Х. Ставраков) или чуть ниже, в случае, если знаки ордена больше общей высоты колодки (фрагменты № 9 – Д. Д. Курута и 18 – С. Н. Ушаков).
Крепление знаков без рыцарских трофеев можно разделить на три подкатегории: с частичным оборачиванием орденской ленты вокруг короны (фрагменты № 2 – А. Х. Бенкендорф, 7 – И. М. Дука, 8 – В. Г. Костенецкий, 11 – П. П. Пален 2-ой, 12 – А. Э. Пейкер), с размещением короны поверх ленты, а креста, соответственно, на уровне с остальными наградами в колодке (фрагменты № 5 – И. Н. Галатте, 19 – Д. Д. Шепелев) и с помощью промежуточного звена (кольца), между короной и лентой (фрагменты № 6 – Д. В. Голицын, 10 – Ф. И. Мосолов).
Отдельно стоит отметить способ крепления на знаке с портрета П. А. Строганова (фрагмент № 16), который является исключением, так как изображённый миниатюрный орден некапитульного образца, более того, не вполне корректно перерисован с прижизненного портрета.
Способ крепления крестов ордена Святого Иоанна Иерусалимского на фрагментах № 3 – И. О. Витт, 4 – А. Вюртембергский и 17 – Ф. П. Уваров определённо установить затруднительно, ввиду частичного их перекрытия соседними орденскими знаками.
Длина лент на колодках не превышает высоты Мальтийского креста с короной (за исключением фрагментов № 14 – А. Н. Сеславин и 16 – П. А. Строганов, где знаки ордена уменьшенного размера).
Большинство колодок выполнено в вольном стиле. Однообразие при складывании лент прослеживается лишь на фрагментах № 2 – А. Х. Бенкендорф, 8 – В. Г. Костенецкий, 13 – В. Д. Рыков и 19 – Д. Д. Шепелев. В остальных случаях для различных наград применяются различные способы складывания лент.
На фрагментах № 5 – И. Н. Галатте, 7 – И. М. Дука, 9 – Д. Д. Курута, 10 – Ф. И. Мосолов, 11 – П. П. Пален 2-ой, 12 – А. Э. Пейкер, 13 – В. Д. Рыков, 17 – Ф. П. Уваров отчетливо заметно провисание верхней линии колодки. Если на фрагментах № 11 – П. П. Пален 2-ой подобное явление можно объяснить продетой под колодку лядуночной перевязью, то в остальных случаях помимо веса самих наград, скорее всего, оказывает влияние закрепление колодок к мундиру лишь в двух местах в начале и в конце колодки, а также отсутствие жесткой основы.
Традиционно, расположение наградных колодок на рассматриваемых портретах можно разделить на несколько категорий: между бортом на уровне или чуть ниже первой мундирной пуговицы и орденской звездой (фрагменты № 2 – А. Х. Бенкендорф, 3 – И. О. Витт, 6 – Д. В. Голицын, 7 – И. М. Дука, 9 – Д. Д. Курута, 16 – П. А. Строганов, 17 – Ф. П. Уваров, 19 – Д. Д. Шепелев), между мундирным бортом на уровне или чуть ниже первой пуговицы и бахромой эполета, причём наблюдается положительный наклон к эполетной пуговицы или к корешку эполета (фрагменты № 1 – А. А. Башилов, 5 – И. Н. Галатте, 8 – В. Г. Костенецкий, 10 – Ф. И. Мосолов, 12 – А. Э. Пейкер, 13 – В. Д. Рыков, 15 – С. Х. Ставраков, 18 – С. Н. Ушаков), а также между верхней пуговицей и лядуночной перевязью с таким же положительным наклоном.
Звезда ордена в 20-е годы XIX века носилась на мундирах далеко не всегда. Из девятнадцати разбираемых в данной статье портретов, среди которых девять действительных членов ордена различных степеней, звезда присутствует на мундирах лишь семи кавалеров (фрагменты № 4 – А. Вюртембергский, 10 – Ф. И. Мосолов, 12 – А. Э. Пейкер, 13 – В. Д. Рыков, 14 – А. Н. Сеславин, 15 – С. Х. Ставраков, 18 – С. Н. Ушаков), из них трое генерал-майоров: Пейкер, Рыков и Сеславин были почётными кавалерами.
Приведём фрагменты этих портретов для удобства с номерами, соответствующим порядковым номерам первого планшета.
