Евгений Князев. Поворотные моменты

Сегод­ня мы встречаемся с че­ло­ве­ком, чьё имя ста­ло настоя­щим сим­во­лом рос­сий­ско­го теат­раль­но­го ис­кус­ства. Евгений Князев — не прос­то вы­даю­щий­ся актёр театра им. Евгения Вахтангова, но и один из тех ред­ких мас­теров, чья твор­ческая биография поражает своим разно­образием и глу­биной. Каждая его роль — будь то легендарный прорицатель Вольф Мессинг, трагический князь Николай Болконский или проти­воре­чивый Алексей Каренин — это глубокое погру­жение в характер, фи­ли­гран­ная работа с текстом и без­граничная преданность искусству. Мы заметили постоянное преображение актёра во время встречи. Встреча с журналистами — это тоже игра, подача себя, художественный рассказ. Но талант Евгения Владимировича не ограничивается только актёрской деятельностью. Будучи ректором Театрального института имени Б. Щукина, он передаёт свой богатый опыт молодому поколению артистов, воспитывая новые таланты. Предлагаем погрузиться вместе с нами в увлекательный мир театра и открыть для себя новые грани таланта этого удивительного артиста.

Кристина Симкина: Евгений Владимирович, в этом году Вы отметили юбилей, поэтому позвольте от всего сердца поздравить Вас с новым жизненным этапом и побеседовать об искусстве и театре. Какие моменты в своей карьере Вы считаете самыми важными или поворотными?

Евгений Князев: Знаете, любой день в карьере или жизни человека может стать поворотным. А куда тогда деть те дни, когда ты шёл к этому сàмому поворотному моменту? Вот самый сложный момент, поэтому, если начинаешь чем-то заниматься и у тебя получается, то это никакая не случайность, а цепь закономерностей. Даже в «Пиковой даме» есть такая фраза «случай-сказка-анекдот», случаи, которые могут привести к каким-нибудь радостным или, наоборот, трагическим событиям, как у Пушкина, поэтому на все следует обращать внимание. Если выбираешь эту жизнь, то по выбранному пути нужно идти долго.

К примеру, великий режиссёр Пётр Наумович Фоменко, с которым мне довелось работать. Однажды я отказался принимать участие в его следующем проекте, на то у меня были какие-то свои основания, я ему об этом сказал. Он ответил, что отпускает меня, но потом так обиделся, что даже перестал здороваться, и когда видел меня, старался пройти по другой стороне, а я чувствовал себя каким-то без вины виноватым, потому что он же сам спрашивал, кто не хочет или не может участвовать в его новой постановке.

Я продолжал здороваться и искал встречи с ним, хотел извиниться, но он не принимал, и вдруг года через полтора сам подошёл ко мне и сказал: «Я начинаю одну работу и вот смотрю на тебя, ты сейчас находишься в состоянии, как будто без вины, а виноват. Я хочу, чтобы ты был занят в этом спектакле». А это как раз и был спектакль «Без вины виноватые», ставший потом лауреатом государственной премии. Мы получили за этот спектакль все мыслимые и немыслимые призы, какие могли быть. Вся Москва приходила смотреть нашумевшую постановку Петра Наумовича Фоменко и была потрясена ею. Вот важная веха, а что к ней привезло? Мой конфликт с Фоменко, который позже назначил меня на этот спектакль. А если бы я с ним не поссорился, выбрал бы ли он меня тогда из той огромной группы талантливых молодых артистов, которыми всегда славился театр Вахтангова?

Рубен Николаевич Симонов и Евгений Рубенович Симонов

К.С.: Есть ли у Вас любимые режиссёры или актёры прошлых лет, которые оказали на Вас наибольшее влияние?

Е.К.: Я бы назвал Петра Фоменко, Римаса Туминаса, Гария Черняховского.

К.С.: Или, может быть, это были люди не из актёрской сферы, которых Вы встречали по жизни?

