Изобилие. Саратовский художественный музей им. Радищева

Саратовский художественный музей им. Радищева пред­став­ляет вы­ста­воч­ный проект «Изобилие». Под этим на­зва­нием скры­вает­ся од­на из клю­чевых тем в со­ветском ис­кусстве. Она рас­крывалась в раз­личных жан­рах и сю­жетах, но всег­да бы­ла связана с идеей о том, что советский народ живет хорошо и счастливо, трудится на благо Родины и получает осязаемый результат труда – изобилие продуктов и товаров народного потребления.

В состав выставки вошло более 40 полотен советских живописцев, 18 агитационных плакатов конца 1920-х – 1930-х годов, несколько книжных изданий, а также предметы декоративно-прикладного искусства из собрания Радищевского музея.

На примере экспозиции, пред­став­лен­ной в вы­ста­воч­ном за­ле Энгельсской кар­тин­ной га­ле­реи, мож­но про­сле­дить эво­лю­цию те­мы изо­би­лия в со­вет­ском ис­кусстве.

Так, в конце 1920-х – 1930-е годы советский народ стол­кнулся с труд­нос­тями, свя­занными с коллективизацией и ин­ду­ст­риализацией, пе­ре­стройкой эко­номики на со­циа­листические ре­льсы. На­ходясь в блокаде «ка­пи­талисти­ческого мира», молодое государство было вынуждено усиленно аккумулировать внутренние ресурсы – как рабочие, так и интеллектуальные. И в этом плане агитационный плакат, призывающий на стройки, в колхозы, на производства, играл крайне важную роль в достижении лучших экономических результатов, всеобщего благоденствия и достатка. Плакат прост в производстве, выпускается большими тиражами и доходчиво доносит мысль даже до неграмотной части населения за счёт ясной картинки и обращения к контрасту «было – стало».

Также на выставке ши­ро­ко пред­став­ле­ны жи­во­пис­ные произ­ве­дения это­го пе­риода, от­ражающие но­вую идео­логию и но­вую жизнь: бес­крайные воз­деланные колхозные поля (Павел Кузнецов «Сбор капусты», 1937; Фёдор Белоусов «Уборка хлеба», 1934), развивающиеся производства (Елена Бебутова «Каучук», до 1938), образы рабочих и колхозников (Михаил Аринин «Жница», 1927; Павел Кузнецов «Сбор яблок», конец 1930-х), разнообразные натюрморты. Замечательным дополнением к теме изобилия 1930-х гг. стали фарфоровые изделия, произведенные на отечественных предприятиях и иллюстрирующие Выставку достижений народного хозяйства СССР в Москве (ВДХН) – кувшин (Вербилки, 1939), статуэтка «Колхозница с овощами» (Ликино-Дулево, 1939), статуэтка «Украинец с арбузами» (ЛФЗ, 1939), статуэтка «Колхозница с хлопком» (Ликино-Дулево, 1939).

Наибольшей популярности тема изобилия в советском искусстве достигает к 1950–1960-м годам, когда страна переходит от послевоенного восстановления к экономическому росту. На полотнах – бурно отстраивающиеся города (Павел Кузнецов «Москва. Строительство школы», 1954), раз­вивающиеся села (Глеб Савинов «Новый магазин в Пристанном», 1968), промышленные пейзажи (Леонид Гусев «Ин­дуст­риальный пейзаж», 1962), заполненные прилавки магазинов (Павел Кузнецов «В булочной», 1955).

Нельзя не ­за­метить, что в работах послевоенного периода часто фигурирует тема «хлеба», что неудивительно с учетом пережитых народом потрясений и голода: тра­диционное символическое значение хлеба – отсутствие голода, насыщение (чего только стоят русские пословицы о хлебе – «Хлеб – всему го­лова», «Будет хлеб, будет и обед», «Горек обед без хлеба»). В экспозиции эта тема широко представлена в де­коративно-при­клад­ном искусстве – статуэтка «Женщина со снопом» (1960-е, Крас­нодарский фар­форо-фаян­совый завод «Чайка»), ста­туэтки «Добро пожаловать (Девушки с караваем)» (1952–1959, Ликино-Дулево), подставка для каран­дашей «Девушка со снопом» (1950-е, ЛФЗ), статуэтка «Женщина со снопом» (1960-е, Краснодарский фарфоро-фаянсовый завод «Чайка»).