Интересно, что на фрагментах портретов со звёздами под № 12 – А. Э. Пейкер, 13 – В. Д. Рыков, 18 – С. Н. Ушаков отчётливо видна кайма по борту лучей звезды, а оттенок звёзд существенно темнее белой эмали Мальтийского орденского креста, из чего можно сделать вывод о том, что данные звёзды шитые.
И наоборот, на портрете генерала Сеславина (фрагмент № 14) звезда изображена выпуклой, выгнутой по направлению от центра к концам лучей, сто в совокупности с гусарским доломаном даёт основание полагать о металлической звезде с эмалевым покрытием, возможно на заколке или с крепёжными скобками / усиками. Ношение подобных звёзд на мундирной одежде, расшитой объёмными шнурами кажется наиболее практичным и рациональным.
После Отечественной войны 1812 года и Заграничного похода орден Святого Иоанна Иерусалимского окончательно утратил свои позиции среди российских наград, носимых в колодках, порой уступая приоритет не только российским медалям, но и многочисленным иностранным орденам, вручаемым офицерам и генералитету от имени Монархов союзных держав.
На портретах Военной галереи в основном, Мальтийский орден располагался в конце колодки (фрагменты № 3 – И. О. Витт, 6 – Д. В. Голицын, 8 – В. Г. Костенецкий, 9 – Д. Д. Курута, 13 – В. Д. Рыков, 15 – С. Х. Ставраков, 16 – П. А. Строганов, 19 – Д. Д. Шепелев) или после серебряной медали «В память Отечественной войны 1812 года» на Андреевской ленте (фрагменты № 2 – А. Х. Бенкендорф, 10 – Ф. И. Мосолов, 12 – А. Э. Пейкер).
Безусловно, нельзя не отметить, орден Святого Иоанна Иерусалимского сыграл свою немаловажную роль в процессе формирования Наградной системы Российской Империи.
Но сложный междунаро-политический статус, тесные связи между орденом и Католической церковью, устройство по образцу классического монашеского ордена, неудобная система пожалования, несоответствие требованиям к ордену, как наградному инструменту в руках Монарха, возможность награждений не по заслугам, а по знатности рода, большие финансовые затраты на его содержание, привели Императора Александра I к отказу от его использования в Российской Наградной системе и возвращению к Екатерининским орденам Святого Георгия и Святого Владимира. Дальнейшее развитие Наградной системы в XIX веке подтвердило правильность выбранного решения.
На описываемый момент, в России орден, в понимании государственной корпорации, уже перестал существовать. Среди наград в «Месяцесловах» упоминался после остальных орденов, а в «Придворных месяцесловах», к примеру, за 1808, 1810 и 1811 года списки кавалеров данного ордена размещались даже после списков награждённых золотым оружием «За храбрость».
Автор выражает глубокую признательность и сердечную благодарность старшему научному сотруднику Отдела нумизматики Государственного Русского музея Михаилу Борисовичу Асварищу за предоставленные ценные материалы по ордену Святого Иоанна Иерусалимского для подготовки данной статьи.
По-прежнему, связаться с автором, высказать свои пожелания, предложения, аргументированную и подкреплённую источниками критику Вы можете по адресу электронной почты: [email protected] .
[1] 18.766. Полное Собрание Законов Российской Империи. С 1649 года. – Санкт-Петербург: Печатано в типографии II Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Т. XXV: 1798 – 1799., 1830. – С. 455-458.
[2] 24.134. Полное Собрание Законов Российской Империи. С 1649 года. – Санкт-Петербург: Печатано в типографии II Отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Т. XXXI: 1810 – 1811., 1830. – С. 74.
[3] Краткое топографическое, историческое и политическое описание Острова Мальты и Державного Ордена Св. Иоанна Иерусалимского, сделанное Григорием Краевским. В двух частях. В Санкт-Петербурге: При Императорской Академии наук. 1800. – С. 59-101.
[4] Молло Е. С. Орден Святого Иоанна Иерусалимского в России // Военная быль (Le passé militaire) № 80. Июль 1966 года. Париж: Издание Обще-кадетского объединения под редакцией А. А. Геринга. 1966. – С. 32-35.
[5] Спасский И. Г. Иностранные и русские ордена до 1917 года. Л.: Издательство Государственного Эрмитажа. 1963. – 196 с., ил.
[6] Молло Е. С. Орден Святого Иоанна Иерусалимского в России // Военная быль (Le passé militaire) № 80. Июль 1966 года. Париж: Издание Обще-кадетского объединения под редакцией А. А. Геринга. 1966. – С. 34.