Е.К.: Любой человек так или иначе оказывает на тебя какое-то влияние. Например, мой учитель по литературе, который приучил меня к чтению, за что я ему благодарен.

Когда я учился в техническом вузе, то ходил в библиотеку, и там я поинтересовался у одной женщины, что бы она предложила прочитать из современной литературы. Она заметила: «Надо же, у вас есть интерес к чтению». Это был конец 70-х годов, тогда считалось модным читать разные журналы («Новый мир»), иностранную литературу. Она давала мне на несколько дней эти журналы, которые были всегда на руках, чтобы я прочитал какую-нибудь современную повесть. Это человек, который влиял на меня и дальнейшую жизнь? Влиял. А как в моей профессии можно обойтись без литературы?

Потом я поступил в самодеятельность в техническом вузе, и руководитель этой студии, Зоя Григорьева, так любила театр и вахтанговскую, щукинскую школу, что, возможно, именно она и влюбила меня в неё. Когда я, уже закончив горный институт, всё-таки сказал, что хочу поступать в театральный, в моём сознании было только Щукинское театральное училище, потому что на меня повлиял её выбор и слова.

Я вообще всегда стремился к людям старше и умнее меня, поскольку черпал от них ту информацию, которая мне пригождалась. Я слышал, как они говорили: «А я вот прочитал в такой-то книге…», запоминал или где-то записывал, а потом бежал в библиотеку и искал эту книгу, чтобы прочитать. Наверное, я и сам этого хотел, а тогда мне просто было интересно.

Я вообще всегда стремился к людям старше и умнее меня, поскольку черпал от них ту информацию, которая мне пригождалась.

Алексей Сидельников: А как дома отнеслись к тому, что Вы решили стать ближе к театру, а не к горному делу?

Е.К.: Я мог бы раньше поступить, но родители были против и сказали, чтобы я сначала получил настоящую специальность, а уже потом шёл в артисты. Поэтому я и закончил институт, о чём впоследствии пожалел: если сейчас только второе образование платное, то тогда, в 70-е годы, мне было нужно разрешение Министерства высшего и среднего специального образования. И я ходил туда, обивал пороги и упрашивал, чтобы мне дали такую справку для театрального института, и в итоге получил её, за что я благодарен Министерству, которое могло бы формально сказать: «Ты получил одно образование и всё, до свидания». А они пошли мне навстречу. Вот эти стечения обстоятельств и создают твою судьбу и биографию.

К.С.: Евгений Владимирович, не сек­рет, что в сутках 24 часа. Как Вам удаётся совмещать ректорство с игрой в театре и съёмках в кино? Насколько это сложно для Вас?

Е.К.: Это элементарно, просто нужно распределить свою жизнь, расставить приоритеты. Знаешь, сколько часов в сутках — отводишь часы на сон, дальше — на то, во сколько встаёшь, понимаешь, в какие часы должен сделать  свои домашние дела. То, что у тебя остается, очень чётко распределяешь и идёшь по этому жёсткому графику, тогда всё будет получаться.

К.С.: Продолжая тему Щукинского института и одновременно за­тра­гивая семейную тему, не могу не упо­мянуть, Евгений Вла­димирович, Вашу жену, Елену Александровну, доктора искусствоведения, которая заведует кафедрой в Щукинском институте. В связи с этим хотелось бы спросить, повлияла ли Елена Александровна на какие-то Ваши увлечения и интересы в области искусства? Что самое удивительное Вы узнали от неё?

Е.К.: Думаю, жена влияет на мужа, потому что существует такая поговорка или пословица, или даже мудрость: «Покажи мне твою жену, и я тебе расскажу, кто ты». Так что, конечно, необходимо ей соот­вет­ст­вовать, ты же не можешь быть полным идиотом рядом с ней, несмотря на прочитанные мною книги в детстве и в институте. Нужно ведь ещё разговаривать, нужно размышлять, нужно думать. Иногда идёшь с человеком и не знаешь, как два слова связать, и тебе тогда становится так скучно с ним, ты думаешь: да Господи, ну, скорее бы ты уже отвязался от меня. Или я лучше промолчу, чем буду отвечать или разговаривать с таким человеком.