Интересно, что, несмотря на достигнутое советским обществом благополучие на коллективном уровне, де­мон­стри­руе­мое ху­дожниками, на уровне част­ном, ин­ди­видуаль­ном совет­ский человек, советская семья изобра­жаются, скорее, в ас­кетичном ключе. При этом аскетизм преподносится не как нехватка че­го-либо, но как особенность советской культуры пот­ребления – как разумная умеренность, сознательный отказ от личного богатства, не свойственного советскому человеку (Любовь Рабинович «Андрейка-сибиряк», 1957; Дмитрий Мочальский «Заочники», 1967).

Применительно к натюрморту в пространстве частного дома это будет означать, что изобилие на столе мы увидим, скорее, в качестве знака праздника, особого случая, но не повседневности (Владимир Эйферт «Натюрморт», до 1940; Юлия Разумовская «Моя семья», 1944).

К концу 1960-х – 1970-м годам перемены в советском обществе становятся все более заметными. Это и «эпоха застоя» (вторая половина 1960-х – первая половина 1980-х), характеризующаяся устойчивым снижением темпов экономического роста при относительной социальной стабильности и более высоком, чем в предыдущие десятилетия уровне жизни. И изменения настроений в обществе – к 1970-м годам вырастают новые поколения, не заставшие тягот войны, воспитанные в относительном благополучии, для которых индивидуальное – важнее коллективного, отчетливо формируется общество потребления.

Эти изменения находят отражение как в искусстве в целом, так и в теме изобилия в частности. Становится очевидным, что «радужная» картинка, транслируемая на официальном уровне, резко диссонирует с окружающей действительностью. Так, работа Владимира Романова «Саратов. Праздник Октября» (1974), где показана нарядная демонстрация на фоне памятника Ленину, несущая огромный каравай и транспаранты, говорящие о рекордных урожаях зерна, контрастирует с полотном Натальи Нестеровой «Разгружают мясо» (1982), рисующей мрачноватую и далёкую от привлекательности сцену разрузки туш, или картиной Любови Романовой «Толпа на улице» (1971), где одетые модно и пестро люди выглядят бессмысленно толкущимися в пространстве безликого города, ничем не занятыми и словно потерянными.

Таким образом, тема изобилия была одной из центральных тем советского искусства, в которой, словно в зеркале, отражались идеалы и ценности времени. Можно с уверенностью сказать, что к 1970-м годам речь идет уже не столько об изобилии, сколько о потреблении, не о коллективном, но о частном, индивидуальном. С полотен исчезают колхозные поля, на смену им приходят умиротворенные дачные натюрморты (Ольга Бабенкова «На даче», 1977), на место больших строек и радости коллективного труда – картины тихого семейного счастья (Борис Давыдов «Семейный портрет», 1972–1974), изобильные прилавки магазинов сменяют полупустые витрины «эпохи застоя».

Пресс-служба
Саратовского художественного музея им. Радищева
3.06.2024

Саратовский художественный музей им. Радищева принадлежит к числу старейших музеев России и является первым общедоступным музеем в провинции. Музей был торжественно открыт 29 июня 1885 года стараниями внука А.Н. Радищева, художника-мариниста А.П. Боголюбова, передавшего в дар городу свою коллекцию произведений искусства.

Коллекция насчитывает более 30 тысяч единиц хранения

Начиная с 2000 года, один за другим открылись для публики два отдела музеефикации: «Усадьба В.Э. Борисова-Мусатова» и «Дом Павла Кузнецова» (г. Саратов). В конце 2002 года приказом Министерства культуры Российской Федерации к музею присоединены филиалы, находящиеся на территории Саратовской области: «Мемориально-художественный музей К.С. Петрова-Водкина (г. Хвалынск) и «Энгельсская картинная галерея» (г. Энгельс), которые прибавились к художественной галерее в г. Балаково, являющейся филиалом музея с 1977 года.

Саратовский художественный музей им. Радищева

Картинная галерея в Энгельсе

Филиал. г. Энгельс, пл. Ленина, 36

Из Саратова: автобусы № 284, 284А, 284Б, 284К, 246
По Энгельсу: троллейбусы № 8, 12, 14, автобусы № 284, 284А, 284Б, 284К, 246 до остановки «ТЦ Лазурный»

24 мая — 29 сентября 2024 г.

Купить билеты в Радищевский музей

Хвалынск глазами художников

От Билибина до Конашевича

__________________

>>><<<