[7] Хитрово В. С. Державный орден святого Иоанна Иерусалимского (По поводу статьи Евгения Молло) // Военная быль (Le passé militaire) № 81. Сентябрь 1966 года. Париж: Издание Обще-кадетского объединения под редакцией А. А. Геринга. 1966. – С. 39-41.
[8] Нунций — дипломатический представитель Папы Римского
[9] Там же, С. 40.
[10] Молло Е. С. Ещё об Ордене Святого Иоанна Иерусалимского в России // Военная быль (Le passé militaire) № 83. Январь 1967 года. Париж: Издание Обще-кадетского объединения под редакцией А. А. Геринга. 1967. – С. 43-44.
[11] Там же, С. 43.
[12] Каратаев М. Д. К вопросу о Мальтийском Ордене в России // Военная быль (Le passé militaire) № 87. Сентябрь 1967 года. Париж: Издание Обще-кадетского объединения под редакцией А. А. Геринга. 1967. – С. 31-33.
[13] Там же, С. 32.
[14] Фон Рихтер В. Г. Собрание трудов по русской военной медалистике и истории. Париж: Перв. Украинская тип. во Франции. 1972. – С. 53-58.
[15] Асварищ М. Б. Российский кавалерский орден и награды русских приорств ордена Св. Иоанна Иерусалимского // Рыцари Мальтийского креста. Материалы научной конференции 15-16 мая 2006 г. Сб. статей. – СПб.: ООО «Селеста». 2006. – С. 5-15. / Асварищ М. Б. Кавалеры ордена св. Иоанна Иерусалимского в России после 1810 г. // Материалы и исследования Отдела нумизматики ГЭ. СПб. 2009. – С. 214-225. / Асварищ М. Б. Бриллиантовые кресты русских приорств ордена св. Иоанна Иерусалимского // ГИМ. Нумизматические чтения 2010 года. М., 2010. С. 69–70. / Асварищ М. Б. Мальтийский орден в России (1797–1810) // Труды Исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета № 11. СПб.: Санкт-Петербургский государственный университет. 2012. – С. 52-65. / Асварищ М. Б. К вопросу о типологии знаков ордена св. Иоанна Иерусалимского // Мальтийский орден и Россия. Материалы научной конференции 21-22 ноября 2013 года / Гос. музей-заповедник «Гатчина». Санкт-Петербург: Петроцентр, 2013. – С. 49-59. / Асварищ М. Б. Портрет Мальтийского кавалера // Русские портреты XVIII — начала ХХ вв. Материалы по иконографии. Выпуск IV. / Комитет по русской иконографии. Сост. С. А. Подстарицкий. М.: Аватар. 2015. – С. 182-193. и другие…
[16] Асварищ М. Б. Российский кавалерский орден и награды русских приорств ордена Св. Иоанна Иерусалимского // Рыцари Мальтийского креста. Материалы научной конференции 15-16 мая 2006 г. Сб. статей. – СПб.: ООО «Селеста». 2006. – С. 11.
[17] Подмазо А. А. Образы героев Отечественной войны 1812 года. Военная галерея Зимнего дворца: альбом – справочник. М.: Русские витязи. 2013. – С. 58.
[18] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1811. – С. 665.
[19] Там же, С. 666.
[20] Военная галерея 1812 года: издано по повелению государя императора / [под ред. и с предисл. Вел. кн. Николая Михайловича; при участии А. А. Голомбиевского]. С.-Петербург: Экспедиция заготовления государственных бумаг. 1912. – С. 128-129.
[21] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1802. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1802. – С. 297-325.
[22] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1805. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1805. – С. 390-432.
[23] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1808. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1808. – С. 620-662.
[24] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1810. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1810. – С. 604-638.
[25] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1811. – С. 641-676.
[26] Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1811. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 28.
[27] Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1812. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 30. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1813. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 31. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1814. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 30-31. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1815. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 33. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1816. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 33-34.
[28] Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1818. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 29-30. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1819. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 29-30. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1820. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 29. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1821. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 29-30. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1822. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 24. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1823. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 24 (25). (Порядковый номер страницы «25», но на листе стоит два № «24» подряд). / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1824. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 25. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1825. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 26. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1826. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 28. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1827. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 39. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1828. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 43. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1829. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 43-44. /
[29] Месяцеслов и Общий Штат Российской Империи на 1831. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 36.
[30] Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1812. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 610. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1813. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 649. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1814. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 661. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1815. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 700. / Месяцеслов с росписью чиновных особ или Общий Штат Российской Империи на лето от Рождества Христова 1816. Санкт-Петербург: При Императорской Академии Наук. Часть первая. – С. 745.