Скорее не моя жена влияла, а мне было надо, чтобы она со мной не скучала и не думала, зачем ей рядом такой примитивный человек. Поэтому я старался смотреть, чем она занимается, а так как мне хотелось с ней разговаривать, то я тоже пытался чем-то её удивить, сказать ей что-то необычное, что для себя открыл, а она отвечает: «Да, да, я это знаю» — и проводит такой экскурс в историю, что я просто пожимаю плечами и думаю: нет, никогда мне до твоего уровня не дотянуться. Чем можно взять? Наверное, теми успехами, которых сам добиваешься в своей профессии или когда тоже становишься лидером в своей области.

Скорее не моя жена влияла, а мне было надо, чтобы она со мной не скучала и не ду­мала, зачем ей рядом такой примитивный человек.

К.С.: Теперь поговорим не­пос­ред­ст­вен­но о театре имени Евгения Вах­тан­го­ва, где мы сегодня находимся. В чём прин­ци­пиаль­ное отличие вах­танговской театральной школы?

Е.К.: Эта школа создавалась Ста­нис­лав­ским, чьим учеником был Вах­тангов, которому было поручено нести учение Константина Сер­гее­вича в жизнь. Но Евгений, будучи сам по себе талантливым учеником и яркой личностью, искал новую форму ме­то­дологии Ста­ни­слав­ского, по­лу­чив­шую на­звание «фан­тас­ти­ческий реализм». Вахтангов научился каким-то образом сделать школу своего учителя не сухой и замученной, а нашел в ней яркие формы существования, не теряя глубины содержания.

Долгие годы мы этим поль­зовались и от­ли­чались от других школ, а сейчас прак­ти­чески всё срав­нялось. Огромное количество наших учеников работает в других театральных школах, но мы все равно проповедуем вах­танговскую школу, потому что ме­то­до­логия Ста­ни­слав­ского никуда не де­лась. 110 лет школе и 110 лет ме­то­до­логически мы существуем так, как было предложено когда-то Кон­стантином Сер­геевичем, конечно, с изменениями на се­год­няш­ний день. Мы не архаичные и очень быстро чув­ствуем дви­же­ние времени. Вах­тангов был нова­тором теат­рального дела, и в нашей школе тоже при­вет­ст­вует­ся но­ва­торство, но то, где есть очень серьёз­ная смысловая нагрузка.

К.С.: Есть ли у Вас какой-то особый ритуал перед выходом на сцену?

Е.К.: Сосредоточиться и чтобы дорогу перед выходом на сцену никто не перешёл. Пустяк, но для меня важно, помогает. На одном из последних спектаклей я не соблюдал придуманную мною традицию, и вдруг на сцене вылетело из памяти какое-то слово, и я подумал: это потому что ты не сделал то-то, вот у тебя и не получилось. (Смеётся) Я наблюдал, как кто-то из артистов тихонечко выходит на сцену, чтобы никто не видел, присаживается и дотрагивается пальцами до сцены. Мне ещё нравится, если я гвоздик какой-нибудь найду.

А.С.: А что насчёт объёмных текстов, как же Вы их запоминаете?

Е.К.: Это всё навыки, ремесло.

А.С.: А если забыли?

Е.К.: Значит, наступает про­фес­сио­наль­ная не­при­год­ность. Вся­кое бы­вает, сло­во вы­ле­тит из го­ло­вы — вы­кру­чивай­ся. Хуже, когда пьеса в стихах, а ты забыл рифму и думаешь: как быть? И в какой-то момент понимаешь: ага, ты был не сосредоточен на тексте, произносил его на автомате, а надо быть все время в материале, и это своего рода тебе урок. Когда понимаешь, о чем говоришь, пусть ты и скажешь не текстом автора, а своими словами, но ты выкрутишься, а если ты не в материале и не сосредоточен, то даже и не вспомнишь, на каком месте запнулся.

А.С.: У Вас не было когда-то боязни зала?

Е.К.: Была не то что боязнь зала, — я и сейчас боюсь, — но если мне говорят, что нужно выйти перед аудиторией и что-то сказать, я сам лично ненавижу, когда идёт какая-то ненужная болтовня, нужно мысль говорить. И поэтому я судорожно придумываю, о чём должен говорить, какие слова произнести для самого себя. И когда возникает мысль, тогда и речь строится достаточно быстро, поэтому профессия — это всё.

К.С.: Евгений Владимирович, по­бы­вав лич­но на Ва­ших спек­так­лях «Вой­на и мир», «Маскарад» и «Обыкно­вен­ное чудо», могу с пол­ной уве­рен­ностью заявить, что для меня было настоящим чудом увидеть Вас на сцене и наслаж­даться Вашей актёрской игрой. В тех спектаклях, где Вы принимаете участие, чувствуется невероятная глубина, про­ник­но­вен­ность и, конечно же, эмо­цио­наль­ная отдача, поэтому я бы хотела задать пару личных вопросов. На примере князя Бол­конского: какую внут­рен­нюю ра­бо­ту Вы проде­лываете, чтобы передать его сложный характер, и как после таких не­вероятных ролей вы справляетесь с эмо­цио­нальной нагрузкой?

Е.К.: Это всё то же самое ремесло: ты репетируешь, а для чего? Репетиция, в переводе с фран­цуз­ского, повторять. Мы повторяем несколько раз, чтобы потом передать ту или иную эмоцию, но учителя постоянно нам говорили: да, ты знаешь, что будешь говорить, но эта подлинная эмоция должна прийти к тебе здесь, сейчас, и тогда ты передаёшь её зрительному залу.

Но дальше подключаются лич­ностные качества самогò Николая Андреевича Болконского, который был большим патриотом России и любил свою Родину. Когда в период нашествия Наполеона он понимал, что французы продвигаются по России, для него это была огромная беда. И это же нужно суметь сказать такие слова сыну, провожая его на фронт: «Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне, старику, больно будет. А коли узнаю, что ты повёл себя не как сын Николая Болконского, мне будет стыдно!». Когда я их произношу и впускаю в себя, я думаю про этого человека, сколько же в нём боли, чтобы можно было вот так мыслить. А когда он узнает о том, что французы находятся уже недалеко от Смоленска, для него это трагедия, которая кричит, что погибло самое ценное, Россия.

Каждый раз слова Болконского лично взволновывают меня. На сцене моя задача, — чтобы зрительный зал тоже подумал о том, что он живет в России, которая сейчас находится в опасности, и что нам всем надо что-то делать для спасения своей Родины и помощи ей. Это и есть в Болконском, а время 1812 года и нынешнее совпали просто как переводная картинка, одно наложилось на другое, и даже нет никаких отличий.

На сцене моя задача, — чтобы зрительный зал тоже подумал о том, что он живет в России, которая сейчас находится в опасности, и что нам всем надо что-то делать для спасения своей Родины и помощи ей.

К.С.: Поскольку различные виды искусства так или иначе переплетаются между собой и в вашем театре есть уникальный вы­ставочный зал «Пристань», по­свя­щён­ный од­но­имён­но­му спектаклю, в котором Вы также при­нимали участие, позвольте по­ин­те­ресоваться, какое значение лично для Вас имеет этот спектакль и его память в контексте музея Вахтангова?

Е.К.: Для нас и театра Вахтангова это знаковый спектакль. На тот момент Ри­мас Ту­ми­нас уже ставил большие спектакли в разных городах, и в Москве, и в своём Вильнюсе, но здесь он поднял театр Вахтангова на такую не­обыкновенную высоту, что память о данной постановке будет долго жить в сердцах тех, кто лично над ней работал. Поэтому мы очень благодарны ему за постановку именно этого спектакля.