[31] Епатко Ю. Иконографические прототипы двух портретов Военной галереи Зимнего дворца // Русские портреты XVIII — начала ХХ века. Материалы по иконографии. Выпуск VI. / Комитет по русской иконографии. Сост. С. А. Подстарицкий. – М.: «Русские Витязи». 2017. – С. 182-193.
[32] Подмазо А. А. Указ. соч. С. 780.
[33] Русский биографический словарь: Кнаппе – Кюхельбекер. / Изд. под наблюдением председателя Императорского Русского Исторического Общества А. А. Половцова. – Санкт-Петербург: Тип. Главного Управления Уделов. 1903. – Т. 9. – С. 613.
[34] Военная галерея 1812 года <…>. С. 128.
[35] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1811. – С. 662.
[36] Подмазо А. А. Указ. соч. С. 437.
[37] Там же, С. 58.
[38] Военная галерея 1812 года <…>. С. 155-156.
[39] Список кавалерам Императорских Российских орденов всех наименований на лето от Рождество Христова 1827. – Санкт-Петербург: при Императорской академии наук. 1828. – Часть I – С. 77.
[40] Список кавалерам Императорских Российских орденов всех наименований на лето от Рождество Христова 1828. – Санкт-Петербург: В типографии Ивана Глазунова. 1829. – Часть I – С. 79.
[41] Список кавалерам Императорских Российских орденов всех наименований за 1829. – Санкт-Петербург: при Императорской академии наук. 1830. – Часть I – С. 79.
[42] Список кавалерам Императорских Российских орденов всех наименований за 1831 год. – Санкт-Петербург: при Императорской академии наук. 1832. – Часть I – С. 76.
[43] Список кавалерам Императорских Российских орденов всех наименований за 1832 год. – Санкт-Петербург: при Императорской академии наук. 1833. – Часть I – С. 74.
[44] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1810. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1810. – С. 608.
[45] Военная галерея 1812 года <…>. С. 226.
[46] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1810. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1810. – С. 619.
[47] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1805. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1805. – С. 413.
[48] Русский биографический словарь: Алексинский – Бестужев-Рюмин. / Изд. под наблюдением председателя Императорского Русского Исторического Общества А. А. Половцова. – Санкт-Петербург: Тип. Главного Управления Уделов. 1900. – Т. II. – С. 610-611.
[49] Асварищ М. Б. Бриллиантовые кресты русских приорств ордена св. Иоанна Иерусалимского // ГИМ. Нумизматические чтения 2010 года. М., 2010. С. 69–70.
[50] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1805. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1805. – С. 413.
[51] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1811. – С. 669.
[52] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1811. – С. 650.
[53] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1811. – С. 656.
[54] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1810. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1810. – С. 627.
[55] Подмазо А. А. Указ. соч. С. 58.
[56] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1811. – С. 667.
[57] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1811. – С. 666.
[58] Подмазо А. А. Указ. соч. С. 669.
[59] Там же.
[60] Сильченко Т. Н. Исследование картин рентгеновскими и ультрафиолетовыми лучами. // В Сб. статей Государственного Эрмитажа «Реставрация и исследование художественных памятников». М.: Искусство. 1955. – С. 6-21. / Технология и исследование произведений станковой и настенной живописи / В. Я. Бирштейн, В. П. Голиков, И. П. Горин, Ю. И. Гренберг, Р. А. Девина и др. / под ред. Ю. И.Гренберга. – М.: Изобразительное искусство. 1987. – С. 113-126.
[61] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1811. – С. 666.
[62] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1811. – С. 667.
[63] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1811. – С. 639.
[64] Асварищ М. Б. Бриллиантовые кресты русских приорств ордена св. Иоанна Иерусалимского // ГИМ. Нумизматические чтения 2010 года. М., 2010. С. 69–70.
[65] Подмазо А. А. Указ. соч. С. 185.
[66] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1811. – С. 643.
[67] Подмазо А. А. Указ. соч. С. 647.
[68] Придворный Месяцеслов на лето от Рождества Христова 1811. В С. Петербурге – при Императорской Академии Наук. 1811. – С. 655.
[69] Военная галерея 1812 года <…>. С. 229.
[70] Подмазо А. А. Указ. соч. С. 603.
[71] Граф Павел Александрович Строганов: (1774-1817). Историческое исследование эпохи Императора Александра I / Великий князь Николай Михайлович: [в 3 т.]. Санкт-Петербург: Экспедиция заготовления государственных бумаг. 1903. – Том третий. – С. 304.
С уважением Сергей Головин
__________________