Там были заняты наши легендарные актёры, для которых сумели придумать уди­вительные роли, потому что, знаете, когда говорят про возраст, то думают: чем он удивит? Да ничем, свои лучшие роли он уже сыграл в кино или где-то ещё. И вдруг все эти наши звёзды заиграли такими яркими гранями, что зрительный зал просто ахнул. Вот такая, оказывается, у нас труппа, и что старики — наша гордость.

Почему называется именно «Пристань»? Потому что мы, как театр, в театральном мире тоже бороздим свой «океан». И каждый корабль, который принадлежит к какому-то театру, где-то оста­навливается для того, чтобы сыграть спектакли. И вот полная труппа театра Вахтангова причаливает к пристани на Арбате, выходят артисты и начинают играть. Все-все-все те, кто есть в театре, но, конечно, мы отдаём предпочтение большим артистам: в спектакле играли Владимир Этуш, и Юлия Борисова, и Юрий Яковлев, и Василий Лановой, Людмила Мак­са­кова, Ирина Купченко, Галина Коновалова — вот эта плеяда артистов, которые потрясли зрительный зал, нас всех. Мне повезло тоже там оказаться, этот спектакль — наша легенда.

…в спектакле играли Вла­ди­мир Этуш, и Юлия Бо­рисо­ва, и Юрий Яковлев, и Василий Лановой, Людмила Макса­ко­ва, Ирина Куп­ченко, Га­лина Ко­­но­ва­ло­ва — вот эта плея­да ар­тис­тов, ко­то­рые по­тряс­ли зри­тельный зал, нас всех.

К.С.: Совсем недавно, 25 сентября, музейное пространство театра Вахтангова пополнилось новой мультимедийной выставочной зоной «Гений места». В чём уникальность этой концепции и как она связана с историей театра? Обращалась ли к Вам Ваша дочь Ася во время подготовки этого экспозиционного пространства?

Е.К.: Ася обращалась ко мне как к артисту, а не как к отцу, поэтому моё присутствие в этом пространстве есть. Это прекрасная выставка, необычная, оригинальная, ни в одном театре и музейном пространстве такого нет. В театре Вахтангова было очень много талантливых режиссёров, отсюда и название — «Гений места». Про каждого из них там есть история, которую можно послушать, и даже посмотреть и прикоснуться к кое-каким вещам. На эту экспозицию пускается всего 13 человек за раз, поэтому записаться туда достаточно трудно, но те, кто попадут, останутся довольны, что они соприкоснулись с такой необычной историей театра Вахтангова.

К.С.: По Вашему мнению, подобные проекты могут ещё больше повысить интерес публики к театрам, особенно среди молодёжи?

Е.К.: Молодёжь тянется к настоящему. Когда мы говорим, что никому ничего не надо, молодёжь у нас плохая, это неправда. Если спектакль живой, современный, с хорошим ритмом и там есть смысловые нагрузки, то, значит, через какое-то время найдутся люди, которые будут это воспринимать, они придут и скажут своим: «Товарищ, слушай, я вчера был на спектакле «Война и мир». Конечно, он идёт пять часов, но это так неожиданно. Я считаю, что надо сходить посмотреть». И вот на спектакле «Война и мир», который идёт пять часов, у нас две трети зала молодежь. Не дамы престарелые и не подержанные театралы, а именно те молодые люди, которые пришли за мыслями, за душой, чтобы с ними поговорили. И мы таким образом выполняем миссию театра как врачевателя души и че­ловека, а ещё театр осу­ществляет про­све­ти­тель­скую задачу, это со счётов сбрасывать никак нельзя.

Любое искусство несёт в себе про­све­ти­тель­скую миссию. Когда ты при­ходишь в любой музей, смотришь на «Мадонну», на «Ночной дозор», ты приходишь просто на эти картинки посмотреть? Нет же, ты приходишь соприкоснуться с чем-то, что мог создать только один человек, что было свойственно сотворить только ему, и ты думаешь: как?! Тогда ты смотришь и пытаешься запечатлеть в своей памяти, воображении, чувствах то, что ты увидел. Театр, если он является предметом искусства, а я вам скажу, что он редко, но бывает таковым, тоже несёт в себе очень высокую миссию.

Когда ты приходишь в любой музей, смотришь на «Мадонну», на «Ночной дозор», ты приходишь просто на эти картинки посмотреть? Нет же, ты приходишь соприкоснуться с чем-то, что мог создать только один человек, что бы­ло свой­ст­вен­но со­тво­рить только ему, и ты думаешь: как?!

К.С.: 19 ноября на исторической сцене театра Вахтангова пройдёт Ваше совместное выступление с Большим симфоническим оркест­ром имении П.И. Чай­ков­ско­го, где про­зву­чит «Борис Годунов» А.С. Пушкина в честь 200-летия со дня на­писания ис­то­ри­ческой драмы. В чём, по Вашему мнению, заключается особенность этого проекта?

Е.К.: Для меня важность заключается в том, что именно в ноябре 1825 года Пушкин завершил написание «Бориса Годунова» и в письме своему другу князю Вяземскому писал: «Трагедия моя кончена; я перечёл её вслух, один, и бил в ладоши и кричал, ай да Пушкин, ай да сукин сын!». Я вам могу сказать, что на сегодняшний день эта вещь абсолютно современна, она ни на секунду не устарела. Народ, который безмолвствует и хочет, чтобы сразу у него всё было, опять обманывают и дурят, и приходится говорить Борису Годунову: «Живая власть для черни ненавистна, они любить умеют только мёртвых».

Хочется предостеречь людей от всех Лжедмитриев, которые рвутся до власти и тут же тебе могут сказать: «Вот тот царь заставлял тебя работать и платить налоги, да и жили вы голодно, а я вас только жаловать буду». Народ думает: «Ах, какой хороший правитель, теперь у нас всё будет хорошо». А пожив на белом свете, я хочу спросить у кого-нибудь из народа: на какие средства или чем тебя будут жаловать, если никто не работает и ничего не делает? Как это? Что ты сделаешь? И так далее. Мы собрали великую музыку и попытаемся вместе с оркестром и замечательным дирижёром Димой Юровским провести данное мероприятие. С моей точки зрения, это целая акция, да и потом «Борис Годунов», по большому счёту, — драма для чтения, поскольку сыграть её на сцене трудно, не наберёшь полную толпу народа, а воображением своим нарисовать можно, что я и попробую сделать.

Хочется предостеречь лю­дей от всех Лже­дмит­риев, ко­то­рые рвут­ся до власти

К.С.: Не сомневаюсь, что это будет грандиозное событие.

Поскольку я провожу интервью для журнала под названием «Кол­лек­ция», не могу не спросить: Вы сами что-ни­будь кол­лек­цио­нируе­те? Или, может быть, были увлечения в детстве?

Е.К.: В детстве я любил кол­лек­цио­ни­ро­вать всё подряд. Начинал, наверное, с фантиков, собирал марки, этикетки, ездил на телеграфы гасить открытки, но с возрастом кол­лек­цио­ни­ро­ва­ние ку­да-то ушло, я понял, что коллекции прекрасно со­хра­няются в музеях. Я не могу позволить себе купить Рембрандта, но могу прийти в музей и посмотреть на него там. Домой я покупаю картины не для кол­лекции, а для украшения своего собственного интерьера, но только те, которые мне нравятся и в которых я вижу некую на­пол­нен­ность, глубину, необычность письма. Может быть, через годы одна из них станет предметом искусства, и я буду счастливым обладателем картины такого-то автора.

Я не могу позволить себе купить Рембрандта, но могу прийти в музей и по­смотреть на него там. Домой я покупаю картины не для кол­лекции, а для укра­шения своего собственного интерьера.

К.С.: А какую картину из Вашей нынешней коллекции Вы бы называли самой любимой?

Е.К.: К сожалению, не помню их названия, но у меня есть кар­ти­ны, которые я купил, например, в Воронеже, Омске, на выставке художников на Арбате, они такие необычные. Мне также нравится портрет, подаренный Ильёй Комовым, он писал меня в двух работах — «Маскарад» и «Пиковая дама». Ещё мне нравятся работы Татьяны Сельвинской и Елены Кочелаевой.

К.С.: Евгений Владимирович, Вы много где бываете, часто путешествуете по России, регулярно даёте интервью, популяризируете театр и искусство в целом. Какое напутствие Вы можете дать молодому поколению?

Е.К.: Прежде всего, чтобы жить было интересно, вам нужно учиться и очень много узнавать для себя, потому что только в молодости можно быстро запомнить большое количество разнообразной инфор­мации, которой в дальнейшем будешь пользоваться. Вы сами строите свою жизнь, являясь её хозяином, нельзя полагаться на то, что кто-то сделает это за вас.

Что бы ещё хотелось сказать? Цените близких, Родину, помните учителей, которые многое вам дали и открыли окно в жизнь, и жи­вите глу­боко, ярко, ин­те­рес­но. Интересно будет только тогда, когда знаешь, чего хочешь, по-другому нельзя.

Цените близких, Родину, помните учителей, которые многое вам дали и открыли окно в жизнь, и живите глубоко, ярко, интересно

К.С.: Евгений Владимирович, а в каком месте театра вы нас принимаете? Это очень красивый кабинет.

Е.К.: Стоит отметить для журнала «Коллекция», что мы с вами в кабинете самого Михаила Алек­санд­ро­ви­ча Ульянова! Сегодня кабинет сохраняется как историческое помещение, связанное с име­нами режис­сёров. Но также исполь­зует­ся для встреч, например, как сегодняшняя. Здесь всё оставлено, как было при Михаиле Ульянове. На столе под стеклом его вещи. В частности значки, именной блокнот для записей и рас­по­ря­жений, грамота и т.п. Вещи, которые вокруг нас часто ценны именно своей исторической памятью.

К.С.: Кого бы Вы порекомендовали, например, из Ваших коллег по театру в качестве следующего героя интервью для нашего издания?

Е.К.: У нас много интересных людей: например, замечательная Юлия Рутберг или молодые ребята — Витя Добронравов, Максим Севриновский, Ксения Трейстер, Кирилл Крок. Это важно, уметь делать своё дело, мне такое нравится.

А.С.: И в завершение: Вы помните все свои проекты? Например, Вы могли играть в эпизоде фильма «Умение кидать мяч» с Алек­санд­ром По­ро­хов­щи­ко­вым? Нигде не написано, что Вы там снимались, но я отметил Вас именно по этой картине.

Е.К.: Да, я принимал там участие.

К.С.: Благодарю Вас, Евгений Вла­ди­ми­ро­вич, от всей души за такое ув­ле­ка­тель­ное интервью, было невероятно приятно беседовать с Вами. Желаю дальнейших творческих успехов, новых интересных спектаклей и ролей, и радуйте Ваших преданных зрителей своим талантом ещё долгие годы!

Post scriptum от редакции.

При подготовке этого материала встал вопрос о выборе фотографий, сделанных фотографом Андреем Лобановым. К сожалению, мы не смогли выбрать несколько требуемых кадров и решили поставить блоки изображений, соот­вет­ст­вую­щие настроению интервью, ведь Евгений Владимирович Князев не только поговорил с нами, но и показал актёрскую игру. Актёр всегда актёр!

• Евгений Князев, Алексей Сидельников
• Кристина Симкина, специальный корреспондент журнала «Коллекция»

• Евгений Князев и Андрей Лобанов. Интервью для журнала «Коллекция». Фотограф Алексей Сидельников
• Кристина Симкина, Евгений Князев и Алексей Сидельников. Фотограф Андрей Лобанов

Материал подготовлен посредством
системы Any To Text

Умер Василий Лановой

Скончался Владимир Этуш…

__________________

 Обсудить материал >>>